— Какой вкусный пирог! — ответила Шалунья.
— Да нет же, — огорчилась мама. — Не забудь сказать: «Спасибо большое!» А будешь уходить, непременно добавь: «Спасибо, что пригласили меня!»
— Хорошо, всё скажу, — пообещала Сестричка.
Едва она вошла в дом Гарри, как тут же подбежала к его маме и выпалила разом все вежливые слова:
— Спасибо большое — пожалуйста — спасибо, что пригласили меня! — И, передохнув, спросила: — А можно мне кусочек именинного пирога?
Мама Гарри улыбнулась:
— Подожди, маленькая. Пусть все ребята соберутся. А ты, Гарри, посмотри с ней свои книжки, покажи праздничный стол.
Гарри, в синем костюме и белых носках, выглядел настоящим именинником.
Он взял Шалунью за руку и повёл в комнату, где был накрыт праздничный стол.
На белоснежной скатерти поблёскивало в тарелках красное, зелёное и оранжевое желе. А на пирожных красными глазками горели вишни. Над всем этим высился огромный, удивительный торт. Четыре новенькие свечки ждали своей очереди, чтобы, вспыхнув, осветить шоколадную надпись: «С днем рождения, Гарри!»
Шалунья просто замерла на месте. Глаза её раскрывались всё шире.
— Это ещё что! — небрежно бросил Гарри. — На кухне спрятан сюрприз. Но тебе я его покажу. Ведь ты моя самая лучшая подруга.
На кухне Гарри приоткрыл дверцу кладовки и пододвинул два стула; взобравшись на них, Гарри и его лучшая подруга увидали маленькие бисквиты из пушистого теста. Серебристый шарик взбитых сливок украшал каждый бисквит.
Из комнаты послышался голос мамы:
— Гарри, встречай гостей!
Гарри и Шалунья побежали здороваться с ребятами.
— Пока подойдут остальные, давайте поиграем, предложила мама. — Встанем в круг! — И мама повела хоровод, напевая песню «Сплетём венок из роз…».
Шалунья отошла к стене:
— Не хочу я в эту игру!
Гарри встал рядом с ней и сказал громко:
— Дурацкая песня какая-то!
Постояв в сторонке, они медленно вышли из комнаты. Куда? Вы, наверно, догадались — в кухню.
— Какие вкусные пирожные, — сказала Шалунья, когда Гарри снова открыл кладовку.
— Возьми одно, — великодушно разрешил именинник.
И Сестричка сняла шарик взбитых сливок. Гарри сковырнул зелёную капельку желе с печенья, а потом три жёлтых, красную и зелёную и шесть шариков сливок и всё это — раз-два-три-четыре-пять-шесть — съел… Потом взяли по ложке, чтобы вконец не перемазаться, и стали соскребать крем с пирожных…
Издали раздался мамин голос:
— А где же Гарри? Пора пить чай!
Тут Шалунья оглядела вазочки с раскромсанными пирожными и перевела взгляд на Гарри. У него даже в волосах были комки крема… А платье Шалуньи… Можете представить себе, как выглядит платье, если его хозяйка быстро-быстро лакомится пирожными.
— Пора пить чай, — эхом отозвался Гарри.
— Ничего я не хочу! — вдруг шёпотом сказала Шалунья. Шаги мамы приближались. И тут Шалунья опрометью кинулась к двери, выскользнула в сад и помчалась домой.
Хорошо, ей не надо было переходить дорогу. Страшно подумать, что может случиться, если кто-то, не разбирая пути, мчится по улице.
Когда мама Гарри увидела, что осталось в кладовой после всех ее хлопот, она отправила Гарри спать.
А гости сели за стол, зажгли свечи на именинном пироге, смеялись, пели и очень весело провели вечер, хотя и не было именинника.
Не знаю уж, как спал Гарри. А у Шалуньи всю ночь болел живот, и с того дня она никогда больше не ела пирожных с кремом.
Не было для Шалуньи большей радости, чем куда-нибудь забраться. И хорошо бы — повыше. На стулья, заборы, на перила, на деревья. Мама, глядя на всё это, часто говорила:
— Она непременно расшибётся.
Но папа думал иначе:
— Будет осторожной — ничего не случится.
И Шалунья старалась быть осторожной. Папа даже прибил деревянный брусок к калитке, чтобы Сестричке было удобно залезать, если ей очень не терпелось взглянуть через забор на улицу. А к высокому дереву у ворот папа приладил железную скобу. Теперь, стоя на бруске калитки и держась за скобу, Шалунья могла выглядывать из-за забора сколько угодно.
Однажды Сестричка заняла свой сторожевой пост и стала наблюдать за прохожими. Первым прошёл почтальон.
— Здравствуй, мартышка! — крикнул он.
— Здравствуйте! Нам есть письма? — не растерялась Шалунья.
