На следующее утро сэр Борс покинул замок и, миновав Опустошенные Земли, встретил сэра Гавейна и сэра Персиваля, сэра Ивейна и сэра Сеграмора и многих других рыцарей, которые также отправились на поиски Ланселота. На восток и на запад, на юг и на север поскакали они, но нигде не нашли следа Ланселота. Много приключений выпало на их долю в этих странствиях, много удивительного они повидали, но никто из встречавшихся им не видел безумного рыцаря, странствующего по лесам и горам без оружия и доспехов.
Вскоре, однако, сэр Персиваль и сэр Борс оказались у замка Кейс, где их встретила и радостно приветствовала Элейна, ибо она вместе с Галахэдом покинула Карбонек. Но теперь даже она не могла найти его снова…
Много дней оставались они в замке Кейс, надеясь, что Ланселот, быть может, вернется из скитаний. И он вернулся.
Элейна вышла однажды в сад, и ее маленький сын Галахэд вдруг подбежал к ней с криком:
— Мама, идите и посмотрите! Я нашел славного человека, который лежит и спит у колодца!
И, увидев его, Элейна поняла, что это Ланселот, и, горько плача, поспешила она к Персивалю и Борсу и рассказала им об этом.
— Не будите его, — сказали они, — ибо, может статься, он все еще во власти безумия и в гневе убьет вас или снова убежит, не помня себя.
Тут пришел отшельник, обитавший в часовне неподалеку, и посоветовал отнести Ланселота и положить в этой часовне.
— Всю ночь я буду молиться перед алтарем, — сказал отшельник. — Нельзя примириться с тем, чтобы славный рыцарь сэр Ланселот провел остаток дней своих как безумец, скитаясь в лохмотьях по диким местам.
Утром следующего дня Персиваль и Борс, обнажив головы, стали у дверей часовни и увидели отшельника, коленопреклоненного перед алтарем, а Ланселот лежал, словно мертвый, на черных носилках в небольшом алтаре. Долго стояли они в тени, склонив головы, молясь за Ланселота. И тут вдруг появился Святой Грааль в ореоле света над алтарем, сияя столь ярко, что Персиваль и Борс упали на колени и спрятали лицо в руках. Когда они снова подняли голову, Ланселот тоже стоял на коленях, но Святого Грааля уже не было, и только свет восходящего солнца лился на рыцаря сквозь небольшое круглое оконце над алтарем.
Поблагодарив отшельника, сэр Борс и сэр Персиваль повели Ланселота обратно в замок Кейс, и Ланселот шел словно во сне. И его уложили в постель, и Элейна и ее служанка Брузена хорошо ухаживали за ним. А сэр Борс и сэр Персиваль поскакали в Камелот и рассказали королю Артуру обо всем, что видели.
Наконец сэр Ланселот очнулся от своего долгого сна, и разум его был незамутненным, как прежде. И увидел он Элейну, склонившуюся над ним.
— Боже мой! — воскликнул он. — Расскажите мне, бога ради, где я и как здесь оказался!
— Сэр, — ответила Элейна, — вы забрели в эти края, потеряв рассудок и скитаясь в одних лохмотьях. Нашли вас в моем саду, и безумие было изгнано из вашего тела молитвами Насьенса-отшельника и явлением Святого Грааля.
Много дней оставался Ланселот в замке Кейс, и Элейна ухаживала за ним, пока не стал он снова сильным и здоровым. Но после этого, невзирая на ее слезы и мольбы, он простился с ней, сел на коня и отправился в Камелот. Ибо сердце его все еще стремилось только к Гвиневере, и он любил ее теперь с еще большей, неудержимой страстью, хотя Элейна и обвенчалась с ним обманом, приняв ее облик.
О том, что стало с Элейной, когда Ланселот покинул ее, старые истории не рассказывают или рассказывают очень сбивчиво. Когда Ланселот вновь оказался в Карбонеке, Элейны там уже не было, а Галахэда почти с того дня, как уехал Ланселот, вверили попечению святых монахов и монахинь, обитавших недалеко от Камелота.
Старые истории рассказывают, однако, о другой Элейне, которая любила Ланселота и от которой он уехал, не приняв ее любви по причине греховной верности королеве Гвиневере. Эта Элейна истомилась, когда Ланселот покинул ее, и умерла с разбитым сердцем. И служители положили ее, богато одетую, в барку, а в руку вложили письмо и пустили барку плыть по течению широкой реки, несущей свои воды в Камелот, ибо таково было ее предсмертное желание.
Несколькими днями позже Кей, явившись в залу, где король Артур сидел со многими своими рыцарями, сказал:
— Сэр, вот великое чудо! Там по реке плывет черная барка, и в ней лежит прекрасная усопшая дама, одетая в богатые одежды, усыпанные драгоценными камнями.
