class="p1">— Наверное… — Он нахмурился. — Наверное, и у меня то же самое.
Мама потянулась обнять его за плечи, но Сэм шарахнулся, выставил вперед руки, изображая жуткий страх:
— Полегче! Тише едешь — дальше будешь.
Наступила пауза. Каждый потихоньку приходил в себя после бурной сцены общего братания.
В конце концов папа сказал:
— Давайте продумаем наш следующий шаг. Завтра пятница. Пойдешь в школу, как… — он улыбнулся, — как обычно. За выходные нужно будет принять решение.
Сэм пожал плечами и встал.
— Идет. Только Катастрофа сразу сюда примчится, как только разведает, где вы живете.
Мама спросила:
— Почему его прозвали Катастрофой?
Сэм ответил:
— Сами увидите.
Как все Весы, я остро чувствую настроение окружающих, поэтому, когда Сэм появилась в школе на следующий день совершенно измученная и изможденная, я сразу поняла — у нее что-то случилось.
Настало время доказать, что я ей настоящая подруга. Пусть она распевает песенки с моей бывшей подругой Заей Хан, но, когда доходит до реальной жизни, для Сэм не может быть другой такой надежной напарницы, как старушка Эл.
Мне удалось перехватить ее после первого урока.
Я ей:
— У тебя все в порядке, Сэммо?
Она:
— Конечно. А что?
— Я только хотела тебе сказать, что я здесь, рядом. Если тебе захочется что-то обсудить, я готова тебя выслушать. Для этого и существуют друзья.
Она говорит:
— Спасибо. Я просто немножко кисну. Маленько не в себе, понимаешь?
Мне сразу все стало ясно. Интуиция, как всегда, меня не подвела.
— Я думаю, твоя проблема обозначается двумя буковками.
И я прошептала эти буквы ей на ухо.
— Что?! — сказала Сэм.
Я сказала:
— Не волнуйся. Я положу тебе кое-что в шкафчик, на всякий случай. Лучше запастись заранее.
— Но… что это такое — Пэ Эс? — спросила Сэм.
— Разве ты не знаешь? — засмеялась я. — Предменструальный синдром. Вот увидишь, перед критическими днями всегда становишься нервной и раздражительной. Этого не нужно стесняться, у многих девчонок так бывает.
— Да-а? — отозвалась Сэм. — Ну, тогда понятно.
Я рассмеялась:
— Обещаю, я никому не скажу!
У Сэм началось. Елена первой об этом прознала. Она рассказала по секрету Кейт и Донне. Скоро все девчонки из восьмого класса обсуждали между собой волнующую сплетню: у Сэм началось.
Когда на уроке английского Стив задал ей вопрос, а она продолжала рассеянно смотреть в пространство, как будто не слышала, девочки начали многозначительно переглядываться.
За ланчем Сэм почти ничего не ела. Елена одними губами прошептала мне:
— Живот сводит.
Короче, это была главная новость дня.
Скрутило меня со страшной силой. Это было как зараза какая-то, как болезнь, захватившая тело и душу. На уроках я не мог сосредоточиться — ну, это-то как раз не новость, но мальчишки из нашей компании начали дразниться. Когда я проходил мимо, они подталкивали друг друга и строили дебильные рожи. Я начал помаленьку выходить из себя. На карту была поставлена моя репутация.
А эта американская красотка держалась все так же неприступно.
Подхожу я к ней в пятницу, говорю:
— Привет, Сэм, — и врубаю на полную мощность знаменитую крамеровскую улыбку.
А она посмотрела на меня так это задумчиво, точно в полусне.
— Ты уже решила?
— Что решила? — переспрашивает она.
— Насчет пойти куда-нибудь.
— Куда-нибудь пойти? Чувак, ты о чем?
— В клуб? Или, может, на рок-концерт? Говорят, ты музыку любишь. Найдем, где выступает какая-нибудь девчачья группа.
Сэм покачала своей прелестной головкой, как будто ее сейчас занимали куда более важные дела, чем свидание с Марком Крамером.
— Марк, она не в настроении, — сказала одна из ее подружек, Чарли Джонсон.
— Если хочешь, я могу, так уж и быть, пойти с тобой в клуб, — влезла эта чумичка Елена.
Я ее проигнорировал и сделал шаг к Сэм. Пора пустить в дело голос — низкий и бархатистый. Это всегда действует безотказно.
— Что скажешь, Сэм? — промурлыкал я. — Сегодня пятница. Ну подумай сама. В пятницу невозможно быть не в настроении.
— Если тебе обязательно нужно знать… — Это снова сунулась тощая пигалица Елена. — У нее женские неприятности. Если не знаешь, что это такое, спроси у своей мамочки.
— Женские неприятности? — засмеялся я. — Любые женские неприятности проходят от хорошей дозы Марка Крамера.
Тут Сэм Лопес как будто наконец проснулась. Она сунула руку в карман жакета.
— Ага, Эл правильно говорит. У меня женские неприятности. — Она вытащила из кармана какую-то штучку, очень похожую на так называемые тампоны, которыми пользуются девчонки, и больно ткнула меня этой дрянью в грудь. — Ну, дошло до тебя, маразматик? У меня сегодня очень тяжелый день.
— О’кей, о’кей. — Я поднял руки — мол, сдаюсь — и пошел на попятный. — Ладно, может, как-нибудь в другой раз.
Я уже делилась с Сэм лифчиком. Теперь поделилась тампонами. Никто не может сказать, что я ей не лучшая подруга.
И все-таки меня чуточку удивило, как она разговаривала с Марком в тот день. Честно говоря, я не для того положила к ней в шкафчик упаковку «Forever», чтобы она их использовала в качестве наступательного оружия!
Но, в конце концов, в такие дни часто становишься раздражительной, ведь правда?
Мы с Сэмом возвращались домой в молчании.
Наконец я задал самый главный вопрос:
— Ну, как ты решил? Мальчик или девочка?
Сэм пожал плечами:
— Спроси чего-нибудь попроще.
В тот вечер он дольше обычного не переодевался в нормальную одежду.
Когда Катастрофа готовится к решительным действиям, он затихает, словно пантера, готовая броситься на оленя, или что-нибудь еще в таком же духе. (Признаю, с виду он не похож на пантеру — малость потолще и не такой мохнатый, и к тому же пантера не трещит суставами пальцев, когда волнуется, но вы поняли, что я хотела сказать.) Когда он такой, я стараюсь не попадаться ему на глаза.
В тот день мы почти не выходили из отеля, только в середине дня выскочили в «Макдоналдс».
Жуя биг-мак, Катастрофа сообщил мне, что планирует под вечер посетить мистера и миссис Бертон.
— Потому что в это время дети должны быть дома, правильно? — спросила я.
— Не, — ответил он. — Потому что в это время у всех включены телевизоры. Никто не услышит криков.
Насчет криков мне как-то не очень понравилось.
— Мы вроде просто собирались проверить, там ли маленький Сэм.
— Никто не услышит криков, — повторил Катастрофа, как будто я вообще ничего не говорила.
Да, он
