Ознакомительная версия.
– Сейчас дернем, – тракторист выпустил дым, отстрельнул пальцем в сторону окурок.
«Беларусь» загудела, сдвинулась и потащила «Опель» по дороге.
– Тяни! – кричал отец. – Давай по-малому!
Дымок в месте, где упал окурок. Берегите лес от пожара, вспомнил Синцов. Он шагнул к месту, где дымило, и действительно обнаружил, что отброшенный трактористом окурок упал удачно – в центр поросшей моховой кочки. И теперь разгорался пожар, маленький такой аккуратный пожар, дунет ветер, и все.
Синцов свернул крышку с горлышка, залил огонь. Попил водички, залил огонь еще раз. На всякий случай сбил мох кедом, притоптал. Под кочкой открылась земля, песок и немного мелкой, с горошек, гальки. И гвоздь. Синцов сразу его заметил, необычный гвоздь, он был вбит в почву под острым углом и почти по шляпку. Синцову подумалось, что это странно, гвоздь в лесу, и он нагнулся и хотел этот гвоздь достать, но тут позвал отец.
– Константин! – крикнул отец. – Константин, поспешай!
Синцов оглянулся. «Опель» выбрался из колеи, отец ходил вокруг и отскребал с корпуса грязь. «Беларусь» поджидала в стороне, тарахтела, плевалась соляркой.
– Что там копаешься?
Ну гвоздь, подумал Синцов. Мало ли гвоздей?
Проснулся Синцов действительно под балдахином.
Ложился спать на непривычно старинную койку, бодрое пружинное ложе, звеневшее от одного прикосновения, покрытое мягким снежным матрасом… То есть периной. Это была настоящая перина из сказок, Синцов понял это, едва прилег. Перина, легендарная пуховая перина, воспетая классиками и почти не знакомая современникам, испорченным матрасами с кокосовой стружкой, смешанной с холофайбером. Конечно, Синцов никогда не спал на аутентичной перине, однако стоило ему в ней оказаться, как он ее немедленно опознал, видимо, сработала генетическая память. Да и бабушка тоже рассказывала…
Впрочем, насладиться преимуществами перины сполна и осознанно у Синцова не получилось – буквально через минуту он выключился и спал глубоко, а когда проснулся, обнаружил над собой балдахин. Он был сшит из медицинской марли, но не нитками, а тонкой синей проволокой, видимо, для того, чтобы придать сооружению каркасную структуру. Синцов потрогал балдахин и подумал, что здесь, в Гривске, он встретит, наверное, множество вещей, которых нельзя встретить в городе. Настоящих вещей, прочных, продуманных, необходимых, исполняющих предназначение, а не занимающих место. Балдахин вот. Интересно, а почему бабушка не использует фумигатор? Это же эффективно и просто, вместо того…
Балдахин тоже ведь неплохо, подумал Синцов. Он вылез из койки, увидел прялку, кадку, ступу зловещего вида, Синцов не удержался, запечатлел ее для грядущего и начал свой первый день в городе Гривске.
Отец уехал с утра, не дожидаясь, пока проснется Синцов. Синцов усмехнулся, подумав, что отец отчего-то не очень хотел оставаться в своем родном городе, быстренько свалил домой. Наверное, в детстве его здесь травили. Называли Синим, или Синяком, или Синючилой, воспоминания детства – самые сильные в жизни, никогда не возвращайся в прежние места, это уж точно.
Бабушки дома тоже не оказалось, и Синцов стал распоряжаться сам. Отправился на кухню. На цветастой клеенке стола стоял накрытый тарелками завтрак, напомнивший Синцову семейку НЛО, решившую немного отдохнуть на подсолнечном поле, красиво. Вообще Синцов обычно по утрам никогда не ел, но тут внезапно почувствовал несвойственный аппетит. Синцов решил, что на исторической родине стоит прислушиваться к себе, он снял тарелки и обнаружил под ними гренки с плавленым сыром, самодельный черничный мармелад, колбасу, нарезанную кружочками, самодельный и явно соленый сыр и отчего-то ириски, поломанные кубиками. И само собой, молоко в высоком и модном зеленом стакане с шоколадной соломинкой.
Нет, прислушиваться к себе стоило, Синцов сел и отзавтракал с удовольствием и неторопливо, ощущая себя немного британцем.
В термосе на подоконнике он обнаружил кофе, правда, цикориевый. Сначала Синцов не хотел его пить, но потом вспомнил, что японцы цикорий уважают, и выпил.
