Дядин велосипед ломался все больше и больше. Рама треснула, и ее пришлось обмотать проволокой, от седла остались одни пружины, и я заменил его подушкой. Переднее колесо напоминало яйцо, а заднее было похоже на восьмерку. На велосипеде уже нельзя было проехать и одного километра, чтобы не потерять какую-нибудь гайку. Но все же ехать было можно.
Однажды Юрка предложил мне прикрепить к велосипеду дощечку с надписью «В ремонт» и поехать к ним на дачу. Так мы и сделали. Потом Юрка сел на багажник, я вскочил на сиденье, и мы выехали на шоссе. До дачи было всего километра три; но раз шесть пришлось остановиться: то подкачивали шины, то подкручивали гайки. И все же нам повезло — до самой дачи не встретили ни одного милиционера.
Около Юркиной дачи был овраг, а подальше — свалка старых автомобилей. Там лазали какие-то мальчишки и изображали автогонки. Мы оставили велосипед около изгороди и пошли через сад к дому. Нас встретила Юркина мать и стала угощать вареньем из вишни, потом из крыжовника, а потом из малины. Через час, когда от сладкого у нас с Юркой разболелись зубы, мы попрощались с Юркиной матерью и вышли на улицу. Велосипеда у забора не было. Мы обошли вокруг сада, сбегали к соседней даче, но велосипеда не нашли. И вдруг мы увидели, что один из мальчишек, который играл в автогонки, катит колесо нашего велосипеда и бьет по нему палкой, а другой бегает с рулем и жужжит, как самолет, а еще двое сражаются на трубках от багажника. И повсюду валяются погнутые и сломанные части нашей машины. Мы с Юркой закричали и бросились к мальчишкам. Они перестали играть и смотрели на нас, ничего не понимая.
— А мы думали, у вас не взяли его в ремонт, — сказал старший из мальчишек. — Мы думали, вы привезли его на свалку.
Я любил подсмеиваться над своими приятелями. У моих приятелей было много недостатков, и поэтому я смеялся целыми днями. Например, я выходил во двор, а там Юрка учился кататься на своем велосипеде. Глаза вытаращил, ноги — в разные стороны. Как каракатица! Ну, как тут не засмеяться! И я начинал хохотать. Или как-то я играл с Вовкой в футбол, а он раз — и попал мячом в свою бабушку. Я смеялся до слез! И так все время. Ну и чудаки были мои приятели! С ними можно было умереть от смеха! Каждый раз, когда мне хотелось посмеяться, я выходил во двор, наблюдал за ними и хохотал до коликов в животе. Как-то раз я сказал отцу:
— Юрка дуралей! Я выменял у него цветные карандаши за какой-то ножик!
— Да? — удивился отец. — А я сейчас иду через двор, а твой Юрка говорит какому-то мальчишке про тебя: Егор осел! Обменял такой ножик на ерундовые карандаши! Вот так-то!
Я обиделся и хотел уйти, но отец остановил меня:
— Ты любишь смеяться над другими, а когда над тобой смеются — не любишь. Это никуда не годится! Знаешь над кем смеяться интереснее всего?
— Над кем? — спросил я.
— Над собой! Смотри на себя как бы со стороны и увидишь в себе много смешного.
На другой день вдруг ни с того ни с сего мне захотелось посмеяться. Но я не пошел во двор, а поступил так, как советовал отец. Стал смотреть на себя как бы со стороны. Смотрел, смотрел, но ничего смешного не увидел. Я даже заглянул в зеркало, но все равно не засмеялся. И вдруг я вспомнил, как прошлым летом на даче сидел и сбивал соседские яблоки, свешивающиеся в наш сад. А для вида меж кустов постелил одеяло, как будто приготовился загорать. «Хорошо, — думал я. — Сижу себе в кустах. Все думают, я загораю. А я сейчас набью полную рубашку яблок и удеру». Так я сидел, сбивал и думал, как здорово одурачил соседей. И вдруг увидел по ту сторону изгороди мальчишку. Он смотрел на меня и усмехался. А сам просунул руку между реек забора и рвал нашу малину. Мальчишка подмигнул мне и сказал:
— Зря сбиваешь! Они еще незрелые! А вот малина как раз поспела! — сказал и опрокинул в рот целую горсть. У меня даже слюни потекли.
Я вспомнил свой жалкий вид в рубахе, полной кислых незрелых яблок, и мне стало ужасно смешно. Потом я вспомнил, как выбрасывал яблоки, и как мальчишка хихикал, и как, скатывая одеяло, услышал над собой голос соседки:
— Кто же загорает в рубашке?
Чем больше я вспоминал, тем сильнее смеялся. Я смеялся так, что с кухни прибежала бабушка.
— В чем дело? — закричала она. — Кто тебя так рассмешил? Над чем ты смеешься?
