9. И еще говорил Амрам: — Что ни день египтяне бросают еврейских детей в Нил. А Иохаведа ему: — О, не родиться бы еврейским невестам, пусть не родятся в этой земле дети, где небо есть небом рабства, солнце есть солнцем рабства, а воды, есть водами смерти. Говорила и горько плакала.
10. Думаю, такими словами могли переговариваться между собой Амрам и Иохаведа, исполненные тревоги за судьбу своего сына Моисея, звавшегося в ту пору иначе, поскольку еще мало кто знал, что он мальчик.
1. Читаю: «И скрывала его три месяца». Почему не год, не полгода? Читаю: «И не могла скрывать его дольше». Почему?
2. Трудно скрыть что-либо так, чтобы не знал о том тот, кто ищет. Египтяне же наверняка искали мальчиков, укрываемых еврейскими рабынями.
3. Трудно лгать, когда спрашивают: руки дрожат, в глазах страх, а лицо то краснеет, то бледнеет.
4. Суров царский приказ; так было всегда. Непокорным уготован карающий меч; сокрытого родителями мальчика должно было взять из дому и умертвить. А если так, то лучше уж было предать его воде, чем безжалостному железу.
5. Или же так: не подчинившийся царскому приказу, должен быть убит вместе со своими детьми.
6. Прислушивается Иохаведа к шагам, а сердце ей говорит: — Верно, уже идут солдаты, чтобы убить моего мужа и обоих сыновей. А когда Моисей заплачет, срывается в ужасе с постели: — Не плачь, кроха, если хочешь остаться среди живых.
7. Малыш же Аарон спрашивает: — Мама, отчего моя сестренка мальчик как я? Почему твоя дочь сын? И Иохаведа: — Тише.
8. Египтянин же говорит: — Твой ребенок похож на мальчика, а не на девочку, как ему имя?
9. Еврейская соседка посвящена, знает правду и мыслит угрюмо: — Отчего мой сын брошен в реку, а мальчик Амрама и Иохаведы жив и подрастает; они и их дитя чем меня лучше?
10. День и ночь. Утро, день, вечер и ночь. Что делать? Завтра, а может еще сегодня, вечером, когда зайдет солнце над Нилом.
1. Скупы слова Библии, но нашлось в них место рассказу о том, как покрывает Иохаведа корзинку смолой и асфальтом. Готовила ее долго и старательно, много раз служила она колыбелью: может ли малыш в ней лежать, удобно ли ему будет, когда придет время.
2. В темном углу комнаты стоит тростниковая корзинка, и маленький Аарон спрашивает: — Что это, для кого, зачем? А мама: — Ничего не говори, сынок, нельзя спрашивать.
3. Последняя ночь. Последний раз Иохаведа дает грудь своему сыну, чтобы не был он голоден.
4. Уже время. Она идет. Укладывает его в корзинку и выносит из дому. Известно ли ей уже то место над рекою, где оставит она тростниковую корзинку? Сколько раз выбирала — положу его здесь, нет — там, нет — может вон там.
5. Идет. Торопится ли, или опять замедляет шаг? Далеко ли к реке от дома Амрама?
Знает ли Амрам, что это сегодня, сейчас, уже? Отослала ли она Аарона куда дальше, чтобы играл тот с другими детьми, чтобы не знал?
6. Всматривается ли, вышагивая, в личико Моисея, или же смотрит только перед собою? Бежит или движется медленно, шаг за шагом, за шагом шаг?
7. Встретила ли кого на своем пути, спросившего: — Куда несешь свою дочь? А она:
— Это не дочь, а сын, и несу я его к реке. Иду утопить там моего мальчика.
8. Присаживалась ли она по пути на камне или пне, чтобы отдохнуть: — Не могу уже, так тяжело это бремя; вчера был так легонек, мой малыш, отчего же сегодня так отяжелели мои ноги и так ослабели руки?
9. Говорила ли к нему, и что ему говорила, сознавая как всякая мать, что дитя ничего не понимает, но ведь все поймет?
10. Разные познал я правды, и те и иные о том, что было когда-то и как было, лишь не знаю, которую выбрать среди многих, чтобы это была правда единственная моя, и окончательная о том, что случилось три тысячи лет назад.
1. Я видел немало детей, вижу их и теперь. Когда спрашиваю пестунку сколько уже ребенку, а та отвечает, что три месяца, думаю: — Таким был Моисей, когда Иохаведа несла его к реке, и таким был я, и ты. Каждый был таким.
2. Я не ученый, не знаю, какими были дворцы и храмы в Египте — они были разными в разные времена. Но знаю, что там, где жили дети бедных, было темно и тесно.
Как и в наши дни.
3. Я не прятал детей от солдат врага, но могу догадаться, что Иохаведа не выносила Моисея на воздух слишком уж часто. И потому он знал лучше ночь чем день.
