— А десятый одиннадцатого? — спросил Петя, уже не понимая, когда же это все кончится.
— А одиннадцатый — это будешь ты сам, вот, Петя! — воскликнул Аким Макарыч. — Потому что, если человек сделает недобро, то оно всегда к нему и возвращается, но в виде увеличенном, безобразном и ужасном!
Петя был совершенно убит и подавлен таким оборотом дела.
Аким Макарыч тоже сидел недовольный, с оттопыренной нижней губой, как будто только что видел пиявку.
Так они сидели довольно долго, размышляя каждый о своем. Наконец, Аким Макарыч встал и спросил:
— Петя, ты думаешь о жизни когда-нибудь? Что такое жизнь, какая она есть и что в ней самое главное?
Петя пожал плечами. Трудно сказать, думал он когда-нибудь о жизни или нет.
— А я вот думаю, — сказал Аким Макарыч. — Постоянно. И ты пойди подумай. Потому что тот, кто не думает о жизни, тот какой-то странный и подозрительный человек.
Кто остался еще у него, кто ему верит?
«Мама, папа, Алиса, — мысленно перебирал Петя, — Аким Макарыч… Дальше: Мишель, Андерс… Никого».
Никого не оставалось, кого бы он не обманул или не подвел. Думать об этом было нестерпимо горько. Пете даже в иные минуты казалось, что вся его жизнь пошла теперь кувырком.
«Эх, родиться бы заново, — мечтал он, — и начать бы всю жизнь сначала. Но это нереально. Тогда, может быть, убежать в другой город, где меня еще никто не знает?… И поступить в другую школу. И встретить новых друзей…»
Но вдруг кто-то другой, как бы спавший, зашевелился в Пете и сказал:
«Ну да, встретить новых друзей — и их обмануть! На это ты мастер. Потому что ведь дело не в том, кто вокруг тебя, а в тебе самом! В тебе! Ты неверный товарищ, невнимательный сын и неблагодарный ученик — вот кто ты! И куда бы ты ни попал, таким ты и останешься».
«Так что же, совсем нету выхода? — отчаянно спрашивал Петя. — Ну, скажи, нету выхода, да?…»
Второй Петя почему-то медлил с ответом.
«Ну, ответь мне, пожалуйста!..»
«Нет, почему же, — сказал он наконец, — выход есть. Но вряд ли он тебе подойдет».
«Почему вряд ли, что, это очень трудно, да? Может быть, больно?… Ты скажи, я стерплю! Мне очень хочется стать другим человеком».
«Каким?»
«Верным, надежным!..»
«Верным, надежным… — как эхо отозвался второй Петя. — Ну, так стань им».
«Стань им, ничего себе выход… — бормотал Петя, и второй, с которым он разговаривал, тут же исчез. — Эй, куда же ты!.. Приходи еще, слышишь? Я еще не все спросил у тебя!..»
Но ему никто не ответил.
«Нет, с кем-то я должен поговорить, — думал Петя. — Но с кем, кто у меня еще остался?»
И тут он вспомнил.
Мышки!
Октябрят своих из второго «а» класса Петя очень любил.
Это он придумал им прозвище Мышки. Они и в самом деле были маленькие, юркие, вездесущие и постоянно бегали за Петей.
Если уроки у них кончались раньше Петиных, то они поджидали его возле школы, и он прямо на ходу придумывал им какое-нибудь задание.
Мышки очень любили получать от него задания, именно получать — Петя заметил, — потому что в этот момент он назначал, кто из них будет старшим. Мышки ждали, раскрыв рты, кого назначит Петя, и никогда нельзя было угадать, кого он выберет.
— Хитрый ты, Петя, — говорили Мышки, — ох, и хитрый! Иванов двойку получил, а ты его назначил.
А Петя вовсе и не хитрил. Он просто решил, что старшими должны быть все Мышки по очереди. Иногда же того, кто особенно отличался, он назначал вне очереди — во второй раз.
Что же делали Мышки?
Петя водил их в разведку перед сбором металлолома и макулатуры.
Они встречали почтальонов с тяжелонабитыми сумками и бегали с газетами по дворам.
Они отыскивали в толчее магазинов утерянные варежки и пуговицы и тут же вручали их покупателям.
Нет, Мышки были шустрыми и неутомимыми; от их суеты, крика, толкотни все-таки был кое-какой толк.
Ну, а когда Петя не мог придумать для них задания, он просто поручал им проверить, правильно ли идут все уличные часы. Или выследить, куда дворники прячут лопаты.
— Зачем, Петя, зачем? — всегда спрашивали Мышки.
— Тише, — таинственным шепотом отвечал Петя. — Узнаете потом.
На переменах Петя обычно уводил своих Мышек в дальний безлюдный уголок коридора. Или под лестницу. Или наоборот — на самую верхнюю площадку лестницы, к железной двери, которая была всегда закрыта и вела неизвестно куда.
