Но доктор Нельсон только хохотнул:
— Ничего, тетя Грейс, мы заставим каждого перед уходом вывернуть карманы.
— Смейся, смейся, Сэмюел! Но, по совести говоря, тут не до шуток, когда в семье случается что-нибудь вроде этого. Ведь у кого-то они должны быть, эти ложки. У кого бы я ни была в гостях, всегда смотрю в оба — я узнаю их, как только увижу, хотя это было двадцать восемь лет назад. Бедная Нора была тогда совсем крошкой. Помнишь ее, Джейн, в белой вышитой рубашечке? Двадцать восемь лет! Ах, Нора, ты стареешь, хотя при таком освещении это не очень бросается в глаза.
Нора не присоединилась к последовавшему за этим заявлением дружному смеху. Она выглядела так, будто в любую минуту могла метнуть в тетку молнию. В противоположность блондинке Салли с ее холодной красотой у Норы Нельсон были густые черные волосы, глубокие темно-голубые глаза, тяжелые черные брови и бархатистый румянец на щеках. Ее нос начинал становиться слегка крючковатым, да она никогда и не считалась красавицей; но даже несмотря на угрюмое, наводящее на мысль о тлеющем огне выражение лица, Нора вызывала у Ани странную симпатию и сознание того, что как подруга эта замкнутая девушка была бы гораздо интереснее, чем всеми любимая, общительная Салли.
После обеда начались танцы. Из широких низких окон старого каменного дома неслись музыка, смех, обрывки разговоров. В десять Нора исчезла. Аня, немного уставшая от шума и веселья, незаметно проскользнула через холл к задней двери, открывавшейся чуть ли не над самым заливом. Сбежав по ступеням, вырубленным в скале, она обогнула несколько тесно прижавшихся друг к другу островерхих елей и оказалась на берегу. Как восхитительно приятен прохладный соленый воздух после духоты переполненных гостями комнат! Как причудливы серебряные узоры лунного света на поверхности воды! Как сказочно красив корабль, который отплыл от берега после восхода луны и теперь приближался к выходу из гавани! В такую ночь кажется, что можно набрести на танцующих у берега русалок.
Нора, сгорбившись, сидела в густой тени скалы у самой кромки воды и была мрачнее грозовой тучи.
— Можно мне немного посидеть с тобой? — спросила Аня. — Я устала от танцев, да и жаль пропустить такую чудесную ночь. Как я тебе завидую — целая гавань вместо заднего двора!
— А что ты чувствовала бы в такую ночь, если бы у тебя не было жениха? — резко и угрюмо отозвалась Нора, — И никакой надежды, что он появится, — добавила она еще более угрюмо.
— Я думаю, что если у тебя никого нет, то по твоей собственной вине, — сказала Аня, садясь рядом с ней.
И вдруг неожиданно для себя Нора заговорила о своих горестях — в Ане всегда было что-то такое, что вызывало людей на откровенность.
— Ты говоришь так, конечно, из вежливости. Это ни к чему. Ты не хуже меня знаешь, что я не из тех девушек, от которых все мужчины без ума… Я — «некрасивая мисс Нельсон». Это не моя вина, что у меня никого нет… Я не могла больше оставаться там, в доме. Мне пришлось убежать, чтобы позволить себе предаться отчаянию. Я устала улыбаться, быть со всеми любезной и делать вид, будто меня не задевают их насмешки надо мной — старой девой. Они задевают… больно задевают. Я единственная из девочек Нельсон остаюсь в родительском доме. Четыре уже замужем, пятая выйдет завтра… Ты ведь слышала, как тетка Ищейка напомнила мне за столом о моем возрасте. А сама я слышала вдобавок, как перед обедом она говорила моей матери, что я «заметно постарела» с прошлого лета. Конечно, постарела! Мне уже двадцать восемь. Пройдет еще двенадцать лет, и мне исполнится сорок. Смогу ли я выносить эту жизнь, Аня, если к тому времени мне не удастся пустить собственные корни?
— На твоем месте я не стала бы огорчаться из-за того, что говорит какая-то глупая старуха.
— Вот как? Ну, конечно, у тебя не такой нос, как у меня. Лет через десять я буду такой же горбоносой, как отец… И если бы ты ждала не один год, что мужчина сделает тебе предложение, а он все не делал бы, то ты, вероятно, тоже не стала бы огорчаться?
— Конечно, стала бы! И даже очень!
— Вот в этом-то вся моя беда. Я думаю, ты слышала о Джиме Уилкоксе. Старая история… Он увивается вокруг меня много лет, но ни разу не сказал ни слова о свадьбе.
— Ты любишь его?
— Конечно, люблю! Я всегда притворялась, что равнодушна к нему, но теперь, как я уже сказала, с притворством покончено. Я не видела его с января. Мы поссорились, но и до этого сотни раз ссорились. Прежде он всегда возвращался… а теперь не вернулся… и никогда не вернется. Не хочет. Взгляни, вон его дом в свете луны на другом берегу бухты. Он там, а я здесь… и целая бухта между нами. И так будет всегда. Это… о ужасно! И я ничего не могу поделать.
