— Ты нашёл — ты и отдавай, — сказал он.
Сорока держал часы в руке и не знал, что делать. Взглянув на циферблат, он поднёс их к уху. Лицо у него стало изумлённым. Он уставился на Гарика.
— Разбирал?
— Невелика премудрость, — небрежно ответит тот.
Гарик сегодня полдня где-то пропадал. Я думал, за грибами ушёл, а он часы ремонтировал. Я вспомнил, как он утром сначала расплющивал на гире тонкие гвозди, а затем обтачивал напильником. Отвёртки мастерил. А потом ушёл в лес, полдня ковырялся в часах. И вот они идут.
Когда Алёнка вышла на крыльцо, Сорока отдал ей часы. Она взяла и удивлённо посмотрела на Гарика. Алёнка ничего не понимала. Признаться, я тоже. Разве не всё равно, кто отдаст ей часы? Мудрят ребята…
— Они идут, — сказал Сорока.
Алёнка поднесла часы к уху, улыбнулась.
— Тикают, — сказала она.
— Вернёшься в Ленинград — отдай в мастерскую, — посоветовал Гарик. — Как следует смазать нужно.
— Отдам, — пообещала Алёнка.
Мы помолчали. Глядя на остров, Сорока сказал:
— Рыжий Лёха знатную уху сварганил… Хотите?
Наконец-то мы приглашены на остров. Высокий камыш наглухо закрывал вход. Пропустив нас, он снова выпрямлялся. Направляя лодку к пещере, Сорока старался не поломать камыш. Иначе легко было бы узнать, где вход.
У колодца нас встретил Коля Гаврилов и ещё двое мальчишек. Я их узнал — они участвовали в «морском бою». Один из них сшиб Гарика с лодки. Но Гарик не узнал его. Или сделал вид, что не узнал. Коля подмигнул и, показав большой палец, сказал:
— Во-о уха!
Мальчишек звали: одного Сашка, второго Миша. Они вместе с нами отправились в глубь острова.
— А где Серёжа? — спросила Алёнка.
— Я тут, — ответил я.
— Я про лося, — сказала Алёнка. Вместо лося Серёжи нас встретил на тропинке медвежонок Кеша. Он заметно вырос. Лапа у него зажила. Кеша поковылял за нами, но потом отстал.
Мы шли по знакомой тропинке. Сегодня кроликов не видно. Попросить у Сороки парочку маленьких крольчат? Нашим веселее будет. Каждый день мы рвали на лужайке молочай и клали у норы. Кролики высовывали из-под земли носы и, учуяв еду, тащили её в нору. Они привыкли к новому месту и далеко от дома не убегали. Деда совсем не боялись. Прыгали у самых ног. Дед только носом поводил и хвостом махал. Ему кролики тоже нравились.
Напротив знакомого дома дымился костёр. Котёл с ухой был снят с рогулек и дожидался нас. На газете — нарезанный хлеб, зелёный лук, соль. Ребята лежали и сидели на лужайке. Увидев нас, они замолчали.
Алёнка и Коля толковали про лосей. Гарик исподлобья смотрел на мальчишек: узнавал участников драки. В окно высунулась чёрная голова с наушниками. Я узнал Тёмного.
— Вызывает «Гроза», — сказал он. Сорока тотчас скрылся в доме.
Вернувшись, Сорока пригласил нас к котлу. Наверное, «Гроза» сообщила ему приятные вести, потому что он улыбался. Алёнка первая взяла ложку и сунула в котёл. Она долго дула на прозрачный бульон и наконец торжественно поднесла ложку ко рту. На неё никто не смотрел, но чувствовалось, ребята ждут, что она скажет. Лёха Рыжий тоже ждал. Он здесь главный повар. По носу видно. На носу сажа и на щеке.
Алёнка ничего не сказала, она снова засунула ложку в котёл. И тогда вслед за ней потянулись к ухе и мы с Гариком, а за нами — остальные.
Уха была вкусная. Такой мы ещё дома ни разу не ели. Потом Коля Гаврилов объяснил мне, что это настоящая рыбацкая уха. Тройная. Все ели молча. Иногда кто-либо из ребят сворачивал лук в комок и макал в соль. Я тоже попробовал. И уха с зелёным луком показалась мне ещё вкуснее.
— Это вещь… — пробормотал Гарик, облизывая ложку.
— Кто варил? — спросила Алёнка.
— Уху не варят, а заваривают, — ответил толстоносый Лёха. Лицо у него стало довольным. Он понял, что уха понравилась.
— Я никогда такой вкусной ухи не ела, — сказала Алёнка.
— И я, — сказал я.
— Научите такую варить?
— Заваривать, — поправил Лёха. — Секретов тут нет — была бы рыба.
— Научишь?
— Можно, — ответил Лёха, расцветая от гордости.
— Тащи молоко, — приказал Сорока.
Лёха принёс из дома кувшин с молоком. За вторым он отправил Колю. Молоко пили из эмалированных кружек с разными рисунками. На моей кружке нарисованы два медведя. Один похож на Кешу. Молоко была холодное.
