На балконе небольшого лесного домика сидит старый седой господин в темном халате и круглой шапочке на голове. Старик весь погрузился в чтение газеты. А кругом него глухо шепчут старые ели, стройные березки и трепещущие осины… Солнце настойчиво проникает сквозь кружево листвы и нежными лучами ласкает старика. В этом густом, вечно что-то шепчущем лесу так хорошо и уютно! И маленький лесной дом кажется какой-то хорошенькой игрушкой среди громадного старого леса, в его густой, непроходимой чаще. А на опушке этого леса стоит большой княжеский дом. Его почти не видно сквозь стволы часто разросшихся деревьев, и он стоит одинокий, уже чуточку развалившийся, точно безмолвный сторож старого леса.
Старик сложил газету и задумался. Мало-помалу сон подкрался к нему, и он забылся дремотой, уронил голову на грудь.
Но недолго пришлось спать обитателю лесного домика. Невдалеке, в чаще молодого ельника, послышалась звонкая песенка:
Я эльфа лесная,
Я чащи дитя,
Веселая Мая,
Малюточка я!
И большой лист влажного от росы папоротника упал на колени спящего.
Старик открыл глаза и улыбнулся.
— Это ты, Мая? Ты, моя плутовка?
Маленькие елочки быстро раздвинулись под чьей-то рукой, и то же странное кудрявое и смеющееся существо, появление которого так удивило Лидочку Волгину в саду на хуторе, с хохотом выскочило из чащи ельника и повисло на груди старика.
— Мая! Шалунья дорогая! Маленькая фея! Что скажешь новенького?
— Твоя фея, дедушка, — зазвучал голосок девочки, — принесла тебе ворох новостей, и нехороших новостей, дедушка! — добавила она, надув свои губки.
— Какие же новости принесла ты мне, дитя?
— «Они» приехали, дедушка!
— Ты была на хуторе, Мая?
— Увы! Да, дедушка! Я была на нашем хуторке, который теперь стал не наш. Ах, дедушка! — всплеснув руками, произнесла девочка. — Зачем они приехали! И зачем князь продал наш хуторок?
— Мая, Мая, разве хутор этот был наш когда-нибудь?
— Ах, все равно, ты управлял им, дедушка, и я его считала как бы своим. А теперь туда приехали чужие дети. Они бегают по нашему саду, рвут цветы, которые посадил ты, дедушка. Ездят на наших лошадях, кормят голубков, моих голубков, которых я так любила кормить…
— Ты познакомилась с ними, Мая?
— Нет, я не хочу с ними знакомиться. Они злые, гадкие дети! Они живут на нашем хуторе я их терпеть не могу за это!
— Мая! Мая! Стыдись!
— Я видела, впрочем, одну больную девочку в саду. Она — слепая и, кажется, приняла меня за фею…
— И ты можешь не любить слепую, обиженную судьбою девочку? Да разве у моей феи Май такое недоброе сердечко? — с укором спросил свою любимицу дед.
— Ах, дедушка! — смущенно произнесла она и скрыла покрасневшее личико на груди старого деда.
Мая не солгала Лидочке Волгиной, сказав, что ее зовут феей Маей.
Когда маленькая сиротка — внучка старого лесничего и управляющего бывшего княжеского хутора, приобретенного теперь Волгиным была совсем крошкой, она не могла выговаривать своего имени «Маня» и называла себя Мая. Потом, когда девочка подросла, это имя так и осталось за нею.
Мая Лер неспроста называла себя феей. Когда звонкий, серебристый голосок девочки раздавался в чаще леса, ее дедушка, Дмитрий Иванович Лер, княжеский управляющий, говорил своему старому слуге Антону: «Точно маленькая фея поет в лесу». И дедушка и Антон с тех пор и прозвали Маю феей.
Маленькая Мая, как только начинала помнить себя, жила на хуторе у дедушки до тех пор, пока князь не продал хутора и не перевел Дмитрия Ивановича в лесной домик, назначив его управляющим своих лесных поместий. Мая, всей душой любившая хутор, была в отчаянии. Как и многие маленькие дети, она перенесла свой гнев на совершенно неповинных людей: на нового помещика Волгина, купившего их хутор, и на его детей.
Особенно Мая невзлюбила ребятишек Волгиных, занявших, как ей казалось, ее место на хуторе. Эти дети казались ей настоящими виновниками ее несчастия.
Но когда она встретила сегодня в саду бледную слепую девочку, сердечко Май забило тревогу. Ей было жаль несчастной слепой и в то же время она не хотела признаться в этом дедушке. Но Мая знала, что, помимо слепой дочери, у Волгина было еще три мальчика, и на них-то преимущественно она и перенесла свой гнев.
— Гадкие мальчишки! — ворчала про себя девочка. — Терпеть их не могу!