— Разве он не вернулся бы, если бы ты послала за ним?
— Послать за ним! Неужели ты думаешь, я могла бы сделать это? Да я скорее умерла бы! Если он хочет прийти, ничто ему не мешает. Если же нет, то и я не хочу, чтобы он пришел. Ax, хочу… хочу! Я люблю Джима… и хочу выйти замуж. Я хочу иметь собственный дом, и быть не «мисс», а «миссис», и заткнуть рот тетке Ищейке. О, как я хотела бы стать на несколько минут Варнавой или Саулом только для того чтобы зашипеть на нее. Если она еще раз назовет меня «бедной Норой», я швырну в нее ведерко с углем. Но, в конце концов, она ведь говорит только то, что все думают. Мать давно потеряла надежду, что я когда-нибудь выйду замуж, и оставила меня в покое, но другие говорят мне колкости. Ненавижу Салли! Конечно, это отвратительно с моей стороны, но все равно я ее ненавижу! У нее будет хороший муж и чудесный дом. Это несправедливо, что у нее должно быть все, а у меня ничего. Она не лучше, не умнее и даже не намного красивее меня… только удачливее. Ты, наверное, думаешь, что я просто ужасна… но меня не очень волнует, что ты думаешь.
— Я думаю, ты очень, очень устала за эти последние недели приготовлений и волнений, и то, что всегда было тяжело, показалось вдруг невыносимым.
— Ты меня понимаешь… Да-да, я всегда знала, что ты поймешь. Мне давно хотелось подружиться с тобой, Аня. У тебя такой приятный смех. Хорошо бы мне уметь так смеяться. Я вовсе не такая угрюмая, какой кажусь. Это все из-за бровей. Я думаю, что именно они отпугивают мужчин. Да и настоящей подруги у меня никогда не было. Но, конечно, у меня всегда был Джим. Мы с ним были… друзьями… с самого детства… Обычно, когда мне хотелось, чтобы он был здесь, я ставила зажженную лампу вон у того маленького чердачного окошка, и он сразу приплывал ко мне на лодке. Мы везде ходили вместе. Ни у одного другого мальчика или юноши никогда не было возможности… да, впрочем, никто из них, я полагаю, ее и не искал. А теперь все кончено. Я просто надоела ему, и он обрадовался, что ссора будет хорошим предлогом, чтобы отделаться от меня. Ох, завтра я, наверное, возненавижу тебя за то, что все это тебе рассказала!
— Почему?
— Мы всегда ненавидим людей, которым неожиданно для себя раскрыли свои секреты, — печально сказала Нора. — Но свадьба — такой момент, когда что-то находит на человека… и мне ни до чего нет дела… абсолютно ни до чего. Аня, я так несчастна! Дай хоть тебе поплачусь. Мне просто необходимо сегодня выплакаться. Завтра я весь день должна буду улыбаться и выглядеть счастливой. Салли думает, что я из суеверного страха отказалась быть ее подружкой. Ты, наверное, тоже слышала о примете: «Три раза на свадьбе подружкою стать, и собственной свадьбы уже не видать». Но дело вовсе не в этом! Просто для меня было бы невыносимо стоять там и слышать, как она говорит Гордону заветное «да», и знать, что у меня никогда не будет возможности сказать такое же «да» Джиму. О, я запрокинула бы голову и завыла! Я хочу быть невестой… и чтобы у меня было приданое… и белье с вышитой монограммой… и красивые подарки. Пусть даже будет серебряная масленка тетки Ищейки. Она дарит такую масленку каждой невесте… Отвратительная штуковина с крышкой наподобие купола собора святого Петра. Мы ставили бы ее на стол, просто для того чтобы Джим мог за завтраком отпускать шуточки насчет нее… Ох, Аня, мне кажется, я схожу с ума!
Когда девушки рука об руку вошли в дом, танцы уже кончились. Гости начинали устраиваться на ночлег. Томми Нельсон понес в амбар Варнаву и Саула. Но тетка Ищейка все еще сидела на диване, размышляя обо всех тех ужасах, которые, как она надеялась, не произойдут завтра.
— Надеюсь только, что никто не выступит в самый последний момент и не приведет причину, по которой этот брак не может быть заключен. Такое случилось на свадьбе Тилли Хатфилд.
— Ну, Гордону нечего и надеяться на такое счастье, — засмеялся шафер. Тетка Ищейка вперила в него суровый неподвижный взгляд своих выпуклых карих глаз.
— Молодой человек, свадьба — дело нешуточное.
— Это точно! — согласился тот, ничуть не устыдившись. — Эй, Нора! Когда же мы сможем сплясать на твоей свадьбе?