— Можно подумать, что у вас холодильник, — сказала Алёнка.
— А как же… — ответил Коля и опрокинул кувшин. К нашему великому изумлению, из кувшина вывалилась…
— Змея! — воскликнула Алёнка.
Коля поднял «змею», стряхнул с неё прилипшие иголки, сучки и снова засунул в кувшин.
— Уж, — сказал он. — Мы их в молоко кладём, чтобы холодное было. А ещё лягушек можно.
— Артисты, — сказал Гарик.
— Это не мы придумали, — ответил Сорока. — Наши прадеды.
— И ужи там всё время сидят? — спросила Алёнка.
— В жару только… — ответили ей.
— И не убегают?
— Им нравится в кувшине.
— Чудеса, — сказала Алёнка.
После обеда нас пригласили в дом. Там была всего одна большая комната. Очень светлая. В одном углу новенький телевизор «Волна», в другом — большой квадратный стол. На столе портативная радиостанция, наушники, журнал, микрофон. Сорока подошёл к радиостанции, включил. Послышался треск, музыка, разговор.
— Лётчики переговариваются, — сказал Сорока. Он дунул в микрофон и сказал:
— Я Сорока. Вернулся Павел Михайлович? Приём.
В наушниках что-то захрипело. Сорока нахмурился:
— Вернётся — сразу сообщи, слышишь? И будь всё время на месте… Я проверю.
Снова в наушниках захрипело. Сорока снял их и, немного подождав, сказал:
— Будешь спорить — сменю! И больше не подпущу к микрофону. А с «Грозой» я без тебя договорюсь.
Он выключил рацию. Но не успели мы выйти из комнаты, как Тёмный (он дежурил у рации и даже не ел с нами уху) окликнул Сороку:
— Опять «Гроза».
Сорока взглянул на нас: очевидно, ему не хотелось при нас разговаривать, но ничего не сказал.
— Я Сорока.
Шорох в наушниках.
— Я разговаривал с аэродромом…
Шорох в наушниках.
— Генерал прилетел?
Длительный шорох в наушниках.
— Я сам поеду с ним… Только мы его просто так не отпустим… После рыбалки у костра. Насчёт ухи Лёха постарается!
Шорох в наушниках. Лицо Сороки стало хмурым.
— Скажите своему Лёве, что он дурак… Всё!
Мы вышли из комнаты.
Сорока снял наушники и передал Тёмному.
— Ты что-нибудь понял? — спросил Гарик.
— Генерал приедет в гости.
— А кто этот Лёва-дурак?
— Мало ли на свете дураков, — ответил я.
За спортивной площадкой на опушке леса мы увидели три большие палатки. В доме ребята не живут. Это их штаб. Мальчишки выволакивали из палаток матрасы, набитые сеном, и выколачивали их. Сегодня суббота. Генеральная уборка, как и у нас в доме. Алёнка полы выскоблила, старую мебель протёрла мокрой тряпкой. Даже стёкла вымыла. Неподалёку от дома лежала огромная мачта, связанная толстой проволокой из трёх длинных жердей. На конце мачты — мудрёное сооружение из алюминия и проволоки. Интересно, как они её поднимут? Это та самая мачта, о которой отец говорил. Она сделана по чертежу Сороки.
На лужайке Коля Гаврилов привязывал к прозрачному шару вырезанную из картона чёрную рыбину. Сейчас запустит в небо. Послышался знакомый гул. Над лесом показались три вертолёта. Шар с рыбиной взмыл над островом. Вертолёты пролетели, а мы, задрав головы, всё ещё смотрели на ясное небо. Чёрная рыбина отчётливо виднелась. Покачиваясь, она поднималась всё выше и выше и скоро исчезла.
— Куда она улетела? — спросила Алёнка.
— В космос, — ответил Гарик. — Фотографировать обратную сторону Марса.
— Обыкновенный шар-зонд, — сказал Сорока.
— Высота две тысячи, — раздался голос сверху. На высоченной сосне, у самой вершины, был сделан маленький помост. На нём стоял босоногий мальчишка и глядел в прибор, похожий на подзорную трубу.
— Зачем вы эту штуку запустили? — спросил Гарик.
— Люблю шары запускать… — сказал Сорока.
— Две тысячи пятьсот метров, — доложили сверху.
— Я говорил, до Марса долетит, — сказал Гарик.
— Уж сколько лет учёные спорят, есть ли на Марсе жизнь? — сказал Президент. — И никто не узнает, пока нога человека не ступит на эту планету… Если марсиане существуют, то какие они? На нас похожи или на пауков каких-нибудь? Главное не в этом, а вот мирные они существа или воинственные? Марс — бог войны… В Ленинграде есть Марсово поле. Как они встретят нас? Дубинками или хлебом и солью…
— Марсиане пилюлями питаются, — сказал Гарик. — Я где-то читал…
— Это самая интересная планета… — продолжал Сорока. — После Луны полетят туда… Вот увидите.
