Стоило мне только произнести слово «больница», как Мэриголд моментально начала дрожать. Она не произнесла ни слова, не оттолкнула меня, не попыталась одеться. Просто стояла и тряслась, как осиновый лист.
— Прости меня… Прости… — всхлипывала я, заливаясь слезами. Потом бросилась за одеждой для нее.
Господи, вы даже представить себе не можете, что это была за мука — всовывать ее руки и ноги то туда, то сюда! В конце концов я сдалась, ограничившись тем, что накинула ей на плечи домашний халатик, всунув в рукава трясущиеся руки, а потом как можно туже затянула поясок вокруг дрожащего, покрытого краской тела. Прекрасно понимая, что на высоких каблуках она сейчас и двух шагов не пройдет, я отыскала старую пару кроссовок Стар. Конечно, они были чуть-чуть маловаты, но все ж таки мне каким-то образом удалось втиснуть в них перепачканные краской ноги Мэриголд.
Стук в дверь раздался прежде, чем я успела придумать, что делать дальше.
— Нужно открыть им дверь. Иначе миссис Лафт опять поднимет визг, — пробормотала я. — Ох, Мэриголд, прошу тебя, не дрожи так. Все будет хорошо, вот увидишь, даю тебе слово. Они просто смоют с тебя всю эту краску, и ты сразу же вернешься домой.
Наши глаза встретились. Я похолодела — в глазах Мэриголд была такая мука, словно я воткнула ей нож в сердце.
— Так нужно, — пробормотала я и побежала открывать. За дверью стояли двое в белых халатах — мужчина и женщина.
— Она наверху, — прошептала я, стараясь говорить как можно тише.
Но не успели они войти, как миссис Лафт видимо караулившая за дверью, распахнула ее и высунулась наружу, бигуди жирно поблескивали у нее на голове, словно металлические гусеницы. Увидев белые халаты, она разинула рот и уставилась на них выпученными глазами.
— Господи ты боже мой, что она еще натворила, эта сумасшедшая?! — воскликнула она, неизвестно к кому обращаясь.
Приехавшие не обратили на ее слова ни малейшего внимания. Поднявшись на второй этаж, женщина посмотрела на меня, а потом вдруг ласково похлопала по плечу.
— Не переживай, котенок, все образуется, — весело бросила она.
Она даже не вздрогнула, когда я провела ее в ванну, где, с ног до головы покрытая краской, стояла моя бедная, потерявшая рассудок мама.
— Ну, дорогая, не упрямьтесь, пойдемте с нами. Мы живо смоем с вас всю эту гадость. Пошли, нам пора. Предпочитаете спуститься сами? Или можем снести вас вниз в кресле, если вам так больше нравится.
Глаза Мэриголд расширились, но она продолжала молчать. Женщина ласково взяла ее под локоть. И попыталась сдвинуть с места. Безрезультатно.
— Ну, пойдемте же, что толку тут стоять? Нам совсем не хочется силой тащить вас вниз, поверьте. Особенно на глазах у вашей маленькой дочки. — Взгляд ее упал на меня. — Послушай-ка, детка, а ты-то как же? У тебя есть кто-нибудь, кто бы мог присмотреть за тобой?
Я торопливо принялась соображать. Если я скажу «нет», то меня для начала отправят в приют, а потом наверняка в какую-нибудь семью.
— Да, конечно, — сказала я. — Да, за мной есть кому приглядеть.
Похоже, прозвучало это как-то не совсем убедительно. Во всяком случае, я заметила, как люди в белых халатах быстро обменялись озабоченными взглядами.
— Мой папа, — добавила я.
Лица обоих разом просветлели.
— А где сейчас твой папа? — продолжала допытываться женщина.
— На работе. У него скоро смена кончается. Так что он вернется домой с минуты на минуту, — добавила я, подумав, что с каждым разом врать становится все легче.
Потом украдкой бросила взгляд на Мэриголд. Понятия не имею, слышала ли она хоть слово из того, что я тут говорила. Мэриголд по-прежнему била крупная дрожь. Я приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать ее на прощание, и лицо ее передернулось.
— Я люблю тебя, — прошептала я.
Мне очень хотелось услышать от нее те же самые слова. Хотелось, чтобы она обвила перепачканными краской руками мою шею и крепко-крепко прижала к себе. Чтобы она, забыв о своей болезни, повернулась к врачам и, смеясь, сказала, что я и в глаза никогда не видела человека, бывшего моим отцом. Что пусть едут в свою больницу без нее, потому что не может же она оставить меня одну.
Зеленые глаза Мэриголд в упор смотрели на меня, но она не сказала ни слова.
В конце концов медики отчаялись сдвинуть ее с места и, усадив на специальное кресло, прикрутили к нему ремнями. Пока они возились с ремнями, халат Мэриголд широко распахнулся и покрытая белой краской грудь бесстыдно вывалилась наружу.
— Ну-ка давайте-ка приведем вас в приличный вид, моя дорогая, — промурлыкала докторша в белом халате и заботливо закутала Мэриголд в халат, застегнув его до самого подбородка, словно имела дело с ребенком.
