У Ули в школе не было ни брата, ни сестры, но зато была подружка Нелё. И они вместе пошли в класс. Пришли первыми, когда никого там ещё не было. Уля удивилась: почему здесь так светло? Ага, вот почему: здесь всё выкрашено белой краской, не только стены и потолок, но даже парты и учительский стол. Здесь чёрную ночь выгнали из каждого уголка.
— Ты будешь сидеть со мной, — сказала Нелё, — вот тут. — И села за свою, третью от края парту.
— Смотри, крышка поднимается и опускается, — показала она. — Сюда можно класть букварь, тетрадки, карандаши. Раиса Нельчевна тебе всё даст.
В класс прибегали ребята, бросали на парты сумки и убегали опять в коридор; там галдёж стоял страшный. Только когда прозвенел звонок, все стали усаживаться по местам.
И тут Уля всё-таки сотворила беду. Она вдруг вскочила с криком: «Где моя Катя?» — бросилась вон из класса.
— Стой, куда ты? — кинулась Нелё следом. — Вчера из бани убегала, сегодня — опять! Это же ужас, если она всегда будет убегать!
В класс уже входила Раиса Нельчевна, и Нелё пришлось вернуться.
Все встали и громко, нараспев сказали по-русски:
— Здра-а-ствуй-те!
— Здравствуйте, дети, — ответила Раиса Нельчевна. — Садитесь.
Застучали на разные голоса крышки парт, заскрипели лавки.
— А у нас новенькая! — подскочил на своей парте Егорка.
— Её Уля зовут, — стали объяснять остальные.
— Я знаю, — сказала Раиса Нельчевна.
Тут вернулась Уля. Она остановилась в дверях, крепко прижимая к себе куклу — ту самую, красивую, в расшитой бисером меховой парке, с которой они с Нелё играли дома, на Данилкиной речке.
— Ой, какая, покажи! — зашумели девочки.
— А дашь поиграть?
— С куклами в класс нельзя! — громко заявил Витя Ямкин и даже шлёпнул ладошкой по парте.
— Ты ему самому дай поиграть, — хитро прищурился сидевший рядом с ним Саня Маймаго.
Уля крепче прижала куклу.
— Ничего, ничего, садись, — сказала Раиса Нельчевна. И обратилась к ребятам: — Разрешим ей, правда? Она ведь ещё новенькая. Потом она всему научится, как и вы.
— Посади Катю тут, между нами, — шепнула Нелё, — она тоже будет «нулевишкой».
— Сейчас мы будем учить слова, — сказала Раиса Нельчевна и показала всем яркую картинку.
— Это…
Все хором сказали:
— До-ом.
— Правильно, — похвалила Раиса Нельчевна. И показала другую.
— Это…
— Оле-ень.
Картинки были красивые, и Уле понравилось называть всё, что она на них видела. Только называла она по-ненецки. Все говорили: «река», она говорила: «яха»; все говорили: «лодка», она говорила: «нану»…
— Ты по-русски говори, — шепнула ей Нелё.
А как она может по-русски, если не знает? Одно слово попробовала сказать, его ребята много раз повторяли, потому что оно очень трудное: «ка-ран-даш». У неё получилось: «ра-кан-даш». И все рассмеялись. Приятно ли?!
Раиса Нельчевна показывает и показывает. Картинок у неё так много, что Уле даже страшно стало: столько слов надо выучить! А ребятам хоть бы что — отвечают и отвечают!
— Это…
— Сто-ол.
— Это…
— Же-е-рка.
Раиса Нельчевна качает головой.
— Нет, ребята, это — этажерка.
Она просит повторить, и весь класс дружно отвечает:
— Же-е-рка.
Раиса Нельчевна улыбается — вон в чём дело!
А ребята обижены. Они ведь знают, что такое «жерка», и все громко сообщают об этом:
— «Жерка» — это когда полочки вместе.
— На жерку книжки ставят.
— Я видела, — тянет руку Нелё, — она в пионерской комнате стоит, вся из полочек сделанная.
Нелё ужасно хочется показать Уле, что она уже много знает.
— Верно, — говорит Раиса Нельчевна. — Так что же это?
— Это… Это… — Нелё набирает полную грудь воздуха. — Жжерка! — радостно выпаливает она.
— И мы говорим: жерка! — кричат все.
Раиса Нельчевна вздыхает:
— Ну ладно, ребята, завтра разберёмся. Это трудное слово: «этажерка». Ну-ка, а это что?
— Соба-а-ка!
— Это…
— Мя-ач!
Ребята выкрикивают весело, им нравится называть слова, которые они уже знают. А Уле стало скучно. Она ведь ничего, совсем ничего не понимала. Незнакомые слова кружили над ней, жужжали, как комары летом, в жару, и спрятаться от них некуда было.
Уля взяла на руки Катю.
— А ну их, — сказала она кукле, — ты их не слушай. Лучше спи.
И, покачивая, стала баюкать:
— Аа-а! Аа-а!