4. Представляю себе как дитя жмурится от удивления, глядя на зеленые деревья и на высокое небо; как глубоко дышит, полной грудью втягивая воздух и радуется, что целый мир светел, велик и весел — правда, не для всех, ибо когда подобен солнцу, а когда ночи без звезд.
5. Малыш Моисей глядит, морщит лобик, аукается, радуется и тянет к матери ручки, потом зевает, молкнет и начинает сосать палец. Каждый человек был таким, — в древности, в наши дни, всегда и везде.
6. Немногое говорит Библия о детстве Моисея. Лишь то, что плакал, когда фараонова дочь нашла его на берегу реки.
7. Долго ли он лежал, прежде чем дочь фараона его заметила? Плакал ли оттого, что проснулся, или оттого, что был голоден? Испугался ли, когда увидел чужую шею?
8. Я не был в Египте, не стоял над берегом Нила и не могу сказать: Это здесь, этот песок впитал слезы малыша Моисея.
9. Но я видел много детских слез, детей, не имевших матери или их мать была далеко, несчастная, затерянная, плачущая.
10. Знаю хорошо — исчезли дворцы и города, пали царства, вымерли народы, реки переменили русла, и сегодня — пустыня, там где были некогда сады и рощи.
1. Читаю: «А сестра его стала вдали, наблюдать, что с ним будет». Спрашиваешь меня, откуда знаю, что это была сестра Моисея, а не сестра Амрама. Не знаю.
2. Читаю: «Некто, из племени Левиина»; «Жена зачала и родила сына», «А сестра его стала». Чья это была сестра, Моисея и Аарона или опять же сестра Амрама, жена которого родила сына?
3. Читаю: «Тогда пошла девица и призвала мать младенца». Не знаю, что значит над Нилом «девица», взрослая девушка или маленькая девочка.
4. Умею считать и знаю, Аарон был на три года старше Моисея, потому что написано в Библии: «Моисею было восемьдесят лет, Аарону же восемьдесят три, когда говорили они фараону». Не знаю лишь, сколько лет было Мариам.
5. Знала ли она, что делает Иохаведа и затем прокралась за матерью на берег реки, что хотела узнать, что станется с Моисеем? А может Иохаведа сказала ей: — Иди, встань там, я не могу, нет у меня сил.
6. А может они пошли обе — вместе или в отдельности? Которая несла тростниковую корзинку? Немного об этом в Библии.
7. Или Иохаведа знала, что девочка украдкой идет за ней. Или сказала ей сама: — Постой там. А как девочка ждет: стоит или, опять же, то садится, то встает?
Долго ли, коротко? Далеко ли ждала она от реки, или, опять же, близко? Пряталась в тени пальмы или скрывалась в тростниках?
8. Как мать смотрела на ребенка в последний раз? Спал ли Моисей в корзинке? Как высоко стояло солнце на небе? Как уходила оттуда Иохаведа бежала или же шла за шагом шаг?
9. О чем думали обе? Что чувствовали? Девочка ждала час или больше? До чего удлиняется время когда ожидаешь в тревоге?
10. Не знаю, какова правда об этом, но буду ее искать. Потому что когда ищешь одну затерянную правду, находишь некую иную, которую не искал, но она очень важна, чтобы жить человеком, который знает и разумеет, и времена, и деяния.
1. Когда это было — утром или вечером? Как высоко стояло солнце над рекой?
2. Читаю: «И вышла дочь фараона на реку выкупаться, а прислужницы ее ходили по берегу реки». Царская дочь не выходит одна, были при ней служанки и дамы.
3. Почему прислужницы не купались, почему не заметили корзинку, прохаживаясь берегом Нила? Почему царская дочь, увидев корзинку, не подошла к ней сама, но послала рабыню, чтобы принесла та?
4. Сказано: " И увидела корзинку», но не написано, что услышала плач ребенка, прежде чем увидела. Это значит, что Моисей не плакал, лишь лежал спокойно — был сыт, потому что накормленный матерью, еще не почувствовал голода.
5. А может еврейские дети в египетском плену привыкли плакать тихонечко, если матери говорили им так: — Не кричи, заберет тебя египтянин.
6. Велик был этот момент, когда дочь фараона увидела ребеночка и сжалилась над ним. Ведь она знала приказ фараона, знали его и ее дамы и рабыни, понимали, — этот младенец, брошенный на берегу реки, из детей евреев.
7. «И сжалилась над ним дочь фараона». Подобно, и в других книгах, у других народов тоже пишется, как над оставленным ребенком жалятся и старец, и солдат, и пастух, и волчица.
8. О чем они говорят, что говорит дочь фараона, а что ее прислужницы? Не лучше ли столкнуть корзинку обратно в реку? Что делать? Внести вытащенного из воды во дворец? Их слова — подобие весов, взвешивается на них судьба ребенка, который станет вождем и взвешивается судьба народа, пребывающего в доме рабства.
