— Доверять тебе! — закричал Канис. — Да кто ты такой, чтобы тебе доверять?
— И это говорит человек, постепенно превращающийся в убийцу, — в тон ему ответил Шарманьяк. — Послушай, пес, тебе надо же во что-то верить! Слушай! Я всегда действовал исключительно в своих собственных интересах, и сейчас в моих интересах защищать и беречь этих девочек. Я делаю это вовсе не потому, что забочусь о них или потому, что я вдруг решил считать себя членом их семьи, как некоторые! Я делаю это потому, что их благополучие служит моим интересам.
— Только попробуй забрать их еще раз из дома, и я клянусь, что убью тебя, — угрожающе прокричал Канис.
Шарманьяк быстро поднялся на крыльцо и скрылся за дверью.
— Желаете объясниться? — спросил Канис девочек. Девочки переглянулись. Нет, они обещали принцу молчать.
— Простите, — промолвила Дафна.
— Я подозревал что-то в этом роде, — фыркнул Канис. Он повернулся, пересек лужайку и скрылся в лесу.
* * *
На следующее утро Сабрину разбудил громкий топот: кто-то носился по лестнице вверх и вниз. Она растолкала сестру и вытащила ее из кровати.
Открыв дверь, девочки увидели, как дядя Джейк и мистер Канис вытаскивают мебель из бабушкиной спальни и волокут ее вниз по лестнице.
— Что происходит? — изумилась Сабрина.
— Ох, у нас впереди еще один трудный день, — ответила бабушка, выходя из комнаты. — Сегодня у нас распродажа. Быстренько одевайтесь и спускайтесь. Лишние руки нам совсем не помешают.
Что еще оставалось делать? Внизу, на лужайке возле крыльца, они обнаружили большую толпу. Люди ходили между столами, небрежно рассматривая выставленные на них вещи: лампы, старинные книги, вазы, всякие разнообразные безделушки. На всех вещах были наклеены маленькие ценники. Бабушка сидела за шатким карточным столом с маленькой серой коробочкой для денег.
На парадном крыльце они встретили дядю Джейка. Он тоже смотрел на происходящее. Сабрина была готова расплакаться от мысли, что бабушка продает такие дорогие и нужные ей вещи.
— Зачем она делает это?
— Нам немного не хватает, чтобы заплатить налоги, — объяснил дядя Джейк.
— Сколько не хватает?
— Триста тысяч долларов, — сказал он.
— Бабушка действительно думает, что сможет собрать такую сумму благодаря распродаже? — поразилась Сабрина.
— Отчаянные времена требуют отчаянных мер. Почти всё утро люди бродили вокруг столов, обсуждая цены и болтая с соседями.
Бабушка сохраняла жизнерадостное состояние духа и, казалось, не обижалась, когда ей говорили, что та или иная вещь вовсе не стоит тех денег, которые она за нее просит. Бабушка никогда не отвергала предложения, даже если они были до смешного невыгодные.
— Рельда, расскажите мне об этом мече, — попросил золотоволосый человек, изучая его лезвие.
Сабрина немедленно узнала меч. Это был подарок дедушки Базиля. С тех пор как девочки переехали жить к бабушке, они всегда видели его висящим над ее кроватью.
— Это самурайский меч из Японии, сэр Кей. Клинок сегуна, — пояснила бабушка. — Период расцвета синтоизма[4]. Об этом говорят цветы японской вишни — сакуры, вырезанные на стальном лезвии. Я думаю, он вполне стоит десять тысяч долларов. Сэр Кей вытащил меч из ножен и тщательно рассмотрел клинок.
— Сколько вы хотите за него?
— Я возьму столько, сколько вы сможете предложить.
— Я дам вам сто баксов, — произнес сэр Кей.
— Продано, — вздохнула бабушка.
— Бабушка, нет! — закричала Сабрина. — Ты ведь так любишь этот меч!
— Это всего лишь меч, Сабрина, а нам очень нужны деньги, — ответила бабушка.
К ним подошла добрая волшебница Глинда. Она тащила подставку для зонтиков в виде слоновьей ноги.
— Ты случайно не продаешь какие-нибудь волшебные предметы, Рельда? — поинтересовалась она.
— Боюсь, что нет, — ответила старушка.
— Ну что ж, тогда я возьму вот это, — сказала ведьма несколько разочарованно.
Она протянула бабушке десятидолларовую банкноту и скрылась в толпе.
— Мам, да ты просто отдаешь всё задаром, — пожаловался дядя Джейк. Он подошел к Рельде, размахивая в воздухе какой-то книгой. — Это же очень редкое издание «Некрономикона».[5] В мире осталось всего четыре или пять экземпляров этой книги, а ты хочешь за нее всего десять баксов?
