собственное. Это больше не твой дом! Плюнь и разотри. Эй, мальчик, налей-ка мне ещё чарочку.
— О, это мы мигом! — обрадовался Джерри. — Угощайтесь, тётушка… простите, не знаю вашего имени…
Сваха представиться и не подумала, зато на выпивку налегла с удвоенной силой, а Джеримэйн переспрашивать не стал, только знай подливал — ещё и старался по краешку цедить, чтобы пены выходило поменьше.
— А пса ты на кого оставишь? — Элмерик, повернувшись, случайно тронул Джинли за рукав, и та ахнула:
— Ой… я о нём позабыла совсем, закрутилась. Как я могла! Слушайте, а вам на мельницу сторож не нужен? Возьмите Репья, он хороший.
— Раз хороший, чего ж ты его с собой к мужу в новую жизнь не возьмёшь? — деланно удивился Элмерик.
Он предполагал, какой ответ услышит, но всё равно вздохнул. Бедный пёс! Такой верный — и такой ненужный…
— Не любит мой жених собак, — Джинли отвела взгляд. — Боится их. Сказал: чего хочешь бери с собой, только Репья оставь. Уж не знаю, может, покусали его в детстве?
— Я б его сама покусала-то, — буркнула Розмари так тихо, что услышал только Элмерик.
Конечно, он бросил на Роз упреждающий взгляд, чтобы та не лезла, куда не просят, но на самом деле был всецело с ней согласен. Негоже друзей бросать — особенно таких кудлатых и лохматых. Ох и заморочил девице голову этот Ивар…
Джинли, конечно, ничего не услышала, а вот у тётки-кукушки слух оказался куда как острее.
— Близок локоток, да не укусишь, — хмыкнула она, — Да и неча на нас зубы точить. Мы девице Джинли только добра желаем: жизни красивой, мужа хорошего, деток ладных…
А потом, широко зевнув, уронила голову на руки и захрапела: эль сделал своё коварное дело.
— Ой, чего это она? — Джинли с опаской покосилась на свою кружку, отодвинула её в сторону и подняла испуганный взгляд на гостей.
— Мы её тогось, опоили, — ни капли не смущаясь, признался Джеримэйн. — Не бойся, ради благого дела. Можно сказать, по поручению твоей бабушки.
— А ну уходите! Живо, — Джинли вскочила так резко, что аж стол зашатался, и попятилась. Под руку попалась метла, девушка замахнулась на Джеримэйна, но ударить не успела.
— Ты выслушай их прежде чем орать-то! — за её плечом материализовался призрак.
Медленно, словно во сне, девушка обернулась и испустила такой истошный визг, что у Элмерика заложило уши. Метла выпала из ослабевших рук.
— Не ори, дурёха! Тебе бы только воздух понапрасну сотрясать, — вредная старуха поджала губы. — Подумаешь, бабка с того света вернулась. Ведьма я или кто? Можно подумать, ты не знала. Да не вертись, сядь. Влипла ты, моя дорогая, как кур в ощип. Уж послушай теперь, что ребятки говорят. Будем тебя выручать, дурёху пустоголовую.
Её сварливый тон, как ни странно, оказал успокаивающее действие. Джинли перестала визжать и упала обратно на табурет — видать, привыкла во всём слушаться бабку. Лицо девушки побелело, как полотно, губы шевелились, словно она что-то хотела сказать, но не могла заставить себя даже вдохнуть.
— Значит, это п-правда? — наконец, выдавила она.
— Что «правда»? — бабка нахмурилась.
— Т-тебя в деревне люди видели… Я думала, брешут. Запугать хотят. Подыгрывала, но в душе смеялась.
— Смеялась она! Конечно, видели. Уже который день хожу, стучусь во все двери — никто меня не слышит. Даже ты, глухая тетеря. Говорила я тебе — учись колдовству, в жизни пригодится. И кто мне сказал, мол, не хочу, не надо мне этого.
— Так страшно же, — выдохнула Джинли, зажмуриваясь. — Говорят, меньше знаешь — крепче спишь.
Джеримэйн и Розмари глянули на девушку презрительно, а вот Элмерик не спешил её осуждать. Нет, он тоже не понимал, как по собственной воле можно отказаться от тайного знания, когда тебе его так запросто предлагают, но ведь все люди разные. Если кто-то хочет обычной жизни, без приключений и опасностей, — это его право. Жаль только, что чаяниям Джинли не суждено было сбыться. Беда не спрашивает, когда ей прийти.
— Будет ещё страшнее, коли со своим женихом уедешь. Не человек он, а фе-е-ейри, — последнее слово бабка провыла так, что даже у Элмерика поджилки затряслись, а Джинли снова взвизгнула и, закрыв лицо руками, замотала головой.
— Нет! Я не верю! Ивар хороший!
— И тётка эта тоже не человек, — Джерри кивнул на похрапывающую кукушку. — Обманули тебя, понимаешь?
— И… что же теперь делать? — девушка пискнула тихо, как мышка. — Мне он так понравился.
На неё было жалко смотреть. Элмерик попытался утешить бедняжку, как мог.
— Найдётся другой жених, вот увидишь.
— Не нужен мне другой! — Джинли всхлипнула. — Я этого люблю.
— С ним ты пропадёшь. Утащит в холмы и поминай, как звали, — Элмерик старался не раздражаться: действительно, обычному человеку всё это не так-то просто было понять.
Жители Чернолесья, конечно, не сомневались в существовании фейри, но маленький народец обычно предпочитал пакостить по мелочи, не показываясь смертным. Особенно после того, как мастер Патрик посулил деревенским защиту от зловредных чар. Так что, несмотря на близость страшного леса, немногие из людей могли похвастаться, что видели живого фейри. Ивар же этот — просто наглец, потерявший совесть, — расхаживал по Чернолесью средь бела дня. Ох, надо ему дать надлежащий отпор, чтобы другим неповадно было. Ладно бы масло и молоко воровал, как его иные сородичи, но девиц… Нет, этого нельзя было допустить!
Элмерик в который раз подумал: может, стоило всё-таки с самого начала рассказать обо всём наставнику? Если жених собирается забрать невесту на рассвете, ещё можно успеть домчаться до мельницы…
Джеримэйн, видимо, задумался о том же, потому что вдруг спросил:
— А когда этот белобрысый обещался за тобой приехать? Утром?
— Не, — мотнула головой Джинли, — ночью, сказал, будь готова. Дескать, он не любит долгие сборы и проводы. Поэтому поскачем, пока не рассвело, а к восходу, говорил, как раз на месте окажемся, и сразу же начнём приготовления к свадьбе.
— И тебя не смутило-то, что он так торопится? — фыркнула из своего угла Розмари. — Где ж такое видано-то, чтобы сегодня тока сговорилися, и тут же ночью невесту умыкать-то, а на следующий день свадьбу играть-то! Не по-людски это.
— Ивар сказал, что так сильно меня полюбил, что всякий новый день без меня для него — сущая мука, — на глазах у Джинли выступили слёзы, зубы застучали друг о друга, в руках она комкала несвежий платок.
Старая Шеллиди, забыв, кем она стала, попыталась было погладить внучку по голове, но призрачная рука прошла сквозь волосы, не встретив сопротивления, а девушка в ужасе отшатнулась, пробормотав:
— Н-не н-надо. Пожалуйста.
— Послушай меня, — Джеримэйн подошёл, взял