Вот и сегодня они забрались на самую верхнюю площадку, а зачем, Петя и сам не знал.
Мышки расселись бесшумно по ступенькам и чего-то ждали от Пети: или интересного, или смешного, или страшного.
Но Петя молчал.
Один октябренок спросил:
— Петя, а ты почему такой грустный?
А другой ответил:
— Он двойку, наверное, получил.
Но Петя сказал, даже для самого себя неожиданно:
— Мышки, а я друзей потерял.
— Как это — потерял? — спросили Мышки.
А один, по фамилии Бесценный, который почему-то не любил говорить хором, спросил после всех:
— Как это — потерял?
— Были у меня два друга, — сказал Петя. — Черные-пречерные. Белозубые-пребелозубые. Курчавые-прекурчавые.
— Трубочисты? — спросил Бесценный.
— Нет, негры.
— Это негры, — сказали все Мышки. — Ты, Бесценный, все врешь. Куда ж они подевались, Петя?
«Эх, Мышки, Мышки, — думал Петя, — все равно вы ничего не поймете, малы еще. Ну как это вам объяснишь? Ведь вовсе никуда они и не подевались, здесь они где-то, мои друзья, неподалеку, а это я сам куда-то деваюсь в нужный момент».
— Найдутся еще, — сказал Бесценный.
— Найдутся еще, — повторили все. Петя грустно усмехнулся.
— Я бы к вам их привел.
— Ой, обязательно, Петя, — воскликнули Мышки. — Когда найдутся, обязательно их к нам приведи!
— Ну, что ж, попробуем? — вздохнул Петя и посмотрел на железную дверь.
— Попробуем, давайте попробуем!.. — Мышки встрепенулись.
Это была их старая и очень любимая игра — открывание двери с помощью волшебного слова.
— Ну, кто придумал новое? — спросил Петя.
Кто-то пискнул:
— Сим-сим, открой дверь!
— Это старое! — зашумели все. — Оно не подходит!..
— Я придумал! — сказал Бесценный.
— Ну, какое?
— Сим-сим, открой дверь!
Все Мышки не на шутку озлились на Бесценного за эту глупую выходку.
— Петя, ты выгони его, выгони! Он и на уроках мешает!
— Успокойтесь, — сказал Петя, — а то сейчас снизу кто-нибудь придет. А ну-ка, попробуем знаете какое волшебное слово?…
Мышки уставились на Петю, и сейчас он ясно видел, что они ему верят.
— Ге-ке-то-бе-ре!
— Ге-ке-то-бе-ре… Вот это да-а!.. Гекетобере, гекетобере, — старательно выговаривали Мышки. — Отворись, дверь!
Петя и сам не мог объяснить, откуда взялось у него в голове это слово. Возникло — и все. Так и раньше бывало.
И вдруг на глазах у всех, да-да, все это видели — и Петя, и октябрята — дверь затряслась! Дверь затряслась, как будто ее подергали изнутри, и сразу утихла.
И Петя и все побледнели. Один октябренок повернулся И побежал.
Первым пришел в себя Бесценный. Он сказал:
— Там кто-то сидит!..
«Что же это, — лихорадочно соображал Петя, — неужели и в самом деле существует волшебная сила? Но это ужасно!.. Что ж делать? Бежать?… Звать на помощь?…»
Там, внизу, всего через два лестничных марша, ходили его одноклассники и дежурные учителя. Всего лишь пять секунд нужно было на то, чтобы снова оказаться в нормальной, вполне объяснимой и нисколько не страшной жизни. Но какая-то сила не давала ему побежать и увлечь за собой остальных. Что-то неожиданно твердое прокатилось по Петиным мускулам, и он, сжав кулаки, крикнул:
— Гекетобере! Отворись!
— Да сейчас, — пробормотали с той стороны, и снова дверь затряслась. — Куда ты торопишься? Видишь, с ключами какая-то путаница…
Дважды проскрипел ключ в скважине, и дверь медленно отворилась.
— А-а!.. — закричали Мышки и прямо-таки посыпались с лестницы.
А Петя стоял, прижавшись к перилам, и страх еще не оставил его, а владел каждым мускулом, каждой косточкой, хотя он ясно видел, что перед ним стоит вполне нормальный, еще совсем молодой человек. Одет он был в военный бушлат зеленого цвета, через плечо у него была перекинута планшетка, а из-под шапки торчал пышный, цвета бледной соломы чуб.
— Что, напугался? — спросил человек.
— На-напугался… — пробормотал Петя.
— Мне показалось, что здесь еще кто-то был.
— Это Мышки, они убежали…
— Как! — вскричал человек. — Здесь мыши водятся?
— Да нет, это мои октябрята! — сказал Петя. Он уже не чувствовал страха перед этим человеком.
— Ах, октябрята! Ну, полегчало… Ненавижу две вещи: огонь и мышей. Ну, будем знакомы. Мое имя — Василий.
