— Кто не прочел? — спросила учительница эстонского языка уже сердито.
Поднялось рук десять.
Учительница начала спрашивать по очереди.
— Почему ты не прочел?
— У меня вчера болела голова.
— Ставлю двойку.
— Почему ты не прочла?
— Этой книги не было в библиотеке.
— Зато было достаточно времени, чтобы книгу достать. Двойка.
Очередь дошла до Майи.
— Почему ты не прочла?
Майя поднялась из-за парты, но в свое оправдание не оказала ни слова.
— Двойка, — сказала учительница.
Майя опустилась на место, ресницы ее предательски задрожали.
Тоомас Линнупоэг как раз в это время раздумывал, кто бы это мог подсунуть ему кнопку — сосед по парте и лучший друг Пеэтер Мяги или Тойво Кяреда, сидевший сзади. Теперь же Тоомасу Линнупоэгу пришлось прекратить расследование, он понимал, что значила для Майи двойка. Жажда кровавой мести отодвинулась на рой план, и Тоомас Линнупоэг ринулся спасать Майю.
— Майя была больна! — выкрикнул Тоомас Линнупоэг.
— Ты действительно болела, Майя? — спросила учительница, очень удивленная тем, что Майя тоже не прочла книгу.
Майя мгновенно перестала плакать. Если бы Тоомас Линнупоэг так защитил ее днем раньше, она была бы приятно удивлена его вниманием, но сегодня Майю разозлило вмешательство Тоомаса Линнупоэга в ее личные дела. Она не могла простить Тоомасу Линнупоэгу того, что он вошел в класс вместе с Вайке Коткас. Поэтому она сказала с видом полного безразличия:
— Болела, но только три дня.
— Вот видите, — сказала учительница, обращаясь к классу, — стоит вам пропустить один урок, как вы потом прикрываетесь болезнью, как щитом, Майя же болела целых три дня и даже не попыталась оправдаться этим. Поэтому я сделаю исключение и Майе двойки не поставлю.
Тоомас Линнупоэг потихоньку потирал под партой руки: его активное вмешательство вновь принесло плоды. Тоомас Линнупоэг надеялся, что своей самоотверженностью заслужил благодарный взгляд Майи, но Майя даже головы не повернула в его сторону. Тоомас Линнупоэг вначале был огорошен таким оборотом дела, но, поразмыслив, нашел это естественным. Оберегать каждый шаг Майи — его святой долг, и девочка просто не в состоянии каждое мгновение благодарно ему улыбаться, тем более у всех на глазах. Тоомас Линнупоэг успокоился и решил, что их отношения развиваются совершенно нормально. Тем больший удар подстерегал Тоомаса Линнупоэга позже. Когда после уроков он, словно на всех парусах, подлетел к Майе и предложил ей снова идти домой вместе, он услышал странный ответ:
— Почему же со мной?! Сегодня очередь Вайке Коткас.
Тоомас Линнупоэг поморгал глазами, потом пошлепал губами, затем как-то неопределенно хмыкнул, когда же Майя просто-напросто ушла, он и вовсе погрустнел. Сегодня в кармане у Тоомаса Линнупоэга лежали деньги, которых хватило бы ровно на две порции земляничного мороженого. Тоомас Линнупоэг был не в состоянии ждать, когда он станет взрослым и начнет зарабатывать, и избрал более легкий путь: попросил денег у мамы, и мама пожалела своего бедного мальчика.
Тоомас Линнупоэг на дне рождения
Тоомас Линнупоэг решил не ходить на день рождения к Вайке Коткас. Что с того, что его пригласили! Тоомас Линнупоэг не хотел идти по двум причинам: во-первых, Вайке Коткас была все же его врагом и, во-вторых, в душе Тоомаса Линнупоэга возникло неясное предчувствие — если он пойдет, то никогда не сможет оправдаться в глазах Майи. Он решил довериться своему подсознанию, и в то время, когда гости собирались в доме новорожденной, Тоомас Линнупоэг изучал в зеркале собственное отражение. Точнее, Тоомас Линнупоэг пытался выяснить, не начинает ли у него расти борода.
— Тоомас! — позвала бабушка. — Поиграй немного с Мати.
Тоомас Линнупоэг сделал вид, будто не слышит. Он продолжал изучать свое лицо, и ему показалось, что на верхней губе уже чернеет несколько волосков.
— Тоомас! — вновь позвала бабушка.
— Не могу, — ответил Тоомас Линнупоэг, — у меня сегодня много уроков.
— Ну что ж, — вздохнула бабушка, — стало быть, придётся мне самой развлекать ребенка. Больше ведь некому. — И бабушка, охая, поднялась с дивана.
— Ты можешь лежать, — милостиво разрешил Протон, — мы поиграем в больницу. Диван будет койкой, ты будешь больной, а я буду врачом.
Бабушку такой поворот событий очень устроил. Она снова легла, и Протон принялся прослушивать бабушкины легкие. Бабушка кряхтела и пыхтела, как паровоз.
