Шевчук вернулся к себе, вытащил из сарая старые, видно оставшиеся у бабушки Вари ещё от деда, ножницы по железу, и пошёл помогать ребятам. Разрезал ведра по длине, остриг швы, раскроил. Втроём на круглом полене сделали железные рукава и надели их на берёзы.
— Всё! — радовался Захарка. — Теперь скворчикам ни Вавила, ни другой кот не страшен. Ты, Вавила, хитрый кот, но я тебя хитрей, — смеялся он.
Утром к Шевчуку заехал лесник.
— Собирайся, — сказал, — поедем в лес, с хозяйством тебя познакомлю. Пора и за дело приниматься.
На вид Василий Алексеевич Ведерников — человек не старый. Загорелое обветренное лицо без морщин, только у глаз справа и слева разбежались тонкие лучики. На леснике кирзовые сапоги, белёсый брезентовый дождевик и форменная фуражка с зелёным кантом и дубовыми листочками вперехлёст на околыше. Он широк в плечах и при ходьбе сильно сутулится.
Юрий Николаевич, натягивая на себя штормовку, слышал, как во дворе Василий Алексеевич разговаривал с бабушкой Варей.
— У тебя, Варвара Ивановна, случаем, зола есть?
— Как не быть. Печку дровами топлю. Вон, смотри, какой бугор за зиму собрался.
— Можно забрать?
— Сделай милость. Зачем она тебе? — удивлённо спросила бабушка Варя.
— Да так… Для дела нужно, — нехотя ответил лесник, а потом крикнул Шевчуку: — Помоги грузить.
«Чудак, зачем ему зола? — размышлял Шевчук, помогая грузить золу. Он насыпа́л её лопатой в вёдра и таскал леснику на телегу. На телеге стояли три деревянные бочки. Одна была уже полная, а две пустые. В них и ссыпал лесник золу.
— Куда вам столько? На удобрение? — спросил Шевчук.
— Потом узнаешь, — загадочно улыбнулся Василий Алексеевич.
Наполняя бочки, Юрий Николаевич вдруг вспомнил о Захарке. Мальчик просил взять и его в лес.
— Здесь у меня товарищ есть, — сказал он леснику. — Уж очень хотел с нами в лес поехать. Нельзя ли его взять?
— Что ещё за товарищ? — удивлённо спросил лесник. — На телеге места нет.
— Первоклассник. Ему много места не надо. Захаркой зовут, сосед.
— Захаркой? — Василий Алексеевич улыбнулся. — Этого взять можно. Он и ко мне всё время пристаёт. Ладно, возьмём. Детская память цепкая, добро долго помнит. Зови!
Захарка сидел на лавочке и слушал скворцов.
— В лес поедешь?
— Ура! Еду! — обрадовался мальчишка.
И вот они в дороге. Телега жалобно поскрипывает, колёса подпрыгивают на кочках и ямах. Лошадь по кличке Груня, старая толстобрюхая кобыла игреневой масти, бойко семенит кривыми косматыми ногами. Василий Алексеевич иногда понукает Груню, машет на неё вожжами, но Шевчуку кажется, что Груня на него внимания не обращает.
Дорога поросла подорожником, широкие листья хрустят под колёсами, а пушистые метёлки бьют Груню по ногам. По сторонам дороги в задумчивости стоят старые берёзы, осины, зеленеют заросли молодняка. Всё свежо, нарядно.
Захарка пристроился сзади на телеге, мотает ногами и смотрит вокруг. Голубые его глаза восторженно блестят.
— Справа лес называется Благодатный, а слева — Долгий, — объясняет лесник. — А вон там, за Благодатным, — Чёрный колок. Там мы и оставим золу.
— На удобрение? — снова поинтересовался Шевчук.
— Да нет, — качнул головой Василий Алексеевич. — Хочу баню тетеревам устроить.
— Баню? — аж подскочил Захарка.
— Не видел птичьей бани? — улыбается лесник.
— Нет!
— Посмотришь, — обещает ему Василий Алексеевич.
И тут Шевчук вдруг заметил в редком осиннике гривистое чудовище. Огромный бурый зверь уставился на телегу с людьми.
— Стойте! — Шевчук толкнул лесника в плечо.
— Что случилось? — Василий Алексеевич натянул вожжи и вгляделся в осинник. — А, забыл… Совсем забыл. Мы же заехали в его владения. Смотрите, сейчас он к нам выйдет.
— Кто выйдет? — Захарка закрутил головой. — Ух ты! Вот это лось, так лось!
— Сейчас выйдет к нам! — Лесник взмахнул вожжами, и Груня послушно затрусила по дороге.
И действительно, не успели они проехать и двадцати метров, как лось решительно вышел из осинника и остановился посреди дороги. Теперь он был отлично виден — настоящий великан. Груня — рослая лошадь, но оказалась куда ниже его. Тёмно-коричневая шерсть зверя лоснилась на солнце. Он явно поджидал людей.
— Красавец! — восхищённо вздохнул лесник и придержал лошадь. Груня пошла медленнее.