Они вытащили ее из квартиры и снесли по лестнице на первый этаж. Я семенила сзади, решив, что провожу Мэриголд до дверей. Миссис Лафт все еще подглядывала в щелку. Само собой, ей хватило одного-единственного взгляда, чтобы увидеть, в каком состоянии Мэриголд, и она со свистом втянула в себя воздух, тараща от возбуждения глаза.
— Не может ли девочка побыть немного у вас, пока ее папа не вернется домой? — спросила докторша.
Миссис Лафт издала какой-то неясный звук, похожий на сдавленное шипение и судорожно глотнула, словно поперхнулась собственной вставной челюстью.
Врачи «скорой помощи» сочли это за согласие. Подхватив кресло с сидевшей в нем Мэриголд, они вытащили его на улицу. Взгляд Мэриголд остановился на белой машине с красным крестом, и лицо ее разом перекосилось. Слезы ручьем хлынули из глаз и потекли по щекам. И все то время, пока санитары запихивали ее кресло в машину, она смотрела на меня в упор.
— Прости, — снова прошептала я.
Но разве можно было выразить одним коротеньким словом то, что я сейчас чувствовала?!
Потом они заперли дверь, и мужчина в белом халате показал мне большой палец.
— Не волнуйся, малышка. Все будет в порядке. Вот подлечим немного твою маму, и она вернется домой, — сказал он.
Он забрался в машину, и «скорая» уехала.
— Вряд ли тебе, парень, удастся ее подлечить — скорее рак на горе свистнет! — презрительно фыркнула миссис Лафт.
— А ну заткнись, глупая старая корова! — Я уже не владела собой.
От неожиданности и возмущения мисс Лафт выпрямилась во весь рост, даже ноздри у нее побелели. Смерив меня негодующим взглядом, она сморщила нос, будто от меня дурно пахло.
— Вот вам людская благодарность! Подумать только — а я еще согласилась присмотреть за тобой.
— А за мной вовсе не нужно присматривать! Я сама о себе позабочусь! — выкрикнула я.
— Ну конечно, конечно, мисс Злючка! Очень смешно! Кстати, а сколько тебе лет? Десять, да? Ну так не валяй дурака. Нужно позвонить куда следует. Не волнуйся, я уж постараюсь, чтобы о тебе позаботились.
— Нет! Нет, не надо! — Я с трудом проглотила вставший в горле комок. — Прошу вас, не звоните! Послушайте, к тому времени, как я вернусь из школы, мама обязательно будет дома! Вот увидите! И потом, есть еще мой папа. Да, папа!
— Не знаю, не знаю. Что-то не видела я никакого папы за все то время, что вы тут живете! Всякие дяди ходили толпами, и днем и ночью, да и чего ж тут удивительного, но вот папа… Держу пари, твой отец наверняка один из тех чокнутых парней, кто до седых волос одеваются, как шуты гороховые, все красоту наводят, вместо того чтобы делом заниматься! Видела я таких. Ну что, я угадала?
Я молча кивнула, в эту минуту я многое отдала бы, чтобы моим папой был Микки. Тогда бы он заботился обо мне, и мы бы вместе решали, как быть с Мэриголд. Почувствовав, как к глазам вновь подступают слезы, я подумала, что пора смываться. Мне очень не хотелось плакать на глазах у миссис Лафт.
— Мне пора в школу, — поспешно пробормотала я. — Я и так уже здорово опаздываю. Боюсь, мне влетит.
И конечно, мне влетело. Когда я вбежала в класс, прошло никак не меньше половины урока.
— Ради всего святого, Долфин! Почему так поздно? — завопила мисс Хилл. — Где ты была?
Я молча топталась у дверей, не зная, что сказать.
— Плохо, моя дорогая. Что случилось? Ты проспала?
Решив, что такое объяснение ничуть не хуже любого другого, я молча кивнула.
— Тогда тебе лучше пораньше ложиться спать. Вот, к примеру, скажи мне — когда ты вчера отправилась в постель?
Я попыталась вспомнить, но не смогла, к тому же полночи я вообще не спала. Интересно, какую физиономию скорчила бы мисс Хилл, узнав, сколько часов подряд я пролежала в ванне, поджав под себя ноги и не спуская глаз с Мэриголд?
Даже сейчас бледный призрак Мэриголд стоял у меня перед глазами, и глаза у меня снова защипало. Шмыгнув носом, я утерла его тыльной стороной ладони.
— Боже мой, неужели у тебя нет носового платка?! И потом… ты только посмотри, в каком ты виде! Похоже, ты даже не умывалась! И не причесывалась, я угадала?
Убедившись, что она снова принялась за меня, Кайли и Ивонна начали злорадно хихикать. Я кусала губы, чтобы не заплакать. Потом незаметно потерла краешек бархатной черной юбки, собирая подвластные мне силы зла, но что-то у меня ничего не получалось. А мисс Хилл все нудила, без конца повторяя, что мне должно быть стыдно, что я ленивая и неряха, что у меня нет никакого самолюбия и что, если я немедленно не перестану корчить рожи, то она за руку отведет меня к директору.
