Странные ужасные существа копошились внутри пещеры. Их тела так близко соприкасались друг с другом, что Беллерофонт не мог понять, где начинается одно и заканчивается другое: судя по головам, одно из этих чудовищ было огромной змеей, другое – свирепым львом, а третье – безобразным козлом. Лев и козел спали, а змея бодрствовала, широко раскрыв огненные глаза. Но что всего удивительней – три ленты дыма, по-видимому, исходили от этих трех голов! Зрелище было таким странным, что Беллерофонт не сразу догадался, что попал в пещеру ужасного трехглавого чудовища, Химеры, хотя он и готовился к встрече с ней. Змея, лев и козел не были, как он предполагал ранее, тремя отдельными существами, они составляли одно целое!
Злая, омерзительная тварь! Прежде чем две головы ее погрузились в сон, она сожрала бедного ягненка или, может быть, – о чем страшно подумать! – какого-нибудь маленького мальчика, так как в ужасных когтях чудовище держало чьи-то окровавленные останки!
Вдруг Беллерофонт вздрогнул, словно пробудившись ото сна, и понял, что имеет дело с Химерой. Пегас, казалось, тоже понял это, потому что издал короткое ржание, напоминавшее призывный звук трубы. Заслышав его, все три головы Химеры разом поднялись, извергая снопы пламени, и прежде чем Беллерофонт успел сообразить, в чем дело, чудовище выскочило из пещеры и бросилось на него, выпустив свои страшные когти и зловеще крутя змеиным хвостом. Если бы Пегас не отличался быстротой птицы, оба – и конь, и всадник – неминуемо погибли бы от когтей Химеры, и битва кончилась бы раньше, чем началась. Но крылатого скакуна не так-то легко было застать врасплох. В мгновение ока он взмыл в воздух, чуть не под самые облака, фыркая от злости и дрожа не от страха, а от отвращения к омерзительному трехглавому чудовищу.
Химера тоже поднялась на кончике хвоста и, яростно суча лапами, извергла снопы пламени из всех трех пастей. Боже, как страшно она ревела, шипела и блеяла! Беллерофонт выставил щит и обнажил меч.
– Теперь, дорогой мой Пегас, – прошептал он на ухо крылатому коню, – ты должен помочь мне убить эту отвратительную гадину или тебе придется вернуться на вершину горы Геликон одному. Либо
Химера погибнет, либо отхватит мне голову, которая столько раз покоилась на твоей шее!
Пегас заржал и нежно потерся мордой о щеку Беллерофонта, словно желая сказать, что даже обладая даром бессмертия, он, скорее, предпочел бы погибнуть, чем лишиться друга.
– Спасибо тебе, Пегас – ответил Беллерофонт. – Итак, вперед! Нападем на чудовище!
С этими словами он дернул за узду, и Пегас стрелой бросился на Химеру, которая старалась как можно выше подняться в воздух. На расстоянии вытянутой руки Беллерофонт нанес чудовищу первый удар, но не успел заметить, удачен он был или нет, так как Пегас круто развернулся и несколько мгновений двигался в противоположную сторону. Однако вскоре крылатый скакун повернул и помчался назад, пока не очутился на прежнем расстоянии от Химеры. Беллерофонт увидел, что ему почти удалось отрубить козлиную голову чудовища, которая теперь едва болталась на обрывке кожи и казалась совершенно безжизненной.
Змеиная и львиная головы, которым словно передалась свирепость отрубленной головы, извергали огонь и ревели с еще большим остервенением, чем прежде.
– Ничего, мой храбрый Пегас, – воскликнул Беллерофонт, – если второй удар окажется не менее мощным, мы прекратим либо рев, либо шипение!
И он снова тронул узду. Крылатый конь столь же стремительно бросился на Химеру, и новый страшный удар обрушился на голову чудовища. Однако на этот раз ни Беллерофонту, ни Пегасу не удалось отделаться так счастливо, как раньше. Одной лапой Химера сильно оцарапала юноше плечо, а другой повредила левое крыло лошади. Но Беллерофонт поразил львиную голову чудовища, и она бессильно повисла, испуская густые клубы черного дыма, вместо огня. Зато единственная оставшаяся теперь змеиная голова стала вдвое свирепее и ядовитее, чем раньше. Она извергала столбы пламени длиной в пятьсот ярдов и шипела так громко, яростно и пронзительно, что царь Иобат, находившийся за пятьдесят миль отсюда, дрожал и трясся на троне.
«Горе мне, – думал бедный Иобат, – это, верно, Химера идет пожирать меня!»
Между тем Пегас снова остановился и сердито заржал, смотря на врага пылающими глазами. Как не похож был этот огонь на пламя, вылетавшее из пасти отвратительной Химеры!
