— Тебе плохо, Джерзи Мэй? — встревоженно спрашивает мама.
— Нет, все нормально, — отвечаю я и съедаю немного не оскверненного горохом пюре. На вкус как опилки.
— На какую же тему будут танцы в этом году? — спрашивает мама.
— Про благодарность, — говорит Джессика, жуя булочку. — А мы будем принцессами.
— Тьфу! — говорит Мейсон, до этого момента старательно строивший стенку из горошин, скрепляя их с помощью пюре. Мяч у него, конечно же, под столом, Мейсон ставит на него ноги, словно на скамеечку. Как будто растеряет все свои суперсилы, если не будет касаться мяча каждую секунду. — Вот бы у меня был брат!
Папа замечает выстроенную Мейсоном картофельно-гороховую стену.
— Мейсона тоже надо отправить в школу благородных девиц, — говорит он. — Ты же знаешь, Мейсон, с едой играть нельзя.
— А почему с «Лего» можно, а с едой нельзя? — спрашивает Мейсон.
Братец вечно задает такие обманчиво простые вопросы. Вроде бы ответить легко, а вот задумаешься и поймешь, что все куда сложнее. Ну в самом деле, почему нельзя играть с едой? Я вот не понимаю. Какая разница, лишь бы горох и картошка лежали на своих местах.
— Потому что родители так сказали, — говорит мама. В последнее время это у нее частый ответ.
Возвращается Джоанна, уже без скейтборда. Она входит в комнату и садится за стол.
— Что ж, ребятки, нам с вами надо поговорить, — начинает мама.
Я уже почти позабыла о тех переменах, о которых она говорила. Оно и к лучшему — надо же мне и о чем-то другом подумать. Мы перестаем есть и смотрим на маму.
— Вы знаете, что в последнее время я работала больше обычного, — начинает она.
— Ага, и целую неделю не играла со мной в «Лего»! — говорит Мейсон, глядя на нее с упреком.
Мама кивает.
— Знаю, солнышко. Но у меня сейчас очень важная работа. И мне очень нужна ваша помощь.
— Мы и так уже убираем в своих комнатах и все кладем по местам, — говорит Джоанна.
Она немного лукавит: мы с Джессикой действительно убираем у себя, а вот комната Джоанны выглядит так, словно там каждый день проносятся ураганы.
— И когда ты в последний раз делала у себя уборку? — отвечает мама. — Впрочем, я сейчас не об этом. Дело вот в чем: следующие несколько месяцев я буду допоздна работать по вторникам и еще буду ходить на работу по субботам.
— А у меня утром в субботу обычно совещание, — говорит папа.
— Поэтому Мейсон какое-то время будет ходить с вами в балетную школу, — говорит мама. — С мисс Деббэ я уже договорилась, она не против.
Я роняю вилку, и она со звоном падает на тарелку. Только этого мне не хватало! Только Мейсона, который будет носиться по школе, распевать про роборыцарей и того и гляди влепит мисс Камилле мячом по голове!
Я надеюсь, что Мейсон станет возражать, но вид у него такой довольный, словно его пригласили играть в ведущей баскетбольной команде Нью-Йорка.
— А Эпата тоже там будет? — спрашивает он. В тот же миг я спрашиваю:
— А это обязательно?
— Да, думаю, Эпата там будет, — говорит мама Мейсону. — И да, это обязательно, — говорит она уже мне.
— Йес! — радостно вопит Мейсон. Он, видите ли, влюблен в Эпату и говорит, что собирается на ней жениться. Я подозреваю, что истинная причина его любви заключается в том, что семье Эпаты принадлежит итальянский ресторан, и ее мама закармливает Мейсона спагетти и итальянской лапшой всякий раз, когда он там появляется.
— Пусть он лучше ходит к миссис Уитмен! — прошу я. Миссис Уитмен иногда присматривает за нами, когда мама и папа работают допоздна.
Мама вздыхает.
— У нас с папой очень много работы, а на то, чтобы отвезти вас в балетную школу, а потом еще Мейсона к миссис Уитмен, понадобится вдвое больше времени. К счастью, папа дружит с мистером Лестером, не то еще неизвестно, согласилась бы мисс Деббэ или нет.
Мистер Лестер — сын мисс Деббэ. Он тоже преподает в школе «Щелкунчик». С папой он познакомился два года назад, когда работал над балетом по мотивам африканского фольклора. Так мы и оказались в школе «Щелкунчик».
— А вдруг Мейсон будет плохо себя вести во время занятий? — говорю я. — Ведь ты же хочешь, чтобы мы извлекли максимальную пользу из образования, правда?
Разговоры про «извлечение максимальной пользы из образования» всегда хорошо срабатывают с родителями. Но по маминому взгляду я вижу, что на этот раз ничего не выйдет.
