— Получайте! — Грека поставил на голубой столик три высоких стакана с розовым пенистым коктейлем. В каждом стакане торчало по соломинке.
— Это с сиропом? — спросил Котька. — По семнадцать копеек?
— Ну вот, — поморщился Грека, — считать будем! Я угощаю!
Видимо, Грека знал толк в коктейлях. Он пил его с наслаждением. Глаза прижмурит, потянет через соломинку, совсем немного потянет — розовая пена лишь чуть-чуть в стакане осядет — и держит прохладную вкуснятину во рту. Только после этого проглотит. И я так попробовал. Хорошо. И коктейль вроде вкусней стал.
А Котька словно на пожар торопился. Мы с Греков и четверти не отпили — у Котьки на палец от донышка.
— Забудь ты о своих коньках, — сказал Грека. — Накатаешься. Все каникулы впереди… И сними шапку. В культурном заведении находишься.
Котька конфузливо стащил с головы ушанку.
— Посмотри на Бориса, — Грека кивнул в мою сторону, — воспитанный человек. Шапку снял. Надо, Котя, культурки набираться… И раз пришли сюда — посидим как солидными парни, договорим. Согласен, Котя?
Совсем допек Грека бедного Котьку.
— Ладно, посидим. — Котька шмыгнул носом и пригладил ладонью вспотевшие под шапкой волосы.
— Мне вот что хочется вам сказать… — Грека чуть от-сунул вышний стакан с недопитым коктейлем, будто тот мешал ему говорить. — В этой операции — назовем ее «урок номер один» — вы показали себя молодцами. Не трусили, не хныкали, не стонали. В общем, вели себя как настоящие парни. Вижу: можно на вас положиться. И вот пришла мне в голову одна идея… — Грека многозначительно умолк и пытливо посмотрел на меня, на Котьку. Придвинулся. к нам ближе. — Что, если организовать нам, други, «Клуб настоящих парней»? И называться, он будет — КНП. По телевизору КВН показывали, а у нас — КНП. Ну, как идея? Звучит?
Котька слушал, открыв рот. Он всего на секунду закрыл его, чтобы спросить:
— А что будем делать?
— Не знаешь, что настоящие парни делают? Выручают друг друга в трудную минуту, не дают в обиду. Вот тебя, например, кто-то обидел. Что мы с Борисом делаем? Защищаем тебя. А меня обидят — вы защитите.
Я невольно улыбнулся: чудеса — отлупят какие-то большие ребята Греку, а я буду защищать его. Анекдот!
Грека понял мою улыбку.
— Или уроки я не успел сделать. Ты что, Борис, как настоящий парень, не выручишь меня?
— Конечно, выручу. О чем говорить! — Я пообещал это искренне и охотно. Было приятно, что Грека уже так, запросто и уверенно, величает меня «настоящим парнем». Если я и раньше не раз помогал ему, то отчего же не выручить в будущем?
— И это все? — разочарованно протянул Котька. Он, видно, ожидал большего от программы нового клуба.
Грека прикрыл один глаз, а другим чуть ли не целую минуту рассматривал румяного Котьку.
— Что значит все? — Теперь на Котьку смотрели оба его зорких глаза. — А уроки!
— Какие уроки?
— Мои. Сегодня был первый урок. Потом будут и другие. Смелость станем развивать в себе. Еще эту… силу воли, значит.
У Котьки соломинка замерла в руке.
— Опять бегать по партам? — убитым голосом спросил он. Было ясно, что до конца каникул Котьку в школу теперь не заманить никаким пряником. И я ни за что бы не согласился снова бегать по крашеным партам.
— Парты оставим в покое. — Грека придвинул стакан и потянул через соломинку коктейль. Проглотил с наслаждением и вдруг засмеялся: — А смеху вообще будет с этими партами! Представляете: открывает после каникул Иринушка своим ключом класс и… с катушек долой. В обморок падает…
— Слушай, — вспомнил я, — все хотел спросить: где ты взял ключ? Чей он?
Грека подмигнул:
— Секрет. — А потом, видно, подумал, что, раз мы теперь в одном клубе, то какие могут быть секреты. — Очень просто: мой домашний ключ. Сам недавно только узнал, что подходит к замку в классе. Дежурным был, попробовал так просто, гляжу — подходит. «Порядок, — думаю, — пригодится!» Видите, еще как пригодился!
История с ключом Котьку мало интересовала. Он хотел точно знать, какие уроки ожидают нас впереди.
На этот раз Грека долго не задумывался.
— Веселые уроки. Не пугайся. Расскажу, как на старой квартире чудили. Один раз на пятом этаже привязали бечевкой дверные ручки к лестнице. Встали утром жильцы, хотят выйти, а двери открыть не могут. А в другой раз смеху было! Рядом с нашей квартирой старик жил. Емельяныч. Щегла в клетке держал. А с нашего балкона до его окна — метра два, не больше. Задумали мы с Васькой — моим дружком — такую штуку устроить. Поймали воробья и стали стеречь. После обеда открыл Емельяныч окно и пошел гулять. Мы того и ждали: подцепили палкой с крючком клетку, щегла выпустили, а воробья — на его место. И снова клетку на окошко поставили. Старик сначала жуть до чего рассердился. А потом сам смеялся. И все допытывался, кто это придумал.
