Большую часть второй половины дня Лора провела в комнате Элси, задавая ей вопросы или слушая ее, когда она читала Писание, пела гимны или что-нибудь рассказывала своим приятным детским голосом, о своем мире и радости, которые она имеет в Иисусе.
Но наконец Лора ушла к себе в комнату, а Элси осталась еще на полчаса одна, прежде чем звонок собрал всю семью опять в столовой.
С легким сердцем Элси поспешила в столовую. Она, переживала новые приятные чувства счастья, вспоминая отцовскую заботу о ее безопасности в сегодняшней поездке. Повторяя про себя каждое слово и взгляд и ощущая в своем воображении объятия его сильных рук.
«Ах, ну конечно же папа любит меня», — снова и снова повторяла она про себя. За столом он встретил ее доброй улыбкой и ласково положил свою руку ей на голову, а затем внимательно спросил:
— Как моя маленькая доченька сегодня поживает?
Щеки ее мгновенно вспыхнули, а глаза так и засверкали от счастья. Ей так хотелось броситься в его объятия и сказать ему, как сильно, очень сильно она любит его, но за столом это было невозможно, да еще и перед всеми членами семьи. Поэтому она просто подняла на него свои радостные глаза и ответила:
— Очень хорошо, спасибо, папа.
Но все это произвело совсем небольшое изменение в состоянии Элси. День или два отец относился к ней более ласково, а затем постепенно опять вернулся к своей обычной холодности. Поэтому еще до конца недели она была уже в печали и отчаянии.
Однажды после обеда она гуляла по саду, когда ее внимание привлек шум бьющихся крылышек, который, казалось, доносился из беседки. Элси поспешила туда, чтобы выяснить причину, и увидела крошечную красивую колибри, которая сидела под стеклянным колпаком. Стараясь освободиться, птичка махала крылышками и билась о стеклянные стенки своей тюрьмы, эти-то звуки и услыхала девочка, проходя мимо.
Элси была очень чуткая и не могла видеть ни одно живое существо в страданиях, чтобы не откликнуться и, если возможно, облегчить страдания. Она знала, что Артур имел обыкновение издеваться над насекомыми и . птичками, которые ему попадались, и часто навлекала на себя его преследования, вмешиваясь или вступаясь за бедную жертву. Внезапная мысль осенила ее: это, должно быть, его работа и через некоторое время он придет сюда, чтобы привести в действие свои жестокие намерения. Элси решила освободить маленькую пленницу и спасти ее от страданий. Без лишних раздумий, она подняла вазу, и птичка тут же исчезла.
Теперь она подумала, немного съежившись, как сильно рассердится Артур, но думать об этом теперь было слишком поздно. Она не стала задумываться о последствиях, особенно потому, что была уверена, что отец обязательно одобрит ее, ведь она не раз слышала, как тот выговаривал Артуру за его жестокие проделки.
С Артуром Элси не желала встречаться и поспешила вернуться в дом, где, взяв книгу, села на веранде читать.
Погода стояла жаркая, только на восточной стороне дома, защищенной деревьями, кустарником и виноградными лозами, было самое прохладное место.
Артур, Уолтер и Анна сидели на полу, играя в кости — любимую их игру. Луиза, растянувшись на диване, поглощена была последней новеллой.
— Замолчите! — прикрикнула она, когда Уолтер начал громко обсуждать успешный ход, который только что сделала Анна. — Можете вы потише? Мама легла отдыхать, а вы разбудите ее, да и я не могу читать в таком шуме.
Элси удивлялась, почему Артур все не идет посмотреть на свою птичку, но скоро она забыла обо всем, увлекшись интересной историей «Швейцар семьи Робинзонов». Игроки в кости только что закончили свою игру, и все вдруг вскочили при появлении мистера Хораса Динсмора. Он гневно спрашивал, кто был в саду и отпустил колибри, которую он с таким трудом поймал.
Это был очень редкий вид, и он намеревался присоединить ее к своей коллекции редкостных экземпляров.
Элси ужасно испугалась, и в этот момент готова была провалиться сквозь землю. Она уронила книгу на колени и, прижав руки к трепещущему сердечку, то бледнела, то краснела, напрасно пытаясь произнести хотя бы один звук. Она должна была признаться в своей вине, так как совесть подсказывала ей это сделать. Но отец не смотрел на нее, он не сводил взгляд с Артура.
