И хотя про капитана ходила слава первого неряхи во всей флотилии, это не мешало ему считаться отличным рыбаком, а его судну постоянно брать богатые — даже рекордные — уловы.
Каким-то непостижимым образом неопрятность связывалась у Лои с везением на промысле. Ради того, чтобы сделаться удачливым капитаном, он готов был и не на такие жертвы, как не мыться. Стать на одну доску с лучшими из рыбаков можно только приложив немало усилий.
Рубка прикрывает Лои от встречного ветра. Но когда нос судна задирается, ветер берет свое с кормы. Лои словно не замечает волн, перехлестывающих через борт, и продолжает, согнувшись, мыть свои бахилы. У него саднят покрытые трещинами руки. Видимо, «Слейпниру» так и придется тащиться на малом ходу до самого берега, думает он, и вдруг двигатель вовсе умолкает… Лои хочет выпрямиться, но в этот момент корма уходит в глубину, и на палубу обрушивается огромный пенный гребень, который валит его с ног. В рот Лои попадает вода.
Вынырнув, он первым делом беспокоится о бахилах — как бы не потерять их. Он словно парит в воздухе без опоры для рук и ног, его снова захлестывает волной, и он не может продохнуть. Лои болтается кверху ногами. Он, будто слепой, тычется вокруг, пытаясь нащупать что-нибудь в этом подводном мраке, бултыхается — делает все, что обычно делает человек, который очутился в холодной воде, потерял устойчивость, не имеет под рукой, за что ухватиться. Один бахил, кажется, уже снялся. Лои лихорадочно барахтается. В голове мелькает мысль об отце. Неужели вот так люди и тонут? Неужели море хочет взять к себе и его?
Лои всей душой противится этому. Он приходит в ярость и клянется ни за что на свете не позволить проклятому морю одолеть его.
Лои лежит на спине, а судно, похоже, все больше отдаляется от него. Ему уже плевать на бахилы, он думает только о том, за что бы уцепиться. Буксирный трос… Может, удастся нащупать трос и залезть в идущую на буксире шлюпку?..
Он снова отчаянно молотит по воде руками и ногами и вдруг натыкается на что-то круглое и холодное. Это леерное ограждение. Лои висит на леере за кормой судна, его больно бьет коленкой о фальшборт. В ту же секунду чья-то рука бесцеремонно хватает его за волосы, потом Лои берут под мышки и втаскивают на палубу позади рулевой рубки. Его сажают на бочку с солониной. Он сидит там, сгорбившись, и некоторое время откашливается. Подняв взгляд, Лои видит встревоженное лицо моториста Магнуса.
— Ну, парень, ты в рубашке родился. Смотри только никому не рассказывай, пусть это останется между нами. Иди в кубрик и попроси кока высушить твою одежду.
— С Лои все в порядке? — Послышался голос Паульми.
— Да, — ответил Магнус, — он только немножко промок!
Лои обещал Магнусу держать язык за зубами, хотя сам он не понимал, почему это происшествие нужно скрывать.
Магнус стоял рядом с Лои, пока тот снимал бахилы и выливал из них воду. Первый раз у него промокли в бахилах ноги.
Когда Лои соскочил с бочки, его снова настигла волна. Он кое-как обтер брызги с лица.
— Тьфу ты, черт!
И все же первая схватка с владыкой моря — схватка не на живот, а на смерть — окончилась для Лои победой.
Магнус, улыбаясь, помог ему залезть на груду сельди в проходе.
— Теперь беги в кубрик. Только придерживайся за рубку, а то упадешь.
Зажав бахилы под мышкой, Лои дошел до крыла мостика и в замешательстве остановился. В окно рубки его увидел Паульми.
— Ничего себе, малыш! Здорово тебя окатило! — рассмеялся он.
Лои смущенно стоял — промокший до нитки, в одних носках, прижимая к груди бахилы, которыми недавно гордился. Он не знал, чувствовать ли себя виноватым или, наоборот, задрать нос.
Когда Лои предстал в таком виде перед командой, грянул взрыв хохота, на мгновение перекрывший тарахтенье мотора и вой бури. Матросы смеялись, радуясь удачному замету, но повод для смеха им дала комическая фигура, появившаяся на палубе.
Лои опасался возмущения команды, а еще больше — гнева Паульми, который мог отругать его за неосторожность. Но никто ведь не знал, что произошло на самом деле. Все считали, что его просто прихватило волной, а такая оказия, с кем бы она ни приключилась, всегда вызывает веселье.
Так что сердиться следовало как будто ему, Он швырнул оба бахила в люк, ведущий к кубрику, и притворился, будто не слышит ни смеха матросов, ни колкостей, которые они отпускают в его адрес. Бросив взгляд на море, он двинулся в кубрик. Попавшийся навстречу кок помог ему спуститься по трапу.