— Признались? — с любопытством опросил Котька.
— А чего ж, конечно. Мы потом двух щеглов ему поймали.
— Здорово! — восхищенно причмокнул Котька и опустил в стакан соломинку.
— Обожди, — остановил его Грека. — Ну, нравятся такие веселые дела?
— Сила! — тряхнул волосами Котька.
Мне тоже понравилась история про щегла, но я все же промолчал из осторожности.
— А если нравится, — торжественно произнес Грека, — то выпьем до самого дна за наш клуб настоящих веселых парней. — Он взял губами соломинку, и коктейль его стал быстро убывать. Тогда и я принялся за дело. Грека терпеливо обождал, пока в моем стакане не останется ни капли, и строго добавил: — О нашем клубе никто не должен знать. Понятно?
— Само собой, — кивнул Котька.
И я кивнул вслед за ним.
— Смотрите! — Грека погрозил пальцем. — Слово дали… А о втором уроке я потом скажу. Завтра скажу. Придете ко мне завтра точно в 18.00. — Он встал из-за стола и надел шапку. — Ну, тронулись, парни…
На улице мы не прошли и десятка шагов, как Грека достал из кармана пустую пачку сигарет, с досадой смял ее и бросил в урну. Затем похлопал себя по бокам и сокрушенно сказал:
— На коктейли все истратил… Коть, монеты не найдется?
— Зачем тебе? — уныло поинтересовался Котька.
— Сигареты купить. Вместе ж курили.
— А где ты их купишь?
— Да вон в киоске. Любой сорт.
— А разве тебе продадут? — со слабой надеждой продолжал тянуть Котька. — Не продадут. Раз шестнадцати лет нету…
— Не волнуйся. Не первый раз покупаю. Так есть монеты?
Котька без радости опустил руку в карман штанов, долго рылся там.
— Не жмись, — улыбнулся Грека. — Слышу: звенят.
Котьке ничего не оставалось, как извлечь на белый свет монетку. Думал, три копейки ухватил, а вытащил двадцать.
— Годится! — Грека взял двугривенный и поспешил к табачному киоску.
— Чего вздыхаешь? — сказал я, когда мы остались одни.
— Двадцать копеек ведь, — и Котька снова вздохнул.
— А ты как думал! Мы теперь в «Клубе настоящих парней». Должны выручать друг друга.
Шутка моя прозвучала невесело.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ,
В КОТОРОЙ Я МЕЧТАЮ О СИЛЬНОЙ ВОЛЕ И ВСПОМИНАЮ СЛУЧАЙ НА РЕКЕ
Поднимаясь по лестнице на свой четвертый этаж, я с беспокойством думал о том, что меня ждет неприятный разговор с мамой. К обеду опоздал — это раз. Тут уж мама не промолчит! А еще обещал нести елку. «Вернусь из школы, — предупредил я, — и вместе пойдем покупать». Так рассчитывал. А вон как на деле-то вышло. Взял меня Грека за руку, остановил и повел в школу. Как первоклашку повел. Эх, неужели нет у меня никакой силы воли? Тряпка, а не характер. Из-за своего характера и влип теперь во всю эту историю. Ой, как влип! И неизвестно, чем все это кончится…
Я чувствовал себя гадко. И маме что-то сейчас отвечать надо. Даже кнопку звонка я побоялся нажать. «А-а! — выскочит на звонок Лидка. — Явился! — И еще громче завопит: — Мама! Вот он, Борис-барбарис!..» Я подождал чуточку у двери, выдохнул теснившийся в груди воздух и достал ключ от французского замка.
Опасения оказались напрасными. Ни Лидушка не выскочила, ни маминого голоса не было слышно. В большой комнате, прислоненная к стене, стояла тощенькая елка с длинной голой верхушкой. Не дождалась мама, купила без меня.
Я быстренько разделся и открыл кладовку. На нижней полке, среди картонных коробок с елочными игрушками, отыскал деревянную крестовину. Хотя сама елка выглядела невнушительно, однако ствол ее в отверстие крестовины не влезал, и его следовало подрезать ножом.
Раньше такие заботы лежали на папе. Я лишь помогал ему. А в этом году отец еще блуждал где-то в замерзших тюменских болотах с геологической партией, и поэтому укрепить в крестовине елку надлежало мне. Мужская работа. Чего, кажется, проще — подтесать ствол. Но, может, правильно сказал Грека: не руки у меня, а крюки. Провозился не меньше получаса. Вдобавок умудрился порезать палец. Отсосал кровь, заклеил ранку лейкопластырем и кое-как докончил работу. Когда наконец укрепил елку в крестовине и поставил в углу комнаты, за окном начинало смеркаться.