— Я предполагаю, что это был ты, сэр, — сердито сказал он, — и если это так, то можешь приготовиться к порке или возвратиться в свое заключение, потому . что одно или другое ты обязательно получишь.
— Я ничего подобного не делал, — раздраженно ответил Артур.
— Конечно же ты будешь отвергать это, — возразил его брат, — но мы все знаем, что твои слова ничего не стоят.
— Папа, — позвал тихий дрожащий голос, — Артур этого не делал, это я.
— Ты? — воскликнул отец с гневом и удивлением одновременно, переводя свои горящие глаза на нее. — Ты, Элси? Возможно ли, что ты занимаешься такими вещами?
Книга Элси упала на пол, и, закрыв лицо обеими руками, она разрыдалась.
— Сейчас же подойди ко мне, — сказал он, садясь на диван, с которого Луиза поднялась при его появлении. — Подойди ко мне и расскажи, как ты посмела вмешиваться в мои дела?
— Пожалуйста, папа, пожалуйста, не сердись на меня, — всхлипывала девочка, поднимаясь и направляясь к нему. — Я не знала, что это твоя птичка, и я совсем не хотела быть непослушной.
— Нет, ты никогда не хочешь быть непослушной, по твоему мнению, все совершается случайно. Я вижу, что ты нехороший, шкодливый ребенок! Ведь совсем недавно ты разбила дорогую вазу (в раздражении он совсем забыл, что она была почти не виновата в том случае), а теперь ты устроила так, что я потерял редкостный вид колибри, на поимку которого потратил столько времени. Нет, Элси, ты просто вынуждаешь меня наказать тебя очень даже жестоко.
Элси ухватилась за подлокотник дивана, чтобы не упасть.
— Расскажи мне, для чего ты это сделала? Было ли то простое желание напроказничать? — спросил сердито отец, взяв ее за руку.
— Нет, папа, — ответила она едва слышно. — Мне так жалко было маленькую птичку. Я думала, что Артур поймал ее, чтобы помучить, и поэтому я выпустила. Я не хотела поступить плохо, папа, совсем не хотела.
Слезы катились по ее щекам все чаще и чаще.
— Нет, Элси, — сказал он, — ты не имела права вмешиваться, кто бы ни поставил ловушку. Которая рука это сделала?
— Вот эта, папа, — всхлипнула девочка, показывая на правую руку.
Он взял ее в свои руки, некоторое время подержал, а маленькая девочка стояла, объятая трепетом, не имея представления, что за этим последует. Он посмотрел на заплаканное, удрученное личико, из груди девочки вырывались рыдания, затем на маленькую дрожащую ручку, которую держал, такую нежную и беленькую, и жестокость с его лица сошла, как тень. Ему казалось теперь невозможным причинить боль такому нежному и беспомощному существу. Одно мгновение ему хотелось поцеловать и простить ее. Но нет, уж слишком он был раздражен своей потерей, и воспоминание об этом опять вызвало его гнев и почти потушило маленькую искорку любви и сочувствия, которая только лишь на мгновение вспыхнула в его сердце. Она должна быть наказана, хотя он обойдется и без физической боли.
— Смотри, Элси, — насмешливо сказала Луиза, — он ищет нож в своем кармане. Я предполагаю, что он собирается отрезать тебе руку.
Элси опешила и, подняв заплаканные глаза, посмотрела на отца с ужасом и мольбой, в то же время в них отражалась уверенность, что он не это намеревается сделать.
— Замолчи, Луиза! — прикрикнул ее брат сердито. — Ты знаешь, что говоришь неправду, и я скорее отрежу свою руку, чем руку моего ребенка. Ты никогда не должна говорить ничего, кроме правды, особенно детям.
— Я думаю, что для них это полезно, если иногда их припугнуть, а потом, я так и думала, что ты это намереваешься сделать, — ответила Луиза с обиженным видом.
— Нет, — ответил брат, — это скверное предположение, я не намерен его выполнить. И Элси скоро убедится, что я никогда не обещаю того, что не намерен исполнять, и никогда не нарушаю свое слово.