— Ни одного, — ответил, удаляясь, почтальон. Проехал мимо Шалуньи сосед — мистер Джоунз.
— Смотри не свались! — улыбнулся он и приветливо дзинькнул звонком.
— Не-ет! — важно протянула Сестричка и махнула мистеру Джоунзу рукой. Другой рукой она крепко держалась за скобу. Шалунья была очень осторожной!
Чего только она не видела: тяжёлый каток приглаживал асфальт, с громкой сиреной пронеслись красные машины, а Сестричка всё стояла и стояла, сжимая ладошкой скобу на дереве.
И вдруг Шалунья увидала Гарри.
— Гарри! — крикнула она. — Я стою на одной ноге, вот! Могу и за дерево не держаться! — Она отпустила скобочку и быстро помахала Гарри обеими руками.
Вот тут она и свалилась. Ух, как больно было! Слёзы сами брызнули из глаз.
Гарри вбежал во двор и, увидав Шалунью на земле, тоже заплакал. Они оба подняли такой рёв, что мама в один миг очутилась рядом.
— Не плачь, сейчас будет легче. — Голос у мамы добрый и спокойный. Она подняла девочку и понесла её в дом.
Гарри шёл следом.
Мама быстро вынула из буфета два крепких кусочка сахара и сунула обоим. Пришлось умолкнуть: трудно ведь сразу плакать и грызть сахар!
— Ну и ссадина! — вздохнула мама, разбирая волосы на дочкиной голове. — Потерпи, сейчас пощиплет немножко. Будь молодцом!
Сестричка крепко сжала пальцы Гарри и зажмурилась. Звякнула стеклянная пробка, по комнате поплыл противный запах, что-то холодное коснулось сестричкиной головы, и защипало.
— Фу-ф-ф! — подула мама. — Вот и всё!
Шалунья разлепила глаза. Получив по яблоку, друзья медленно вышли в сад. А в саду — только играть! Сначала пускали кораблики в бочке с водой, потом в огороде играли в прятки среди больших листьев капусты. Увозившись как следует, ползая между прохладных кочанов, затеяли ставить под яблоней шалаш. Потом раздобыли голубой и розовый мел и рисовали — кто смешнее? — человечков на двери сарая.
Вернулся с работы отец. Кинув взгляд на дочку, спросил:
— Никак, на войне побывала, а?
Шалунья никак понять не могла, про что идёт разговор. Она-то уж давным-давно забыла про всё, что случилось с ней.
— Ну и шишку ты вырастила! — удивился отец. Шалунья помчалась в дом разглядывать свою шишку.
Она ловко влезла на табурет и уставилась в зеркало.
— Вот ты опять где! — раздался мамин голос. — По-моему, для одного дня уже достаточно!
Шалунья виновато спустилась с табурета. Медленно-медленно! Осторожно-осторожно! И тихо сказала:
— Вот увидишь, я больше не упаду. Я не буду хвастаться…
— Сегодня к чаю придёт одна девочка, — как-то сказала мама Шалунье. — Её зовут Винни. Поиграй с ней, пока её мама не вернётся. Я слышала, она славная девочка.
Сестричка вытащила на середину сада свои игрушки, а мама испекла к чаю вишнёвый торт и печенье с изюмом.
— Накроем стол в саду, — сказала мама. — Принеси скатерть с синими птичками.
Шалунья очень любила разглядывать эту скатерть: деревья на ней были синие-синие, на ветках сидели синие-синие птицы и по синим-синим мосткам шли смешные синие человечки.
— Вот хорошо! — обрадовалась Сестричка.
Потом мама переодела дочку и дала ей голубые носки.
Тут раздался стук в дверь, и Сестричка бросилась открывать. На пороге стояла Винни. И что вы думаете? У неё были тоже голубые носки и в придачу голубое платье с белым передником в оборках. Сестричке так понравилось, как выглядела её гостья, что она совсем забыла поздороваться, а только воскликнула:
— У меня тоже голубые носки!
Винни ничего на это не ответила. Она не смотрела ни на Шалунью, ни на нашу маму. Она щурилась и молча глядела сквозь щёлки.
Когда её мама, распрощавшись, ушла, Винни опять не промолвила ни словечка, не заплакала, не закричала: «Приезжай скорей!» Ну ни-че-го! Просто медленно вышла вслед за Шалуньей в сад.
Сначала Шалунья показала куклу Розу. Правда, в этот день у Розы был совсем неприличный вид: волосы уже почти все вылезли, а у носа снова был сбит кончик. Винни посмотрела на куклу и промолчала. Шалунья разбросала на траве кубики, расставила чашки с блюдцами, усадила мишку, приготовила формочки для пирожков. И чем только она не хотела развлечь Винни! Но Винни по-прежнему молчала.
