всеми отправились к двери первой квартиры.
Дверь открыла мать моряка.
— Знакомься, мама — мои новые друзья, — весело оглядел молчаливую компанию моряк. — Пришли с нашей черепашкой знакомиться.
Оказалось, что черепашка забилась под шкаф. Штурман отодвинул в сторонку тот самый ящичек с замочком, который послужил причиной ссоры между ребятами и его матерью, отставил большие кожаные чемоданы и, опустившись на колени, нашарил под шкафом беглянку. На столе маленькая, словно игрушечная черепашка некоторое время лежала неподвижно, не подавая никаких признаков жизни. Но вскоре осмелела, из-под коричневого с желтыми полосками костяного панциря показался любопытный черный нос, четыре голых когтистых ножки и такой же черный кожаный острый хвостик. Царапая клеенку, малютка поползла по столу. Во, здорово! Живая! Затаив дыхание, смотрели ребята на смешную, неуклюжую черепашку.
Хозяйка стола рядом с ними — невысокого роста, лицо в морщинках, губы улыбались добродушно и ласково. Она тоже любовалась живой костяной игрушкой. Потом, словно вспомнив о чем-то, открыла тумбочку, достала оттуда ключ, поставила фанерный ящичек на стул и отперла висячий замочек.
— Этот ящик называется рундучок. — Она откинула крышку, внутренняя сторона которой была сплошь оклеена разными картинками и фотографиями. В середине — фото паренька в матросской форме и бескозырке с ленточками. — Гляньте, каким был, когда его приняли курсантом в мореходку. Совсем еще мальчишка. А вот это его старая форменка, гюйс, тельняшка… Давно малы стали. А вот берегу…
Саулюс с Гинтарасом снова посмотрели друг на друга, и краска стыда залила им щеки.
Когда настало время прощаться, Саулюс несмело подошел к хозяйке и пробормотал:
— Не обижайтесь на меня… Я же тогда не знал, что это рундучок, думал, просто обыкновенный фанерный ящик, и все… Извините.
— Да что ты, детка, я и не понимаю, о чем ты…
Ребята распрощались и ушли. Затворив за собой дверь, Саулюс внимательно оглядел ее, особенно то место, где еще не так давно красовались написанные мелом обидные слова. Теперь этой глупой надписи уже не было, и только с трудом можно было разобрать следы некоторых букв.
Все еще чувствуя, как горят от стыда щеки, Саулюс вытащил из кармана носовой платок, поплевал на него и старательно протер всю дверь. Только после этого облегченно вздохнул.
Все-таки совсем неплохо, когда твой двор упирается не в стену соседнего дома, а в откос над рекой! Правда, внизу стоят еще несколько домишек, по песку у берега бежит дорожка, но ездят там редко. А сразу за дорожкой плещется река. Сидишь себе тут, наверху, посиживаешь, и прямо под ногами вьются дымки из труб, шумят кроны деревьев, по реке одна за другой проносятся моторки, бесшумно скользят байдарки и стремительные скифы — узкие гоночные спортивные лодки. Время от времени по фарватеру, обозначенному бакенами — там глубоко! — проплывают теплоходы, бегущие от них волны достигают и того и этого берега.
В тот день свинцовую гладь реки, может потому, что было пасмурно, не бороздили ни трескучие моторки, ни байдарки. И теплоход долго не появлялся, хотя должен был, как ежедневно, пройти в это время. Расписание.
Аудрюс устроился в траве, над самым откосом, лежал, смотрел на реку и скучал. Хоть бы Кястас был здоров! А то, как назло, заболел, когда во дворе совсем пусто, когда никто еще не вернулся ни из лагеря, ни с дачи, ни из деревни от бабушек и дедушек… Да что там Кястас! Пусть хоть бы Сигуте вышла, девчонка, малявка… А и той нет! К тетке, видите ли, в деревню укатила.
Аудрюс совсем было собрался домой, когда его внимание неожиданно привлекло яркое красное пятнышко, мелькавшее на противоположном берегу. Конечно, не пятнышко — красная кофточка, да и кофточки сами не бегают, в куклы не играют, через веревочку не скачут. Удалось разглядеть и светлые, как желтый приречный песок, волосы и всю стройную быстроногую девочку — хозяйку кофточки.
«Интересно, кто это? — задумался Аудрюс. — Раньше там такой вроде бы не было…»
Кто скажет — было или не было? Раньше-то ему никогда и в голову не приходило пристально наблюдать, что там, на другом берегу, творится. Только теперь по-настоящему разглядел: и дом с застекленной верандой, окрашенной в голубой цвет, и клумбы перед крыльцом, и просторный навес, под которым хранились спортивные скифы, байдарки, моторки. Правда, он давно знал, что на том берегу водная база спортклуба, что там частенько собираются гребцы, вытаскивают из-под навеса и спускают на воду свои узкие быстрые лодки, усаживаются, дружно взмахивают веслами и уносятся далеко-далеко. Иногда возвращаются через несколько часов, затаскивают скифы под навес и уходят. А в доме, наверно, живет смотритель или сторож этих лодок. Ведь должен же кто-нибудь приглядывать за ними?
Аудрюс попытался обратить на себя внимание той, светловолосой, в красной кофточке — прыгал с камня на камень, размахивал руками, несколько раз даже через голову перекувырнулся, но девочка, сдается, его не заметила. Тогда сложил ладони рупором и изо всех сил заорал «Эге-гей!» И снова — никакого эффекта.
— Не хочешь, и не надо, — обиженно пробормотал Аудрюс. — Подумаешь, напялила красную кофточку…
Послышалось, как за поворотом реки пофыркивают дизели еще невидимого теплохода. Если бы не это, Аудрюс уже давно бы отправился домой. Но надо же узнать, какой теплоход идет!
Наконец, раскачав волнами широкую водную гладь, появилась «Саломея Нерис» — белый, как лебедь, корабль. На палубе толпились пассажиры, а на мостике прохаживался капитан в белой фуражке и таком же кителе. За ним неотступно следовала большая серая овчарка. Красная кофточка подбежала к берегу и принялась махать проплывающим. Помахал и Аудрюс со своего откоса. Но скоро «Саломея Нерис» проплыла мимо и исчезла за следующей речной излучиной. А Красная кофточка с того берега продолжала приветно махать рукой.
Кому это? Неужели ему, Аудрюсу?
Поначалу он даже как-то растерялся, неохотно поднял руку и махнул в ответ. А потом запрыгал и стал беспрерывно махать, и махал до тех пор, пока Кофточка не скрылась на голубой веранде.
На другой день Аудрюс уже с самого утра без конца поглядывал на тот берег. Но светловолосая все не появлялась. Вышла только перед самым обедом. Заметив Аудрюса, радостно замахала ему.
— Как тебя зовут? — закричал Аудрюс, сложив ладони рупором. — Зовут как?
Наверно, было все-таки слишком далеко, и девочка не расслышала вопроса. Она тоже что-то прокричала, но и до Аудрюса донеслось лишь невнятное эхо.
И хотя они так и не узнали имен друг друга, но вроде бы познакомились. Теперь тот берег все время притягивал взгляд Аудрюса. Ему
