Лора Уайлдер Инглз - Долгая зима

— Поторапливайся, а то нам до дому не добраться! — сказал Кэп.

Альманзо очень не хотелось бить Принца, но он забрался на сани, взял в руки вожжи и принялся стегать лошадь их узловатыми концами.

— Давай, Принц! Вперёд! — крикнул он.

Принц перепугался, потому что Альманзо никогда его не бил. Он дёрнул сани и побежал вниз по склону. Кэп тоже стегал своего Гнедого. Однако никто из них не знал, в какой стороне город.

Альманзо двигался наугад. Город должен быть где-то впереди в этой густой тьме.

— Ты что-нибудь видишь? — крикнул он.

— Ничего, но, по-моему, мы едем правильно, — отвечал Кэп.

— Уже совсем близко, — уверял Альманзо.

Где-то впереди мелькнул огонёк. Альманзо прищурился, но в темноте ничего не смог разглядеть. Потом он снова увидел свет — огонёк ярко разгорелся и тотчас же угас. Альманзо понял, что это открылась и быстро захлопнулась дверь какого-то дома. Ему показалось, что рядом с этим местом он видит слабый свет из замёрзшего окна.

— Видишь свет? — завопил он. — Давай скорей!

Они отклонились слишком далеко к западу. Теперь они ехали прямо на север, и Альманзо убедился, что они приближаются к дому.

Принц ускорил шаг, а Гнедой не отставая шёл следом. Альманзо снова увидел мелькнувший на мгновение свет и ясно разглядел тускло освещённое окно. Это было окно лавки Лофтуса.

Когда они подъехали к дверям, сильный порыв ветра обдал их вихрем снега.

— Распрягай и беги в хлев, — распорядился Альманзо, — а я займусь пшеницей.

Кэп распустил гужи и стал распрягать Гнедого.

— Можешь один справиться? — спросил Альманзо, стараясь перекричать бурю.

— Что значит "можешь"? Должен справиться и справлюсь, — крикнул Кэп, подгоняя Гнедого через пустой участок к конюшне.

Альманзо ввалился в тепло натопленную лавку. Лофтус встал со стула у печки. В лавке больше никого не было. Он сказал:

— Вернулись, значит. А мы уже думали, что из этого дела ничего не получится.

— Мы с Кэпом знали, за что берёмся, — отвечал Альманзо.

— Вы нашли того парня, который вырастил пшеницу?

— Да, и купили у него шестьдесят бушелей. Вы мне поможете занести их в лавку?

Вдвоём они притащили мешки и поставили их вдоль стены. Буря ревела вовсю. Когда последний мешок был водворён на место, Альманзо протянул Лофтусу квитанцию с подписью Андерсона и сдачу.

— Вы дали мне восемьдесят долларов. Осталось ровно пять.

— Доллар с четвертью за бушель? Ничего лучше вы сделать не могли? — спросил Лофтус, глядя на квитанцию.

— В любое время я готов купить их у вас по той же цене, — отвечал Альманзо.

— Я никогда не отказываюсь от сделки, — тотчас спохватился лавочник. — Сколько я вам должен за доставку?

— Ни единого цента, — сказал Альманзо, выходя из лавки.

— Эй! Подождите! Сначала согрейтесь! — крикнул ему вслед Лофтус.

— А лошадь оставьте на морозе, — отозвался Альманзо, захлопнув за собою дверь.

Взяв Принца под уздцы, он повёл его по улице мимо ряда коновязей и ступенек, ведущих в лавки. Пройдя вдоль длинной стены своей фуражной лавки, они добрались до конюшни. Альманзо выпряг Принца из саней и завёл его в тихую конюшню, где его радостным ржанием приветствовала Леди. Он закрыл дверь, стащил рукавицу, засунул руку под мышки и грел её до тех пор, пока онемевшие пальцы смогли зажечь фонарь.

Потом он поставил Принца в стойло, напоил его, накормил и хорошенько вычистил скребницей и щёткой и лишь тогда постелил усталой лошади мягкую постель из чистого сена.

— Ты спас нашу семенную пшеницу, старина. — Он ласково похлопал Принца по спине.

Потом Альманзо взял ведро, с трудом вышел на мороз и наполнил ведро снегом прямо у дверей перед тем, как войти в заднюю комнату. Когда он туда ввалился, навстречу ему из пустой фуражной лавки вышел Рой.

— Ага, ты наконец вернулся, — обрадовался он. — Я всё выглядывал, не едете ли вы, но в такую пургу за фут ничего не видно. Вон она как воет! Вам повезло, что вы вовремя добрались!

— Мы привезли шестьдесят бушелей пшеницы, — сказал Альманзо.

— Здорово! А я-то думал, что это пустая затея, — отозвался Рой, подбрасывая в печку угля. — Почём заплатили?

— По доллару с четвертью, — ответил Альманзо, стаскивая сапоги.

— Ничего себе! Дешевле не могли? — присвистнул Рой.

— Нет, — коротко буркнул Альманзо, снимая один за другим носки.

Только тут Рой заметил ведро со снегом.

— На что тебе снег?