Тут король Артур с королевой Гвиневерой и многими рыцарями сошли к реке и увидели, как барка тихо плыла по течению и остановилась наконец у берега. И тут все увидели письмо в ее руках, и король Артур, наклонившись, осторожно взял его, сломал печать и прочитал:
«Благородный рыцарь, мой господин сэр Ланселот! Смерть победила мою любовь к вам. Ибо я любила Вас всем сердцем. А имя мое Элейна Астолетская. И прошу я всех леди пожалеть меня и помолиться за мою душу, а мое тело достойно похоронить. Помолитесь также и Вы за мою душу, несравненный сэр Ланселот».
Услышав это, Ланселот закрыл лицо руками и заплакал.
— О господин мой Артур, — сказал он. — Знайте, что я до глубины души опечален смертью этой леди. Но призываю бога в свидетели в том, что не по своему желанию стал я причиной ее смерти. Она любила меня искренне и более всего желала стать моей женой. Но не могло этого произойти, ибо сердцу не прикажешь, и было бы мне постыдным бесчестьем взять в жены ту, к кому у меня не было любви.
— Это истинная правда, — сказал король Артур. — Любовь приходит как божественный дар, и относиться к ней следует с честностью и благоговением. Тот не истинный рыцарь, кто чем-либо запятнает ее.
Тут все прошли мимо леди Элейны, склонив голову, и затем была она торжественно похоронена в большом монастыре.
Но не сразу рассеялись тени над Камелотом, сердцем Логрии. И все же Ланселот не переставал любить королеву, а она его. И от любви этой пришел в назначенное время конец славы логров.
Был канун праздника пятидесятницы, и в Камелот отовсюду съезжались рыцари, чтобы на следующий день занять свое место за Круглым Столом. Почти все они прибыли как раз ко времени вечерней службы в большом соборе и после службы собрались в замке на ужин.
Вдруг появилась там прекрасная леди на белом коне и, поклонившись королю, вскричала:
— Бога ради, скажите мне, кто здесь сэр Ланселот?
— Вот он, — ответил король Артур, — вы видите его!
Тут леди направилась к сэру Ланселоту и сказала:
— Добрый сэр рыцарь! Я прошу вас отправиться со мной в лес, что неподалеку отсюда.
— Чего вы хотите от меня? — спросил сэр Ланселот.
— Об этом вы узнаете там, в лесу.
— Что ж, я охотно отправлюсь с вами.
И, сказав так, сэр Ланселот повернулся, чтобы проститься с королем и королевой.
— Как! — вскричала Гвиневера. — Вы покинете нас теперь, в вечер накануне праздника?
— Мадам, — сказала леди, — он снова будет с вами завтра к обеду, обещаю вам.
Тут они поскакали в лес и оказались вскоре у аббатства. И Ланселота приветствовали там монахи и монахини и проводили его в прекрасную палату для гостей, где сняли с него доспехи. Там встретился он с двумя своими кузенами, сэром Борсом и сэром Лионелем, нашедшими в аббатстве ночлег на пути в Камелот, и они возрадовались оттого, что снова оказались вместе. И во время их беседы пришли двенадцать монахинь и привели Галахэда, прекраснейшего юношу в мире.
— Сэр, — сказала настоятельница монастыря, — этот юноша — королевской крови, и мы растим его с детского возраста. Насьенс, отшельник Карбонека, учил его, и умеет он также владеть оружием. И теперь мы просим вас произвести его в рыцари, ибо нет никого более достойного, из чьих рук он может принять высокое рыцарское звание.
— Я сделаю это, — сказал сэр Ланселот, ибо понял, что Галахэд — его собственный сын, родившийся в таинственном замке.
Всю ночь Галахэд бодрствовал, стоя на коленях перед алтарем монастырской часовни, а наутро, после службы, Ланселот благословил его и посвятил в рыцари.
— Да подвигнет вас бог на добрые дела! — сказал он. — А теперь, сэр Галахэд, скажите, присоединяетесь ли вы ко мне, чтобы отправиться ко двору короля Артура?
— Нет еще, — ответил тот. — Но скоро вы увидите меня там.
Тут Ланселот с Борсом и Лионелем поскакали в Камелот, и там в большой зале собрались за Круглым Столом все рыцари. И золотыми буквами на каждом сиденье были написаны имена тех, кому следовало сидеть там. И все места в то утро были заняты, не считая только Гибельного Сиденья, куда мог сесть лишь тот, кому оно предназначалось.
Направляясь к своим местам по обе стороны от него, Ланселот и Персиваль вдруг увидели новую надпись, золотом горевшую на Гибельном Сиденье:
Это сиденье будет занято через четыреста пятьдесят лет и четыре года после смерти нашего господа Иисуса Христа.