— Над собой! — еле выдавил я и засмеялся громче.
В раннем детстве я верил в волшебников.
Однажды я шел по берегу реки и рассматривал следы птиц на песке: разные спиральки, галочки, точки и лесенки. «Эх, — думаю, — найти бы сейчас двадцать копеек. Сходил бы в кино, купил бы мороженое». И только об этом подумал, смотрю — передо мной лежит монета.
Потом мне надоели осенние дожди и я попросил волшебников сделать зиму. На другой же день ударил морозец, грязь на дороге закостенела и в воздухе закружили крупные снежинки, похожие на звездочки и колесики от часов. Я был уверен, что по ночам волшебники ходят от дома к дому и разгадывают наши желания и сны. Чтобы они не тратили время на эти разгадки, я просто писал свои желания на клочке бумаги и прикреплял его к калитке.
Однажды я захотел приобрести собаку, но отец сказал:
— Плохо учишься! Не купим!
Тогда я взял и написал записку волшебникам и прикрепил ее на вертушке калитки. Утром чуть свет подбежал к калитке и не поверил своим глазам — около забора сидел щенок.
На следующий же день я составил большой список необходимых мне вещей: ружье, качели, перочинный ножик с десятью предметами, бинокль… Целую неделю записка висела на калитке, но волшебники так и не выполнили моих просьб. После этого я обиделся на них и перестал писать записки. К этому времени я уже нахватал столько троек, что отец перестал со мной разговаривать, а мама запретила гулять на улице. И все из-за волшебников. Ведь я только и думал о них, а не о каких-то там уроках!
Засел я за учебники, стал исправлять одну тройку за другой. Чем больше я исправлял троек, тем чаще отец похлопывал меня по плечу и обещал подарить одну «штуку». А мама все настойчивее повторяла:
— Иди погуляй! Совсем без воздуха сидишь! Весь зеленый стал.
Когда я исправил все тройки, отец подарил мне бинокль, а мама сшила шорты для игры в футбол. И мне сразу стало стыдно, что раньше я только и думал, как бы заполучить какую-нибудь вещь или купить мороженое и сходить в кино.
Я снова вспомнил о волшебниках, только теперь мне захотелось поменяться с ними местами и делать приятное другим.
Вначале мне не везло. Как-то я пил кисель, вдруг в стакан упала пчела.
«Освобожу ее, — думаю. — Покажет мне пчелиное гнездо с медом». Только приподнял сластену за крылышко, а она — раз! И ужалила меня.
В другой раз хотел избавить от привязи Полкана, собаку соседки Катьки. Думаю: «У собак память хорошая, будет меня защищать». Только схватил пса за ошейник, а он как вцепится в мою рубашку и всю разорвал. «А ведь волшебники ничего от меня не ждали, — вдруг подумал я. — Помогали просто так и еще оставались невидимками».
В тот же день у Катьки пропал Полкан. И Катька, и ребята его искали, облазили все закутки во дворе, но Полкан как в воду канул. Так одна и побрела домой зареванная Катька. А вечером мне понадобилась доска для самострела. Полез я в подвал, смотрю, среди ящиков из-под фруктов — Полкан. Скулит, лапу покусывает. Подошел я, а его лапа рейками ящика зажата. Отломал я доску, Полкан бросился лизать мои руки. «Понимаешь, — как бы говорил он, — за кошкой гнался и вот… угодил».
Привел я Полкана к Катькиному крыльцу, привязал за перила, сам спрятался за водосточной трубой. Как только Полкан залаял, Катька выбежала на крыльцо, обняла собаку, начала целовать ее прямо в морду.
— Полканушка! Полканушка, дорогой! — бормотала Катька, потом вдруг выпрямилась. — Но кто же тебя привел и привязал? — Катька задумалась, потом выдохнула: — А-а! Волшебники, точно! Ведь я же их просила!..
Я любил меняться. Подарят мне какую-нибудь вещь, а я возьму и обменяю ее на что-нибудь у приятеля. А потом вещь приятеля еще раз обменяю. И так все время. Часто мне даже было все равно, что на что менять, лишь бы поменяться. Так однажды я обменял фильмоскоп на книгу, потом книгу — на увеличительное стекло, а стекло отдал Юрке за снежную бабу, которую он слепил во дворе. Но на следующий день была оттепель, баба развалилась, и я остался ни с чем. Тогда я понял, что обмен бывает выгодный и невыгодный. Выгодный — это когда обменяешь какой-нибудь карандаш на воздушного змея или на билет в цирк. А невыгодный, когда отдашь, например, краски за конфету, а конфету потом еще и съешь. Это очень невыгодно. Когда я это понял, то решил делать только выгодные обмены. Как-то я пришел к Вовке и говорю:
— Давай меняться! Я тебе рогатку, а ты мне коньки.
