— Хватит, — громко сказал он. — Выходит, у вас у всех совесть не чиста? Или вы думаете, что тяжесть вины уменьшается, если виноваты многие? Ошибаетесь!
У взрослых уже опять были очень строгие лица. А у детей — задумчивые и огорченные.
— У кого рыльце в пушку — шаг вперед! — сказал капитан.
Весь отряд тут же сделал шаг вперед. Дружно. Без промедления.
Все, кроме одного мальчика.
Точка обернулась и давай ему кивать и мигать. Но что это? Уж не хочет ли он спрятаться за дерево?
— А ну-ка, мальчик… да-да, именно ты. Выйди-ка вперед, — сказал капитан, обращаясь к нему.
Это был Пингвин.
Медленно, боязливо переставляя ноги, он вышел и остановился перед капитаном, глядя на него невинными глазами.
— Странно, — заметил офицер, обращаясь к фрау Хёфлих, — как раз единственный, кто не замешан в этом деле, пытается улизнуть!
Пингвин только разок оглянулся назад. Но этого оказалось вполне достаточно, чтобы понять, что ни один человек в отряде не желает больше с ним знаться. Все отвернулись. Они презирали его.
— Ты, стало быть, ни в чем не виновен? — спросил капитан. Слова его звучали вполне дружелюбно: он вроде бы извинял Пингвина.
Пингвин почувствовал, как у него сразу взмокли ладошки. Он еще раз попытался оглянуться. Но капитан не спускал с него глаз.
— Итак, что же ты нам скажешь? — спросил он.
Пингвин долго размахивал руками. И в конце концов признался:
— Я шпионил для Генерала. А в Кембеме спрятал бутыль с горчичным маслом.
И, запинаясь, он поведал капитану о мышах, о горчичных планах, о сигнализации и других диковинках, известных ему благодаря его шпионской деятельности. Капитан же, оглянувшись, удивленно спросил фрау Хёфлих:
— Судя по всему, мы слышим язык индейцев?
— Не совсем, — ответила учительница. — Скорее, бушменов.
Пингвин прервал поток своего красноречия и взглянул на взрослых.
— Стало быть, ты шпион, — сухо заключил капитан. Он нахмурил лоб. — Особо опасный преступник. Фамилия? Имя?
Заикаясь, Пингвин назвался. Перед его глазами стояло рассерженное лицо отца. «Ну и достанется же мне, если пекарь Книрим обо всем узнает», — подумал он и утер нос. Однако, вернувшись в строй, он тут же заулыбался от радости. Двадцать шесть мальчишек и девчонок снова дружелюбно поглядывали на него. Ему казалось, что только сегодня, сейчас, он впервые по-настоящему сдружился со всеми. И верно, Точка, подтолкнув его, чтобы он встал поровнее, шепнула:
— Все в порядке.
Капитан захлопнул блокнот:
— Эти данные можно было получить значительно проще. Весь седьмой «Б» виновен, и баста.
«Именно этого мы и хотели, — обрадовалась Точка. — Но что это он говорит?»
— А вот как вы уладите свои отношения с лейтенантом, я не знаю. Будьте готовы!
Что это значит? Никакого наказания?
— Всегда готовы! — раздалось вслед капитану. Прозвучало оно почти разочарованно.
Как же так? Просто повернулся и пошел вместе с фрау Хёфлих к воротам?
Нерешительно начали расходиться и ребята. Что им еще оставалось делать? Но, прежде чем они успели покинуть школьный двор, фрау Хёфлих, тронув Носика за рукав, незаметно показала ему на дверь школы.
— Стой! — крикнул Носик.
Оттуда вышли директор и… лейтенант.
Тут уж ребят ничто не могло удержать. Они помчались назад и в мгновение ока окружили их. А затем двинулись за капитаном полиции, ведя лейтенанта в качестве трофея.
— Что же нам с ними делать, товарищ капитан? — спросил лейтенант. — Вот завладели мною, хотят, верно, принять меня в пионеры.
Директор тем временем развернул пакет, который до сих пор нес под мышкой.
— Вы, ребята, и не подозреваете, какую обузу навязали себе своей проделкой, — сказал лейтенант. — Каждый из вас в наказание должен будет выучить азбуку Морзе. Первое условие, чтобы стать радиолюбителем.
— А зачем им это? — спросила фрау Хёфлих. — Ведь их приемник конфискован?
— Если бы у них был только приемник, — вздохнул директор, продолжая разворачивать пакет, — скольких неприятностей мы бы избежали.
Что же там у него? Ребята с любопытством окружили директора.
Не может быть. Гляди-ка, и правда их приемник!
Пингвин уже надул было щеки, чтобы радостно протрубить о встрече со старым другом, как взял слово лейтенант:
— А знаете ли вы, ребята, чего мне стоило вернуть его? Что пришлось мне пообещать в Народной полиции, чтобы заполучить назад этот ящичек?..
«Наверняка немало», — подумал Носик.
— Я обещал целый год шефствовать над седьмым классом «Б», — хмуро заключил лейтенант.
Но ребят ему было не обмануть: они прекрасно понимали лейтенанта. Во всяком случае, в следующую минуту у грозного капитана полиции чуть не выпала от страха изо рта сигара. Вокруг него кричали «ура», барабанили, горланили, — казалось, сводный военный оркестр грянул туш. К счастью, все происходило на старом школьном дворе, давно уже привыкшем к шуму и гаму. Напрасно пытался директор установить порядок. Пришлось и ему потерпеть — ребята повисли на нем гроздьями. И веселая процессия двинулась по улице к площади Нептуна.
Тут уж лейтенант, которого ребята никак не хотели отпускать, решительно заявил:
— Если вы, чертенята, меня не отпустите, вас немедленно арестуют. Товарищ капитан… — И, обернувшись к фрау Хёфлих, он тихо добавил: — Сегодня я никак не могу опоздать к невесте. У нее день рождения. А мне надо еще купить цветов. Пожалуйста, употребите все ваше влияние…
За его спиной Точка делала какие-то таинственные знаки. И вдруг ребята бросились куда-то бежать.
— Ну вот, хоть это помогло, — засмеялся лейтенант и откланялся.
Но с цветами ему не повезло. В этот поздний час в магазинах уже ничего не осталось. Ему предложили один-единственный горшочек альпийских фиалок. Нет, фиалок он не хотел.
У главного почтамта ему пришлось немного подождать. Но вот в дверях показалась его невеста с огромным букетом гвоздик.
— А еще две охапки я оставила в сберкассе, — сияя, сказала она. — На этот раз ты приготовил отличный сюрприз.
— Я? — Лейтенант ничего не понимал.
Тут она показала ему небольшую записочку, прикрепленную ниткой к стебелькам. На одной стороне стоял штамп: «Городское садоводство». На другой было написано:
Товарищ лейтенант шлет Вам сердечный привет. Он пошел за цветами.
Носик, и Генерал, и Точка.
В детских и молодежных организациях Германской Демократической Республики принято приветствие «Дружба!».