– Ты окровавлен, мой бедный конь! – воскликнул юноша, забыв о собственной ране при виде страданий благородного животного, которому никогда ранее не приходилось испытывать боли. – Химера поплатится за это своей последней головой!
Дернув за узду, он с громким криком направил Пегаса прямо на дышащее злобой чудовище. Нападение было молниеносным, и только яркие вспышки пламени говорили о том, что Беллерофонт сцепился со своим врагом.
Потеряв вторую голову, Химера окончательно рассвирепела. Она так яростно металась по земле и по воздуху, что было трудно сказать, где она находится. При этом она необычайно широко раскрыла змеиные челюсти, так что Пегас даже с расправленными крыльями мог бы целиком уместиться там вместе со своим седоком. Завидев Беллерофонта, чудовище выдохнуло столб пламени, опалив крылья Пегаса и золотистые кудри юноши. Раскаленный воздух сделался совершенно невыносимым, но все это было ничто по сравнению с тем, что последовало далее.
Когда крылатый конь очутился на расстоянии сотни ярдов от Химеры, чудовище бросилось вперед и мертвой хваткой вцепилось в бедного Пегаса, обрушившись на него всей тяжестью огромного отвратительного тела и скрутив змеиный хвост узлом. Крылатый скакун взмывал все выше и выше, выше горных вершин и облаков и почти скрылся из вида, но порожденный землей монстр не разжал лап и уносился вверх вместе с ним. В следующий миг Беллерофонт оказался лицом к лицу с уродливой мордой Химеры, и только вовремя поднятый щит спас его от сожжения или съедения. И теперь сквозь верхнюю кромку щита он смотрел в дикие глаза чудовища.
Но Химера настолько обезумела от дикой боли, что перестала соблюдать всякую осторожность. Что ж, быть может, лучший способ сражаться с Химерой – это подойти к ней как можно ближе? Стремясь растерзать Беллерофонта своими железными когтями, чудовище оставило открытой собственную грудь. Заметив это, Беллерофонт по самую рукоятку вонзил меч в ее жестокое сердце.
Узел змеиного хвоста медленно развязался. Чудовище отпустило Пегаса и со страшной высоты упало на землю, в то время как огонь в его груди, вместо того чтобы потухнуть, начал быстро пожирать мертвое тело.
Так как Химера упала с неба ночью, ее могли принять за падающую звезду или комету. На следующее утро отправлявшиеся на работу крестьяне были немало удивлены, увидев, что земля покрыта черным пеплом. Посередине поля белела груда костей, значительно превосходившая вышиной стог сена. От Химеры не осталось больше ничего!
Одержав победу, Беллерофонт нагнулся и со слезами на глазах поцеловал Пегаса.
– А теперь, мой славный конь, – произнес он, – возвращаемся к источнику Пирены!
Пегас помчался к цели со всей быстротой, на которую только был способен, и вскоре они очутились у источника. Как и в прошлый раз у источника стоял старик, селянин, пригнавший корову на водопой, и хорошенькая девушка с кувшином.
– Я припоминаю теперь, – произнес старик, – как-то раз, когда я был еще совсем мальчиком, мне посчастливилось видеть крылатую лошадь, но тогда она была в десять раз красивее.
– Моя ломовая лошадь стоит дороже трех таких скакунов, – произнес селянин. – Если бы этот пони был моим, я бы первым делом обрезал ему крылья!
Только девушка ничего не сказала, так как она очень часто пугалась без всякого повода. Вот и на этот раз она убежала, от страха уронив и разбив свой кувшин.
– А где же мой маленький друг? – спросил Беллерофонт. – Он никогда не сомневался в существовании Пегаса и любил смотреть в воду источника.
– Я здесь, милый Беллерофонт, – тихо произнес ребенок.
Мальчик целые дни проводил на берегу Пирены, ожидая возвращения Беллерофонта, но, увидев юношу спускающимся с облаков на крылатом коне, он в первую минуту страшно смутился и бросился в кусты. Робкий и застенчивый ребенок боялся, что старик и селянин заметят слезы на его глазах и примутся насмехаться над ним.
– Ты победил! – воскликнул он радостно, подбегая к Беллерофонту, который все еще сидел на Пегасе. – Я знал, что так и будет!
– Да, дорогое дитя, – отвечал Беллерофонт, слезая с крылатого коня. – Но если бы не твоя вера, я бы никогда не дождался Пегаса, не летал над облаками и ни за что не победил ужасную Химеру. Только
благодаря тебе, мой маленький друг, мне удалось сделать все это. Ну, а теперь пора дать Пегасу свободу.