Дедушка не останавливал своей внучки. Он знал, что, когда на Маю нападали минуты каприза, лучшебыло оставлять ее в покое.
И Мая расположилась было как следует покапризничать, но внезапное появление на балконе Митьки разом прервало ее настроение.
— Ну что? — так и бросилась она ему навстречу.
— Што-што?
— Да как у вас?
— Дерется!
— Кто дерется?
— Да тетка Аксинья дерется!
— Ах, ты все про свое… Ну что, приехали?
— Известно, приехали!
— Много их?
— Не считал. А видать — много. Перво-наперво барин, потом мальчонков трое. Шустрые! На голубятню забрались. Меня в соломе отыскали. Я в солому схоронился, а она за вихры меня.
— Кто она? Голубятня?
— Не. Тетка Аксинья меня за вихры. Я оттелева шасть — и сюды. Уж я бег, бег, бег и к тебе сюды прибег.
— Слушай, Митька, знают они, что у моего дедушки есть внучка? — делая таинственную рожицу, спросила Мая.
— Не… откедова им знать-то?..
— Ну так ты ничего не говори про меня. Слышишь?
— Ладно!
— Уж очень мне над ними хочется потешиться. Дедушка, можно? — в одну минуту вспрыгивая на колени деда, спросила Мая.
— Только помни, стрекоза, шалить можно, но чтобы злых шуток не было.
— Не будет, деда, не будет! Только, откровенно говоря, я их терпеть не могу!
— Ай-ай-ай, Мая! Чем же виноваты дети, да чем же виноват и сам Волгин, что князь продал им свой хутор? Ведь не им бы продал, так другие бы купили, рассуди-ка сама, моя умница!
Но умница не хотела принять совета дедушки. Ей было не до рассуждений. Схватив Митьку за руку, она бегом сбежала с ним с балкона, и скоро ее звонкий голосок, распевающий веселую песенку, донесся до слуха деда:
Я эльфа лесная,
Я чащи дитя,
Веселая Мая,
Малюточка я!
* * *
Прошла неделя со дня приезда семейства Волгиных на хутор. Эта неделя показалась детям каким-то сплошным и радостным сном. С каждым днем они находили все новые и новые прелести в своей деревенской жизни.
Даже бледная слепая Лидочка — и та чувствовала себя гораздо лучше, нежели в городе или на даче. Целыми днями просиживала она в саду, греясь на солнышке, вдыхая аромат цветов, росших в изобилии на клумбах и куртинах, и прислушиваясь к пению птичек. Она смутно желала снова услышать серебристый голосок и звонкий смех странной девочки, называвшей себя феей. Но девочка не появлялась больше, и маленькая слепая потеряла всякую надежду увидеть ее.
Сергей, Юрик и Бобка гораздо веселее, нежели их сестра, проводили время.
Они сдружились с Митькой, купались, играли вместе и сообща занимались голубями. Митька пришелся им по вкусу. Это был расторопный и ловкий малый, хотя немного глуповатый, но глупость Митьки скорее смешила, нежели сердила их. А наигравшись вдоволь за день с барчатами, под вечер Митька бежал в лесной дом с целым запасом новостей для Май.
Мая и Митька до приезда Волгиных постоянно играли вместе, живя по соседству друг с другом, и умненькая Мая сумела подчинить себе простоватого Митьку и заставлять его все делать по-своему.
И теперь Митька исполнял все желания своей бывшей госпожи.
— А вы не видели княжеского дома? Хотите его осмотреть со мною? — предложил как-то Юрий Денисович мальчикам.
— Ах, да! Вот славно! Непременно возьми нас с собой, папа! — закричали дети, прыгая и тормоша отца во все стороны.
— Ну вот и отлично, — весело проговорил Юрий Денисович, — мне княжеский лесничий прислал любезное предложение осмотреть большой дом. Завтра и отправимся туда.
— Ну, и отправляйтесь с Богом, а мы хоть с Лидочкой отдохнем как следует без наших головорезов! — обрадовалась нянюшка, которой порядочно-таки надоели шум и беготня трех мальчуганов.
— А сейчас мы в лес пойдем! Можно нам в лес, папа? — вскричал Юрик.
— Поздно в лес идти, тем более что я не могу сопровождать вас сегодня: мне надо еще проверить хозяйские книги. А одних вас страшно пустить, — ответил отец.
— Ах нет, совсем не страшно, папочка, с нами пойдет Митька. Он всякий уголок в лесу знает! — приставал к отцу Юрик.
— Ну, если знает — идите с Богом! Только смотрите, к ужину назад, — предупредил детей Юрий Денисович. — Ты, Сергей, старший и возьми на себя ответственность за братьев. Смотрите, будьте на опушке, а в лес не углубляйтесь… чтобы я был спокоен.
