– Гм… – сказал Павел Платонович. – Как-то неудобно называть вас так, сценическим псевдонимом… Это ведь ваш псевдоним?
– В жизни я – Елизавета Львовна… – прошелестела Элизе. Родители Гали тоже назвали ей свои имена.
– Мой папа – заместитель министра культуры, – с гордостью добавила Галя. – Я так думаю, что до министра ему совсем недалеко…
– Галя! – укоризненно воскликнул Павел Платонович и подвинул стул гостье. – Прошу вас, садитесь.
– Недавно мы узнали, что наша дочь Галина подружилась с вашим сыном, – сказала Анна Андреевна.
– Галя – замечательная девочка, – сказала Элизе и пожала ошеломленной Гале руку. – Благодаря ей многое изменилось в жизни нашей семьи.
«Да, из-за вашего Данилы в нашем доме тоже все стало вверх тормашками…» – хотела сказать Вава, но передумала. Ее воспитанница с таким восхищением глядела на эту певицу!
– Сейчас горячий чай приготовлю, – проговорила Вава. Наверное, холодно ей, этой Элизе, в такой несерьезной одежде, а на дворе начало ноября как-никак…
– Я у вас автограф хотела взять, – сказала Галя и быстро принесла из своей комнаты журнальный постер с фотографией Элизе.
Элизе начертила на постере изящную извилистую закорючку.
– Приеду в Москву, повешу у себя прямо над столом… – счастливо пробормотала Галя, глядя на подпись Элизе.
– Значит, тебе нравятся мои песни? – спросила та, улыбаясь.
– Еще как!
Вава принесла чай, а Галя помогла ей сервировать стол. Салфетки, вазочки с вареньем, чашки, ложки… Галя старалась изо всех сил, потому что сегодня у них в гостях была сама Элизе.
– Я только на днях прилетела с гастролей… – призналась Элизе, держа в тонких пальцах чашку с чаем. Ногти у нее тоже были серебристо-розового цвета и удивительно красивой формы. «Хотела бы я когда-нибудь быть такой! – призналась себе Галя. – Даже ногти у нее словно какие-то драгоценности!»
– Как там, в Австралии? – спросила Галя, проявляя осведомленность.
– Хорошо… Впрочем, дома лучше, – призналась Элизе. – Я очень скучала по сыну.
– А как Данила? – поинтересовалась Галя, сделав непринужденное лицо.
– Он передает тебе привет, – сказала Элизе. – Надеется на встречу. Правда, не знаю, как скоро у него это получится – ведь он довольно много пропустил по школьной программе, ему надо догонять.
Галя вспомнила, как посмотрел на нее Данила, прежде чем уехать с Юрием Алексеевичем… Интересно, о чем он ей тогда хотел сказать? Может быть, просто поблагодарить за те документы, которые разоблачали Фикусовых?..
– Я бы хотела сделать тебе что-нибудь приятное… – вдруг сказала Элизе, глядя с улыбкой на Галю. – Ну, за то, что ты была неравнодушна к судьбе моего сына… Хочешь, я спою тебе? Всем вам?.. Я как раз захватила с собой гитару, словно знала, что она мне понадобится…
– Хочу! – взволнованно сказала Галя.
– Да, мы с удовольствием вас послушаем! – воскликнули Павел Платонович и Анна Андреевна в один голос.
Элизе принесла гитару, которую оставила в прихожей, села на стул, положив ногу на ногу, и провела тонкими пальцами по струнам.
– Что бы вам такое спеть… – задумчиво пробормотала она.
– Что хотите! – великодушно сказала Галя. – Какую-нибудь вашу самую любимую песню… У вас ведь есть одна – самая любимая?
– Надеюсь, она вам тоже понравится… – И Элизе после небольшого проигрыша на гитаре тихонько запела.
Запела об осени, дожде и несбывшемся свидании… Это была та самая песня, которая больше всего нравилась Гале – грустная и красивая история о людях, которым так и не удалось сказать друг другу главные слова.
У Элизе был удивительный голос – тонкий и бархатный, он околдовывал, из-за него забывались все те мелочи и недоразумения, которые так мешали в обычной жизни, этот голос уводил в какой-то неведомый мир…
Анна Андреевна и Павел Платонович завороженно слушали Элизе, взявшись за руки. Вава тихонько вытирала платочком глаза. А Галя замерла, вся превратившись в слух, – она боялась пропустить хоть одно словечко, хоть одну ноту из этой дивной мелодии…
Раньше она мечтала попасть на концерт Элизе – и теперь ее мечта сбылась. Галя получила даже больше, чем хотела, – Элизе была совсем близко и на самом деле пела сейчас именно для нее…
Элизе закончила эту песню.
А потом сразу же начала другую – словно ей не хотелось уходить из этого дома и она стремилась задержаться в нем как можно дольше.
Целый вечер Элизе, почти не прерываясь, пела и играла.