— Как зачем? Ноги оттирать! — огрызнулся Альманзо.

Ноги у него были белые-белые и, казалось, совсем одеревенели. Рой помог брату растереть замёрзшие ноги снегом в самом холодном углу комнаты. Наконец ноги так заболели, что Альманзо едва не потерял сознание.

Несмотря на смертельную усталость, он в эту ночь ни на минуту не мог уснуть от страшной боли в ногах, но радовался: раз они так болят, значит, он не успел их окончательно отморозить.

Пока длилась пурга, ноги Альманзо опухли и так сильно болели, что когда была его очередь кормить и убирать скотину, ему приходилось надевать сапоги Роя. Но к вечеру четвёртого дня, когда метель наконец утихла, он уже смог натянуть свои собственные сапоги и выйти на улицу.

Было приятно пройтись по морозу, поглядеть на солнце и вместо рёва бури услышать только посвист ветра. Ветер, однако, был сильный, и, не успев добраться до конца квартала, Альманзо так устал и замёрз, что очень обрадовался, когда его буквально вдуло в двери скобяной лавки Фуллера.

В лавке было полно народу. Там собрался чуть ли не весь город. Мужчины сердито и раздражённо спорили.

— Здорово! Что случилось? — спросил Альманзо.

— Послушай, ты просил Лофтуса заплатить тебе за доставку пшеницы? Кэп Гарленд говорит, что он у него ничего не просил, — обернулся к нему мистер Хартхорн.

Кэп широко улыбнулся.

— Здорово, Уайлдер! Надеюсь, ты содрал деньги с этого скряги? А я-то, дурак, сказал ему, что мы ездили за этой пшеницей просто так, забавы ради. А теперь жалею, что не запросил с него все деньги, какие у него были.

— Не понимаю, о чём вы тут толкуете. Я с него ни цента не брал. Кто говорит, что мы поехали ради денег?

— Лофтус требует с нас по три доллара за бушель, — пояснил Джеральд Фуллер.

Тут все заговорили снова, но Инглз, высокий и тощий, поднялся с ящика у печки, на котором сидел. Щёки у него ввалились, над чёрной бородой торчали скулы, а голубые глаза ярко сверкали.

— Нечего нем тут обсуждать, — сказал он. — Пошли, поговорим с Лофтусом.

— Ещё чего, поговорим! — возразил кто-то. — Возьмём эту пшеницу, и дело с концом! Пошли, ребята!

— Я думаю, надо с ним поговорить. Надо ему доказать, что так поступать несправедливо.

— Можете доказывать ему, что хотите! — заорал другой. — Говорю вам, что мне нечего есть! Я не могу вернуться к своим детям с пустыми руками! А вы как, ребята?

— У нас тоже дети голодные! — раздался хор голосов.

— Мы с Уайлдером тоже имеем что сказать, — вмешался Кэп. — Мы привезли эту пшеницу не для того, чтоб из-за неё начались беспорядки.

— Правильно, — согласился Джеральд Фуллер. — Слышите, ребята? Мы не хотим, чтобы в городе начались беспорядки.

— Не вижу толку в том, чтобы выходить из себя. — Альманзо хотел ещё что-то добавить, но один из собравшихся его перебил:

— Ясное дело, у вас в доме полно еды! И у вас, и у Фуллера тоже. Я не вернусь домой без...

— Сколько еды осталось у вас в доме, мистер Инглз? — перебил его Кэп.

— Ни крошки, — отвечал Инглз. — Вчера мы смололи последнюю пшеницу, а сегодня утром её съели.

— Вот видите! — вмешался Альманзо. — Пусть мистер Инглз с этим делом разберётся.

— Ладно, я с ним поговорю, — согласился мистер Инглз. — Пошли все со мной и послушаем, что Лофтус нам скажет.

Вся компания гуськом двинулась вслед за ним по высоким сугробам. Когда они ввалились в лавку Лофтуса, тот быстро отступил за прилавок. Пшеницы нигде не было видно. Он перетащил все мешки в заднюю комнату.

Инглз заявил Лофтусу, что он требует за пшеницу слишком высокую цену.

— Это моё дело, — сказал Лофтус. — Пшеница моя или не моя? Я заплатил за неё большие деньги.

— По доллару с четвертью, как нам известно, — сказал Инглз.

— Это моё дело, — повторил Лофтус.

— Мы вам покажем, чьё это дело! — в ярости крикнул один из собравшихся.

— Только посмейте тронуть мою собственность и будете иметь дело с судом! — отвечал ему Лофтус.

Кто-то злобно расхохотался, но Лофтус упрямо стоял на своём. Он стукнул кулаком по прилавку и заявил:

— Эта пшеница принадлежит мне, и я имею право брать за неё столько, сколько захочу.

— Разумеется, мистер Лофтус, — согласился Инглз. — У нас свободная страна, и каждый имеет право распоряжаться своей собственностью по своему усмотрению. Мы все это знаем, не так ли, ребята? Однако не забывайте, что каждый из нас — человек свободный и независимый, Лофтус. Эта зима не будет длиться вечно, и вы, быть может, захотите продолжать вести свой бизнес и после того, как она закончится.