Сети
В середине мая в деревню приехали дачники и расставили сети.
Ночью налим проплывал мимо сетей. В ячейках застряло много мелкой рыбы. Здесь были и колючие окуни, и серебристая плотва, и широкие подлещики. Налим попытался достать из сети окунька.
Сеть зашевелилась, попавшаяся рыба хотела освободиться из пут. Налим вырвал окунька и проглотил его. Затем он принялся за подлещика, который так запутался, что пришлось повозиться. Широкий подлещик никак не проскакивал сквозь узкую ячейку. Налим помял его зубами и вытащил из сети.
Утром рыбаки вынули снасти и удивились, что к ниткам прилипло много рыбьей шелухи и часть улова кто-то украл. Рыбаки всё свалили на выдру и не догадывались, что это проделки налима.
Однажды ночью в поисках убежища налим приплыл к устью речки Осётрик. Он направился вверх по реке. Берега постепенно сужались. Налим брёл через мелкие перекаты, сваливался в глубокие омуты. Местами ивы сращивались над речкой и свет луны не отражался в тёмной воде. На его пути в глубоком закоряженном омуте гнила старая верша — она напоминала большую бочку, сплетённую из ивовых прутьев. Вершу поставили прошлым летом пожарные. Любопытный налим заглянул в неё. Там томились три голавчика и тройка пескарей. Налим прошёл сквозь узкую длинную горловину — она тянулась до середины верши. Внутри стоял полумрак. Перед глазами налима мелькали потревоженные рыбки. Налим был сыт и не трогал испуганных пленников. Он обследовал странный дом, прощупывая усом ивовые ветки и обвиваясь вокруг горловины. Выхода из западни он не находил: так хитро была сплетена верша. Его маленькие сокамерники успокоились и деловито соскабливали со стенок верши чёрных жучков и козявок. Спокойствие соседей передалось налиму. Он по-хозяйски заплавал по верше. Но вскоре притомился и улёгся на дне ловушки.
Всё лето налим прожил в верше. Ему было хорошо. Он не чувствовал себя пленником. Его мир сузился, но зато еда всегда была к его услугам.
Как-то ранним утром залетела в вершу водяная крыса: польстилась на рыбку. Она без труда схватила толстого пескаря и забилась в ловушке, как сумасшедшая: назад хода не было. Налим и мальки поддались панике и закружились вместе с обезумевшей крысой.
Та судорожно открывала зубастый рот и мелко дрожала хвостом: ей не хватало воздуха. Вскоре крыса подохла. Рыбы поочерёдно обнюхивали её мёртвое тело. Никто ещё не умирал в этом подводном доме. Через день крыса испортилась. Налим крепко спал и не чувствовал смердящего запаха. Мальки перестали искать еду и встали головами к течению, чтобы не задохнуться от зловония. У них пропал аппетит, но он пробудился у рака. Тот приполз к верше и, не раздумывая, полез внутрь.
Через два дня у стенки верши белели мелкие крысиные косточки. Ещё через день исчезла мелкая рыба. Когда налим проснулся, он увидел рака, который ползал по ивовым прутьям и сдавливал их клешнями. Вкуснейшая добыча сама пожаловала.
Налим поднялся со дна, и его мелкие зубы прокусили рачью скорлупу. Заевшийся рак почти не сопротивлялся.
В конце августа подул северный ветер, начались сильные дожди. Налим взбодрился, и ему захотелось свободы. Но, кроме тыканья в стенки верши и ощупывания ивовых прутьев усом, он ничего придумать не смог. Спасительного отверстия внутри верши он не замечал. Вокруг роились жирные пескари и ерши. Ленивому налиму оставалось только открывать рот и всасывать в себя рыбу. Жертва проваливалась в его пасть, а остальные обречённо ждали своей очереди. Вскоре налим извёл своих невольников и несколько дней голодал. К счастью, откуда-то появились мальки. Их набилось в вершу столько, что еды хватило бы до весны. Налим растолстел. Его круглое брюхо было набито рыбой.
О большем он и не мечтал. Это было лучшее время в его жизни. Не было нужды гоняться за каждой рыбкой. Он полёживал на дне верши и рассматривал стоящий над ним плотный косяк рыбы. Он любил сладких ершей, которых брал с головы, медленно складывая колючие иголки. Лакомая слизь приятно сочилась по горлу, и налим от удовольствия слегка встряхивал приплюснутой головой.
Выхода из ловушки он уже не искал. Налим редко плавал. Зачем тратить силы? Он или ел, или отдыхал. Налим так раздался, что при всём желании не смог бы протиснуться сквозь горловину верши. Он этого уже и не хотел.
Однажды поздней осенью прибыл на речку хозяин верши. Он приехал на охоту и вспомнил о забытой на реке ловушке. Нашёл привязанную к колу верёвку и принялся тащить. За год вершу занесло илом и песком, и она не двигалась с места. Налим ощутил лёгкое сотрясение своего жилища, но не придал этому значения. Он верил, что его убежище выдержит все испытания.
Человек перекинул верёвку через плечо и приналёг. Полусгнившая верша ломалась. Через трещину дружно разбегалась рыбья мелочь, и только налим притаился в углу и притих. Дыра разрасталась. Верша переломилась пополам. За верёвкой тащилась передняя часть с горловиной, а в другой хоронился налим. Он понял, что лишился своего удобного дома. И не знал, горевать ему или радоваться свободе.