— А он на нас не нападёт? — с опаской спросил Захарка.
— Поди знай, что у него на уме. Ему, пожалуй, ничего не стоит перевернуть нашу телегу, — сказал Шевчук Он жалел, что оставил дома фотоаппарат. Отличный мог бы получиться снимок.
— Он смирный, — успокоил мальчика лесник. — Мой воспитанник. Частенько ко мне выходит, встречает меня. Посмотрит и уйдёт.
Лось постоял минуту, посмотрел на людей, а потом не спеша пошёл впереди по дороге.
— Вот это здорово! — восхищался Захарка. — Ваш ручной лось?
— Было время, помог я ему, — сказал Василий Алексеевич. — Вот и помнит он добро. Не забыл.
Несколько минут они ехали следом за лосем. Неожиданно зверь свернул с дороги и остановился на опушке осинника, стал скусывать мелкие веточки с молодых осинок. Телега проехала в семи шагах, но сохатый спокойно кормился.
— Будь здоров, Черныш! — крикнул ему лесник.
За осинником пересекли огромный заливной луг, потом по дороге через пшеничное поле снова выехали к лесу. Еле заметная дорога вилась по самой лесной опушке. Чуть в стороне, слева, тянулись кусты тальника, камыши, а дальше лежало кочковатое болото.
Здесь лесник спрыгнул с телеги и за повод подвёл Груню к одинокой берёзке.
— Слезайте, приехали, — сказал он, привязывая лошадь к дереву. — Не шумите только.
Василий Алексеевич, шагая между редкими берёзками, направился к лесу. Пошли и Захарка с Шевчуком следом. В лесу было сыро и прохладно. Когда под ногами у Шевчука или Захарки трещала сухая валежина, лесник оборачивался к ним и, осуждающе качая головой, шептал:
— Тс-сс!
Вдруг лесник остановился и поднял руку. Остановились и Шевчук с Захаркой. Стояли и слушали тишину. И тут до их слуха донеслись странные звуки, непонятные голоса и какие-то удары. Будто кто-то шлёпал по воде рукой.
— Что это? — спросил Захарка шёпотом.
— Сейчас увидишь! — Лесник рукой велел им пригнуться, потом сам опустился на четвереньки и так, на четвереньках, двинулся вперёд. Шевчук с Захаркой, едва дыша, поползли за ним.
Вдруг впереди открылся огромный солнечный простор. Лес кончился, дальше раскинулось поле. Теперь яснее слышны птичьи голоса и непонятные хлопки. Облако пыли клубилось над полем. Василий Алексеевич прилёг у толстой берёзы за её корявыми, узловатыми корнями. Махнул рукой:
— Ползите сюда!
Юрий Николаевич с Захаркой тоже устроились рядом. Перед ними лежало вспаханное поле, а над пахотой поднималась пыль и оттуда доносились хлопанье и крики.
— Смотрите, как парятся, — тихо сказал лесник и хитровато подмигнул Захарке. — Вовремя приехали. Банный день у них сегодня.
— Ничего не вижу, — мотнул головой Шевчук.
— Вон, гляди, тетёрка. А вон ещё одна, ещё… — Захарка уже разглядел серых крупных птиц. Скоро и Шевчук заметил на чёрном поле тетеревов. Их было десятка полтора. Птицы от удовольствия покрякивали и хлопали себя крыльями, перевёртывались на спину, вытягивали лохматые ноги, обсыпались пылью. Солнце стояло высоко, было жарко и душно.
— Настоящая баня, — удивился Захарка. — Только воды нет и веников.
Они смотрели долго, наверное, целый час. Лежали молча, боясь вспугнуть птиц. А тетерева, поднимая клубы пыли, порхали и, будто вениками, колотили себя крыльями.
— Пора ехать — вдруг сказал лесник и поднялся на ноги. — Хорошего понемногу. В другой раз ещё поглядим.
Поднялись и Шевчук с Захаркой. Тетерева, заметив людей, медленно, нехотя взлетали с земли и скрывались в соседнем леске.
Пока Василий Алексеевич ходил за лошадью, Шевчук с Захаркой осмотрели поле. На опушке леса, на самом солнцепёке, оно всё было в перьях и лунках. Здесь и находилась главная тетеревиная баня.
— А я и не знал, что у тетеревов бывают бани, — радовался Захарка. — А золу вы для тетеревов привезли?
— Для них, — кивнул Шевчук. — Зола для птиц — всё равно что мыло для человека. Понял?
Подъехал лесник, остановил Груню на пахоте и сказал Шевчуку:
— Помоги разгрузить бочки. Пусть косачи в золе попурхают.
— Вы как дедушка Мазай? — вдруг спросил лесника Захарка.
— А разве плохо быть Мазаем? — Василий Алексеевич лукаво посмотрел на Захарку.
— Я, когда вырасту, тоже буду дедом Мазаем, — твёрдо сказал Захарка.
Разгрузив бочки, разровняли золу и поехали осматривать другие лесные угодья.