Что ему было делать дальше, он не знал, побродил немного по дому, рассматривая фотографии на стенах, узнал своего прадедушку и прабабушку на черно-белой, узнал отца на цветной в свитере с оленями, остальных не узнал, но от этого не расстроился. Убил пролетную муху. Погрустил. Решил пойти погулять по городу, так, вообще, да и повод нашелся – от цикория разболелись зубы, и Синцов решил купить жвачки.
Ключ от дверей висел на гвозде на самом видном месте, Синцов подумал, что это не случайно, наверняка бабушка оставила ключ для него, а сама отправилась по делам, выписать дров. В прошлый раз, когда он был в Гривске, давно, лет уже как шесть, бабушка была сильно озабочена дровами и все время старалась их откуда-то выписать, наверняка дровяной вопрос оставался актуален и поныне.
Синцов закрыл дом и отправился гулять. У него отсутствовал четкий план, но Синцов помнил, что в предыдущее посещение они с отцом частенько захаживали в тир возле кинотеатра и стреляли по банкам, отец стрелял хорошо, а Синцов разбил лампочку и рикошетом зацепил тирщика. Стрелять Синцову нравилось, Синцов иногда даже думал, что в нем пропал снайпер.
Кинотеатр располагался недалеко, и дорогу Синцов отыскал, однако оказалось, что кинотеатр закрыт, тир сгорел и на его месте обильно колосилась лебеда. Стрельба не получилась, и несколько разочарованный Синцов двинул по улице дальше, посмотреть, что тут еще осталось.
Помимо тира из прошлого посещения бабушки ему запомнился мост, с которого они с отцом ловили голавлей на жженое сало, но так ни одного и не поймали. Впрочем, до моста идти надо было почти час, Синцов решил посетить мост потом, а пока побродить по городу.
Он шагал по улице Кстовской, а погода продолжала радовать, с самого утра стояла приятная, чуть пасмурная прохлада, сейчас же тучки расступились и над Гривском разогревалось солнце. Синцов переносил жару спокойно, но бабушкин сыр оказался все-таки чересчур пересолен, а мармелад, наоборот, пересладок, и теперь Синцову хотелось пить, и лучше холодненького, и это кроме зубной ломи.
Пару раз ему встречались водоразборные колонки, но напиться из них, как это они делали раньше с отцом, Синцов не решился, поскольку время не прошло для него даром, обогатился он множеством знаний, которые не прибавили ему микробиологического оптимизма. Особенно его смущали легионеллы, про них он прочитал недавно в журнале «Наука и жизнь», они, если верить автору статьи, в изобилии водились именно в старых провинциальных водопроводах. Поэтому Синцов не стал пить.
К тому же вчерашний сон с шустрой косматой старушкой его тоже продолжал смущать. Старушка приснилась совсем не просто так, в этом присутствовал какой-то знак, предвестие или предупреждение, Синцов в этом не сомневался, только вот никак не мог понять, какое именно. Возможно, предупреждение о том, что не следовало пить откуда попало.
Синцов терпел жажду до ближайшего магазина с названием «Светлана-М».
«Светлана» размещалась в непримечательном одноэтажном доме, войдя, Синцов убедился, что, к сожалению, безжалостной поступи глобализации не избегнул и Гривск – внутри было слишком чисто, кондиционировано и дезодорировано. Прохладительные напитки в запотевших бутылках по всем правилам маркетинга располагались в прозрачных холодильниках, Синцов выбрал литровую бутылку минералки и направился к кассе.
Он оказался единственным посетителем, а продавщиц в «Светлане» нашлось сразу три, две продуктовые, одна промышленная, и все они собрались кучно и стали глядеть на покупателя с упованием.
Синцов достал деньги и сразу огорчил продавщиц тем, что купит только воду и жвачку, увидев их печальные, почти отчаянные лица, он не удержался и решил взять еще немного товаров. Он попросил мороженое в вафельных стаканчиках в количестве двух штук, а в промтоварном отделе взял открывашку и средство от муравьев. Обилие покупок вдохнуло в женщин жизнь и энтузиазм, что привело к казусу – продавщицы разом кинулись к кассовому аппарату за сдачей и энергично нажали на него одновременно в несколько рук, как пианистки-виртуозки.
Кассовый аппарат не выдержал напора коммерческой страсти, внутри у него заклинило, и выдать сдачу в количестве семнадцати рублей он не смог. Синцов улыбнулся и стал есть мороженое, ну, пока не растаяло.
Самая старшая и самая опытная продавщица приступила тем временем к ремонту техники. Синцов отметил, что в ремонте она была не очень искушена, и весь процесс заключался в том, что продавщица похлопывала аппарат по бокам и приговаривала «ну, ну, давай, собака». Руки работнице торговли достались не самого скромного размера, и от каждого удара внутри техники звякала мелочь, а зеленый электронный индикатор испуганно моргал.
Ознакомительная версия.