— Ты и твой брат облили ее фруктовым пуншем, а когда вам было девять, вырвали страницы с заклинаниями, — заметила бабушка. — Поэтому она резко упала в цене.
Дядя Джейк нахмурился и бросил книгу на ближайший стол. Он подошел к стойке со старыми пластинками.
— Ты продаешь мою коллекцию альбомов Джонни Кэша?[6] Вот они уж точно стоят больше, чем «Некрономикон»!
— Бабушка, если это поможет, я могла бы продавать лимонад, — предложила Дафна.
Бабушка привлекла к себе малышку и крепко обняла ее.
— Чудесная идея!
— Ну да, — пробормотала Сабрина, — если мы будем просить за каждый стакан по тридцать тысяч долларов. А где Шарманьяк?
— Старается не привлекать к себе внимания. — Бабушка кивнула в сторону дома.
Сабрина посмотрела, куда показывала бабушка, и увидела Шарманьяка, осторожно выглядывающего из-за занавески. Она подтолкнула локтем сестру.
В это время на дороге остановилась полицейская машина. Из нее вышел Ноттингем и направился во двор. Сабрина заметила, что на носу у него белая повязка, а под глазами синяки.
— Здравствуйте, шериф, — сказала бабушка Рельда, стараясь, чтобы ее приветствие прозвучало как можно бодрее.
— Продаете свое барахло, Гримм? — глумливо усмехнулся шериф. — Сомневаюсь, что вам удастся сбыть хоть малую часть.
— Ну, знаете ли, ведь не зря говорят: что для одного барахло, для другого — сокровище, — заметила старушка.
Ноттингем рассмеялся.
— А знаете, что еще говорят? Что каждую минуту на земле рождается еще один сосунок? — Он
поднял африканскую маску, которую Сабрина видела в бабушкиной комнате, нацепил на себя, а потом швырнул обратно на стол с таким видом, будто это была пачка использованных носовых платков.
— С вами произошел несчастный случай? — обратилась к нему бабушка.
Губы Ноттингема скривились:
— Да… Несчастный случай.
— Вам следует быть более осторожным, — посочувствовала старушка.
— Благодарю за добрый совет, — вскипел Ноттингем. — Кстати, не собираетесь ли вы продавать сегодня одно зеркало в человеческий рост?
Бабушка усмехнулась и отрицательно покачала головой:
— Не сегодня. Может быть, вас заинтересует пресс-папье или солнечные очки? За ними очень удобно прятать глаза!
Ноттингем презрительно усмехнулся:
— Пожалуй, я лучше куплю стул. Не могу отказать себе в удовольствии посмотреть этот маленький спектакль, который вы тут устроили. Эту маленькую трагедию отчаяния. Хотя прекрасно знаю, чем всё это кончится. У вас ничего не выйдет, Рельда
Гримм, и вы лишитесь права выкупить заложенное имущество.
Дядя Джейк принес ему стул с высокой спинкой.
— С вас двадцать баксов.
Ноттингем рассмеялся. Заплатив бабушке деньги, он уселся.
— А деньги летят… Наши деньги, как птицы, летят… — запел он.
К дому подъехали бывшие полицейские — помощники прежнего шерифа — Хрякман и Свиндус. Ноттингем осклабился во весь рот, как будто ему только что преподнесли подарок на день рождения, о котором он давно и страстно мечтал. Когда-то эти двое вместе с прежним шерифом были более известны под именем Трех Поросят, Они были хорошими старыми друзьями семьи Гриммов.
— Здравствуйте! — радушно поприветствовала их бабушка. — Могу вам кое-что предложить. Выбирайте. У нас многое можно купить, и совсем дешево.
Хрякман и Свиндус кивнули и фыркнули, покосившись на Ноттингема.
— И много тебе удалось выручить, Рельда? — поинтересовался Свиндус.
— О нет, думаю, пока немногим больше ста долларов, — сконфуженно проговорила бабушка.
Сабрина съежилась. Распродажа длилась уже более четырех часов, а вырученные деньги все никак не хотели подниматься к отметке триста тысяч долларов, которые нужно было заплатить по счету.
Хрякман подобрал ножичек для бумаг с мраморной ручкой и выгравированными розами на лезвии.
— Красивый, — залюбовался им толстячок. — Да, мой муж купил мне его, когда мы остановились в Париже, — вспомнила бабушка.
— Я возьму его, — сказал Хрякман. Он полез в карман, достал оттуда толстый сверток купюр и протянул бабушке Рельде.
— Мистер Хрякман, здесь слишком много, — растерянно проговорила старушка. — Ножичек для бумаг стоит десять долларов.
Хрякман улыбнулся и отрицательно покачал головой.
— Думаю, вы ошибаетесь. На ценнике ясно написано: десять тысяч долларов.