— Не пыхти так, — сказал Протон, — мне не слышно, какие у тебя легкие.
Но бабушка продолжала пыхтеть. Она объяснила, что, когда прослушивают легкие, надо делать глубокий вдох и выдох, иначе не понять, здоровые они или нет.
«Если бы я был пай-мальчиком, то пыхтел бы сейчас сам», — подумал Тоомас Линнупоэг и мысленно похвалил себя за то, что вовремя проявил твердость духа.
Кто-то позвонил.
Тоомас Линнупоэг открыл дверь и очутился лицом к лицу с Вайке Коткас.
— Я пришла узнать, куда ты пропал, — защебетала Вайке Коткас, — все уже собрались.
— Извини меня, но… мне неохота идти, — сказал Тоомас Линнупоэг, — я сегодня и так объелся пирожными.
После такого невежливого объяснения любая другая девочка повернулась бы и ушла, но Вайке Коткас хотелось, чтобы Тоомас Линнупоэг непременно присутствовал на ее дне рождения.
— Ты можешь есть бутерброды, — сказала она. Возникла пауза, и Тоомас Линнупоэг почувствовал себя несколько неловко. Пауза затянулась, отчего Тоомас Линнупоэг почувствовал себя еще более неловко, но Вайке Коткас все не уходила, и Тоомас Линнупоэг, придя в полное замешательство, пробормотал:
— Я… я бы пришел, но… но у меня нет подарка.
Вайке Коткас облегченно засмеялась. Похоже, ей тоже было несколько не по себе.
— Так ведь я тебя не из-за подарка пригласила, — сказала она. — Приходи просто так.
Как раз в это время бабушка вскрикнула. Отец, который пришел домой минутой раньше звонка Вайке Коткас, начал браниться, а Протон — реветь. Сквозь слезы и всхлипы Протона было слышно, как он объясняет:
— Ба-а-абушка ска-а-за-ла, что-бы я сде-лал ук-кол, и да-а-же ру-ка-ав за-ка-атала, вот я и ук-ко-лол ши-и-лом… Ба-а-бушка са-ма ве-ле-ла-а…
Отец продолжал браниться.
Все это было хорошо слышно в передней.
— Ладно, я приду, — согласился Тоомас Линнупоэг, вопли Протона заглушили в нем голос разума. Теперь Тоомас Линнупоэг видел только одну опасность, и ею был его братишка Протон. Тоомас Линнупоэг понимал: если немедленно не исчезнуть из дому, его, как пить дать, приставят на весь вечер к Протону, поэтому, и только поэтому, он и сказал «ладно, я приду» — и даже с некоторой поспешностью. Однако Вайке Коткас превратно истолковала его поспешность и отнесла ее на счет своей привлекательности, отчего сделалась немного кокетливой.
По правде говоря, день рождения удался на славу. Вайке Коткас, чье увлечение английским языком было известно всему классу, выписывала детский журнал на английском языке «Mala Mosaika». В одном из номеров этого журнала она вычитала, как интереснее провести время. И теперь Вайке Коткас усердно просвещала своих гостей. Берут листок бумаги, на нем пишут имя девочки. Затем верхний край листка загибают, и листок и дают соседу. Тот должен написать на нем имя мальчика и вновь загнуть край. Так играющие по очереди отвечают на вопросы: Во что одета девочка? Во что идет мальчик? Где они встречаются? Что скажет мальчик девочке? Что скажет девочка мальчику? Что произойдет дальше? Что скажут люди?
Затем сложенный гармошкой листок распрямляют и считывают вслух, что там написано. Это очень забавно. К примеру, вот какая история получилась на одной из бумажек. Имя девочки — Вайке Коткас, имя мальчика — Тоомас Линнупоэг. На девочку надет мешок из-под картошки, а мальчик одет в бабушкину юбку. Они встречаются в городском музее, и мальчик говорит девочке: «Ты видела пьесу «Ропс»?» На что девочка говорит мальчику: «Ты — как маленькая статуя». После этого они танцуют летку-енку. Люди говорят им: «Поздравляем с днем рождения!»
Все ужасно смеялись, Тоомас Линнупоэг, разумеется, тоже. Хотя Тоомасу Линнупоэгу не особенно понравилось, что именно он попал в пару с Вайке Коткас и что именно на нем оказалась бабушкина юбка, и что именно сказали; «ты — как маленькая статуя», потому что, и, смотря на спортивные усилия, Тоомасу Линнупоэгу никак не удавалось подрасти. А если он и подрастал, то все другие делали это гораздо быстрее.
Потом играли в мигалки и в старую деву и старого холостяка.
Когда игры всем надоели, сели за стол. Вайке Коткас принесла книгу для гостей — подарок от матери ко дню рождения — и попросила своих друзей что-нибудь в нее написать.
Все стали отнекиваться, никто не хотел быть первым, и Вайке Коткас сунула книгу для гостей в руки Пеэтера Мяги.