Но разве убаюкаешь? В классе стало ещё шумнее. Раиса Нельчевна сказала:
— Мы с вами все — гуси. Взмахнули крыльями! Летим!
И все сразу вскочили, подняли руки, захлопали.
— Крылья за спину! — скомандовала Раиса Нельчевна. — Хлоп-хлоп! Не получается?
У них и правда ни у кого не получалось. За спиной хлопать трудно, руки какие-то короткие, не достают. Кто наклоняется вперёд, кто совсем назад запрокинулся. Уля только смотрела на всех, а попробовать не решалась.
Потом все опять вскинули «крылья», замахали ими. Даже шеи у всех вытянулись по-гусиному. А Миша Тэсэдо, всегда такой серьёзный, вдруг загоготал пронзительно:
— Го-го-го-го-о-о!
— Всё, всё, прилетели, — заторопилась Раиса Нельчевна. — Полетали немножко, и хватит. Теперь садитесь. Мы больше не гуси, мы опять школьники.
Сразу сесть почему-то не получилось. И руки никак не могли опять стать руками, а не крыльями, и кричать по-гусиному ещё хотелось. Но наконец угомонились. Один только Саня продолжал трепыхаться, будто он гусь-подранок.
— Маймаго, успокойся, — сказала Раиса Нельчевна, — урок продолжается.
Но Саня недоумённо смотрел на неё. Вот всегда так: Саня не ненец, он долган и, когда хочет, делает вид, что не понимает ни по-ненецки, ни по-русски… А сам ещё и по-нганасански говорит, ребята-то знают.
— А я знаю, что сейчас будет, — зашептала Нелё, — сейчас будет скорая говорка, вот увидишь.
Уля отмахнулась. Какая ещё «говорка»?
А класс уже говорил нараспев:
— Реч-ка те-чёт. Печ-ка пе-чёт.
Раиса Нельчевна взмахивала руками, чтобы всем было легче говорить дружно. Сначала все её слушались, а потом у них стало говориться быстрее, быстрее… И началась такая неразбериха! Языки заплетались, каждый кричал своё, у кого как получалось:
— Печ-ка ре-чёт. Чеч-ка че-чёт…
Раиса Нельчевна закрыла уши ладонями и открыла их, только когда все вволю накричались.
— А я умею скорую говорку! — радостно сказала Уле Нелё. — Вот, слушай.
И заговорила быстр о-быстр о:
— Реч-ка те-чёт, печ-ка пе-чёт, печ-ка пе-чёт, речка те-чёт…
Ей некогда было даже вздохнуть, и она, не переводя дух, продолжала скороговорить. Слова летели крепкие и круглые, как камешки. От старания щёки у Нелё стали красными, а белые зубки так и сверкали. Уля смотрела ей прямо в рот. Ой, как здорово! Совсем здорово!
Скоро и все ребята стали смотреть на Нелё. А Раиса Нельчевна сказала:
— Молодец! Совсем молодец!
Потом все опять стали говорить медленно. И тогда Уля наклонилась к кукле и, посадив её поудобнее, сказала тихонько:
— Катя, давай и мы: реч-ка… те-чёт!..
Целых три дня куролесила пурга. И все три дня они не выходили на улицу. А так надоело сидеть в доме! Даже ссориться друг с дружкой начали. Засыпали, думая, что, пока спят, пурга образумится, просыпались с надеждой, что она уже кончилась. Но она не унималась, всё гудела и гудела…
Это было нестерпимо — сидеть взаперти, в четырёх стенах. Другое дело дома, в родной тундре. Там в пургу, забравшись в чум, который дрожал и гнулся под напором ветра, они не чувствовали себя в таком плену, как здесь. Там всё было привычно: придвинешься ближе к жаркой печурке, зароешься в мягкие оленьи шкуры, и что тебе пурга! Она поёт на все голоса, и ты с ней. А чуть приподнял полог чума, можешь с ней и поразговаривать.
Раиса Нельчевна хорошо понимала своих питомцев, потому что сама выросла в тундре и вместе с родителями кочевала с оленьим стадом. Она тоже была когда-то «нулевишкой» и так же, как теперь эти ребята, трудно привыкала ко всему новому. Окончив школу, она, может быть, тут же вернулась бы в свою тундру, но ей захотелось учиться дальше, и она не побоялась уехать очень далеко. Целую неделю плыла на теплоходе по Енисею, потом не один день ехала поездом в Ленинград.
По ленинградским улицам и переулкам можно ходить год, и всё не осмотришь. И она бродила по этим непривычно для неё говорливым, шумным улицам, разглядывала стройные ряды каменных домов, таких разных, непохожих один на другой. Вечерами город загорался тысячами огней, будто много караванов судов пришло сразу. Побывала в знаменитых ленинградских театрах, и в детских тоже, порадовалась за ребят, которые смотрят такие интересные спектакли. А сколько книг в ленинградских библиотеках! Любую, какую тебе надо, можно найти и прочитать.