В доме до поздней ночи горел свет. И даже осенний лес за оградой – мокрый и холодный – как будто преобразился, и между темных деревьев заструились серебристые лучи…
– Она мне понравилась, – сказала Вава. – Такая деликатная, и голос у нее удивительный…
– Ты же говорила, что она шепелявая и дикция у нее никуда не годится – ты вроде бы слов не разбираешь, – хитро напомнила Галя.
– Все я прекрасно разобрала! – не согласилась Вава. – Это, наверное, были некачественные записи – те, которые ты раньше давала мне послушать… В живом исполнении все по-другому!
– А какая она красавица, правда?
– Да, симпатичная… только макияж у нее какой-то странный. Я такого еще ни у кого не видела. Уж больно непривычно!
– Вава, она же эстрадная исполнительница, она и не может походить на других людей!
– Ладно, ладно, ты меня убедила…
Галя включила телевизор. Там как раз выступал Павел Платонович:
– …мы не можем отделить шоу-бизнес от современной культуры – ведь он во многом формирует вкусы современной молодежи. Есть исполнители, чье мастерство находится на очень высоком уровне – на таких надо равняться и всем остальным…
Галя с Вавой внимательно выслушали его речь.
«Замечательные у меня родители, – подумала Галя. – Вполне разделяют мои вкусы!»
– Вава, я погуляю немного?
– Да-да, конечно… Вон погода какая замечательная! Только, пожалуйста, не уходи далеко!
– Вава, да не собираюсь я никуда исчезать! Я просто пройдусь по саду – и все…
Галя оделась и вышла во двор.
Аллея вывела ее к дальней стене. Галя залезла на высокий кирпичный забор и, устроившись поудобнее, стала смотреть на дом напротив.
Он выглядел совсем заброшенным.
«Что я хочу увидеть? – вздохнула Галя. – Данила тут уже не живет. Он вернулся в город, где ему теперь ничто не угрожает. Интересно, удалось ли ему найти общий язык с отцом? И примирился ли Юрий Алексеевич с профессией Элизе?..»
Но больше всего волновало ее другое – увидит ли она еще когда-нибудь Данилу? Элизе сказала, что ему придется много сидеть над учебниками. «Наверное, он так никогда и не узнает, что этой загадочной Лилией была я. Будет искать ее всю жизнь, но так и не догадается, что она была так близко от него!»
Холодный ветер пролетел по верхушкам деревьев…
Галя слезла с забора и пошла по аллеям дальше.
Внезапно она услышала какой-то звук – как будто чьи-то веселые голоса. Неужели это родители решили вернуться? Хотя они только вчера уехали…
Галя побежала вперед.
Там у крыльца стояли Соня и Сидякин и разговаривали с Вавой.
– Галя, к тебе гости! – крикнула ей Вава. – Встречай же их…
– Соня! Вася! – обрадовалась Галя. – Ну, молодцы! Все-таки сумели вырваться из города…
– Галка, мы еле упросили родителей отпустить нас, – сказала Соня, тормоша подругу. – Сидякин, скажи ей!
– Ага, – важно кивнул тот. – Еле вырвались…
– Сейчас приготовлю вам чего-нибудь перекусить, – сказала Вава и ушла в дом.
– Как она? – спросил Сидякин, кивнув ей вслед. – Не очень на тебя обиделась, что ты от нее тогда сбежала?
– Не очень… – вздохнула Галя. – Больше расстроилась. Честное слово, ребята, в следующий раз я возьму ее с собой. Она вполне разделяет мои взгляды, между прочим.
– Ты еще собралась кого-то спасать? – засмеялась Соня.
– Нет, пока не вижу подходящих кандидатур! – захохотала и Галя. – Ну, разве что тебя – от Сидякина… Сидякин, признавайся – ты опять доставал Соню разговорами о мореходке и прелестях флотской жизни, а?..
– А чего?.. Чуть что, сразу Сидякин!.. – проворчал тот, засунув руки в карманы и оглядываясь по сторонам. – Слушай, а неплохо тут – вон какой здоровый участок… Скажи, Сонь?..
– Да, не то что те шесть соток, которые есть у моих родителей, – подтвердила Соня. – Прямо садово-парковый ансамбль какой-то…
– Пусть шесть соток, но зато свои, а мы эту дачу на время сняли, – сказала Галя. – Скоро уезжать отсюда придется…
– Тебе что, не хочется уезжать? – удивился Сидякин. – Я бы от тоски умер, если бы мне тут столько времени просидеть пришлось, да еще и осенью…
– Осень – не самое плохое время года, – подняла палец Соня. – Прислушайтесь…
Все прислушались. Галя ничего особенного не услышала – только лес шумел где-то вдали да сердито кричала ворона, сидевшая на заборе.
– Тишина какая… – благоговейно произнес Сидякин. – Это потому, что мы далеко от города. Говорят, что в море, вдали от берега, тоже так же тихо, лишь плеск волн…