Несмотря на отсутствие молока, кок был настроен благодушно. Он велел Лои раздеться, дал ему полотенце, а потом попросил у Рудольфа разрешения взять у него в сумке сухое белье.
Кальсоны были намного больше, чем нужно, но Лои это не смущало. Он подтянул их повыше, несколько раз завернул внизу, и получились прекрасные штаны. Труднее было с нижней рубахой, она висела на нем мешком, и тут уж ничего нельзя было поделать. Главное, он переоделся в сухое.
Пока Лои ел, кок выжал его одежду и развесил на веревке над плитой.
— К завтрашнему утру, когда придем на берег, должна высохнуть, — сказал он.
Убрав на палубе снасти и приготовив все к морскому переходу, матросы спустились в кубрик и налегли на еду: за целый день у них не было и крошки во рту.
Поскольку Лои остался без брюк, в чужих подштанниках, команда решила, что эту ночь ему нужно спать там, где теплее — в кубрике.
Правда, все койки тут были заняты, но Рудольф уступил Лои свою — ему скоро заступать на вахту, а до этого он может прилечь на скамье.
Лои полез на верхнюю койку, но кок схватил его за штанину и никак не хотел отпускать. Некоторое время они пытались перебороть друг друга, наконец Лои вырвался и забрался наверх.
Он знал, что эти взрослые дяди задираются к нему ради шутки, просто-напросто потому, что им повезло с уловом и у них хорошее настроение.
Лои свернулся под одеялом калачиком и закрыл глаза. В нескольких футах от него разбивались о нос корабля волны. Голоса матросов и рокот моря слились в ушах Лои вместе и убаюкали его.
Лои беспокойно заворочался, когда к нему на койку залез Рудольф.
— Испугался, милок? — шепотом спросил он, одной рукой обнимая Лои.
Тот покачал головой.
Судно зарывалось носом в волны, которые обрушивались на палубу над их головами; окатив крышку люка, вода уходила обратно через штормовые портики. Машину на минуту застопорили, «Слейпнир» тяжело перевалился на правый борт, затем снова прибавил ход.
Хорошо было сейчас иметь кого-то под боком. Обхватив Рудольфа за шею, Лои крепко прижался к нему. Очень уж неуютно чувствуешь себя посреди моря, которое бушует вокруг, сверху и снизу, справа и слева.
— Не стихает, а?
— Нет, обещают, что разыграется еще больше… Но это не страшно, утречком мы будем уже в Эскифьордюре.
Все спали крепким сном. От лампочки, горевшей над плитой, по кубрику разливался слабый свет. Машина то и дело снижала обороты, судно зарывалось носом в воду и грузно переваливалось на другой борт, а потом долго не могло выровняться. Надежды на улучшение погоды не было никакой.
— Ты не слышал, кто-нибудь идет с полным грузом? — спросил Лои.
— Нет, до шторма по-настоящему повезло нам одним. Небольшой улов взяли еще две-три шхуны.
— А «Морской волне» что-нибудь попалось?
— Нет.
— Вот и хорошо. Как ты считаешь, сколько мы сдадим рыбы?
Рудольф ничего не ответил. Видимо, он уже заснул.
Лои не представлял себе, долго ли проспал. Разбудил его мощный удар, который пришелся на нос судна и сотряс весь корпус. «Слейпнир» бросило вверх, потом вниз, наконец накренило на правый борт. Судно начало было выправляться, но новый удар положил его на другой борт.
В кубрике потух свет, и все повскакали с коек, готовые по первому зову кинуться наверх.
— Он что, собирается нас ко дну пустить, этот чертов кэп? — сердито проговорил Хёйкюр.
Одна из створок дверей была оставлена открытой, чтобы в кубрик поступал свежий воздух. Теперь туда хлынула вода. Поплыли сапоги и ботинки, шкафчик под умывальником распахнулся и был мгновенно залит водой. Опрокинулось мусорное ведро, вдребезги разлетелись две тарелки. Из висевшего над плитой бака для воды выпал кран, и на горячие конфорки потекла вода, которая с шипением обращалась в пар.
Море продолжало наступать на кубрик. Похоже было, что нос судна все больше погружается в воду.
Команда уже не ждала приказаний. Без лишних слов матросы ринулись на палубу, велев Лои не высовывать носа из кубрика.
С палубы донеслись громкие голоса. Дверь в кубрик захлопнули, доступ воде был прекращен.
Лои остался в одиночестве.
С койки он видел, как внизу, словно потерявший управление корабль, плавает черный башмак. Вот его занесло в нишу между плитой и умывальником, и он, покачавшись некоторое время на волнах среди объедков и кофейной гущи, набрал воды и затонул.