— Мейсон может брать с собой раскраски и школьное домашнее задание, — говорит мама, подхватывая с блюда булочку.
— И баскетбольный мяч, — говорит Мейсон.
— И баскетбольный мяч. Мейсон будет тихо сидеть в уголке, пока вы занимаетесь, правда, сынок?
Мейсон широко распахивает глаза и кивает. Ну вылитый ангелочек.
Я прожигаю его взглядом. Меня он не проведет.
— Мама, но ведь…
— Хватит, Джерзи Мэй. Твои сестры не видят в этом большой проблемы, верно? — она смотрит на них.
Джоанна пожимает плечами.
— Мне без разницы.
— Может быть, нам будет веселее с Мейсоном на занятиях, — говорит Джессика. Она оптимистка. (Это слово попалось мне на прошлой неделе в учебном словаре для художественного чтения. Оно обозначает человека, который видит плюсы даже там, где их нет.)
Я хватаю вилку и набрасываюсь на пюре.
— Ну, если только он станет нам мешать, или устраивать пакости, или выкидывать какие-нибудь штучки…
Папа начинает убирать со стола. Мама встает, чтобы помочь ему.
— Мейсон ничего подобного делать не станет, — говорит мама, составляя грязные тарелки в стопку. — Ну что такого ужасного может натворить обычный маленький мальчик?
Этого я не знаю. Но боюсь, скоро узнаю.
Когда мы с Джессикой, Джоанной и Мейсоном входим в раздевалку, Алекс, Бренда и Террела уже сидят на скамейке.
— А он тут что делает? — спрашивает Террела, удивленно глядя на Мейсона.
— Мейсон походит с нами на занятия, — говорит Джессика.
Террела не сводит с Мейсона удивленного взгляда. Она младше нас всех и всего на год старше Мейсона, но кажется взрослой, потому что хорошо умеет командовать.
— Слушай, ну что он будет делать во время занятия? — тихо спрашиваю я у Джессики. — Он же ни за что не просидит тихо целый час, даже с раскраской!
— Не знаю, — говорит она. — Может, будем сидеть с ним по очереди. Ничего, нас ведь трое.
Можно подумать, я имею право пропускать по трети занятия каждый раз! Я и так-то ужасно танцую, а уж что будет, если я буду заниматься неполный час… Наверняка получится еще ужаснее.
Вокруг Мейсона собираются другие девочки.
— Ой, какой симпатичный! — говорит одна. Мейсон широко улыбается, а девочки сюсюкают наперебой.
— Ты хочешь быть баскетболистом, когда вырастешь, да? — спрашивает одна из них.
— Ага, — отвечает Мейсон и небрежно крутит мяч на указательном пальце. Это новый фокус, он недавно его освоил.
Девочки хихикают и хлопают в ладоши. Мейсон улыбается все шире.
— А я-то думала, ему не понравится быть в девчачьем классе, — говорит мне Джоанна. — Вот тебе и на!
Появляется Эпата, и Мейсон бросается к ней.
— Привет, Эпата! — говорит он.
— О, Мейсон! — говорит она, стягивая ярко-розовый свитер. — Ты как здесь оказался?
— Ой, смотрите, у Эпаты появился жени-и-их! — говорит девочка в диадеме, до сих пор наблюдавшая за переполохом вокруг Мейсона из другого угла раздевалки.
— А то! — говорит Эпата, ероша Мейсону волосы. — Так ведь, Мейсон?
Мейсон с готовностью кивает.
Девочка в диадеме расстроена — ей не удалось как следует разозлить Эпату, — и возвращается к своему занятию: красит губы блестящей помадой.
В дверях появляется мистер Лестер. Он высокий, красивый, почти как киноактер. Вот только зубы у него кривоваты, у актеров таких не бывает. Нет, они белые и блестящие, но вот, будь они вдобавок прямыми, получилось бы идеально.
— Поднимайтесь наверх, девочки. И мальчики, — добавляет он, улыбаясь Мейсону.
Мисс Деббэ ждет нас в зале. На ней пурпурно-оранжевая туника, а волосы убраны в тюрбан тех же цветов, украшенный вдобавок блестками.
— О! Это, должно быть, Мейсон, — говорит мисс Деббэ.
Мейсон смотрит на нее с любопытством.
— Вы джинн, да? — спрашивает он.
— Э-э… пардон? — не понимает мисс Деббэ.
— Иди сюда, Мейсон, — быстро говорит Джессика и отводит брата в угол. Там она извлекает из его рюкзака книжку, вручает ему и быстро проскальзывает на свое место рядом со мной.
— Садитесь, медам, — командует мисс Деббэ.
На середину комнаты бесшумно выкатывается баскетбольный мяч. Брови мисс Деббэ ползут вверх до самого края тюрбана. Мейсон таращит глаза на мяч и явно не знает, что делать.
