Казалось, что от фонаря, от пылающей великолепной звезды, разлеталось над площадью девять черных длиннейших лучей.
Неизвестно, о чем думал и эту минуту Тибул. Но, вероятно, он решил так:
«Я перейду над площадью по этой проволоке, как ходил по канату на ярмарке. Я не упаду. Одна проволока тянется к фонарю, другая от фонаря к противоположному дому. Пройдя обе проволоки, я достигну противоположной крыши и спасусь».
Офицер поднял пистолет и стал прицеливаться. Тибул дошел по карнизу до того места, где начиналась проволока, отделился от стены и двинулся по проволоке к фонарю.
Толпа ахнула.
Он шел то очень медленно, то вдруг пускался почти бегом, быстро и осторожно переступая, покачиваясь, расправив руки. Каждую минуту казалось, что он упадет. Теперь появилась его тень на стене. Чем более он приближался к фонарю, тем ниже опускалась тень по стене, и тем она становилась больше и бледнее.
Внизу была пропасть.
И когда он был на середине пути до фонаря, в полной тишине раздался голос офицера:
— Сейчас я выстрелю. Он полетит прямо в бассейн. Раз, два, три!
Выстрел грохнул.
Тибул продолжал идти, а офицер почему-то свалился прямо в бассейн.
Он был убит.
Один из гвардейцев держал пистолет, из которого шел голубой дымок. Он застрелил офицера.
— Собака, — сказал гвардеец, — ты хотел убить друга народа. Я помешал этому. Да здравствует народ!
— Да здравствует народ! — поддержали его другие гвардейцы.
— Да здравствуют Три Толстяка! — закричали их противники. Они рассыпались во все стороны и открыли пальбу в человека, который шел по проволоке.
Он был уже в двух шагах от фонаря. Взмахами плаща Тибул защищал глаза от блеска. Пули летели мимо. Толпа ревела в восторге.
— Бах!
— Бах!
— Мимо!
— Ура! Мимо!
Тибул взобрался на кольцо, окружавшее фонарь.
— Ничего, — кричали гвардейцы. — Он перейдет на ту сторону… Он пойдет по другой проволоке. Оттуда мы и снимем его!
Тут произошло нечто такое, чего никто не ожидал. Полосатая фигурка, в блеске фонаря ставшая черной, присела на железном кольце, повернула какой-то рычаг, что-то щелкнуло, звякнуло — и фонарь мгновенно потух.
Никто не успел сказать ни слова. Сделалось страшно темно и страшно тихо, как в сундуке.
А в следующую минуту, высоко-высоко, снова что-то стукнуло и зазвенело. В темном куполе открылся бледный квадрат. Все увидели кусочек неба с двумя маленькими звездочками. Потом в этот квадрат, по фону неба, пролезла черная фигурка, и было слышно, как кто-то быстро побежал по стеклянному куполу.
Гимнаст Тибул спасся с Площади Звезды через люк.
Лошади испугались выстрелов и внезапной темноты.
Экипаж доктора едва не опрокинулся. Кучер круто свернул и повез доктора окольным путем.
Таким образом, пережив необыкновенный день и необыкновенную ночь, доктор Гаспар Арнери вернулся, наконец, домой. Его экономка, тетушка Ганимед, встретила его на крыльце. Она была очень взволнована. В самом деле: доктор так долго отсутствовал!
Тетушка Ганимед всплескивала руками, охала, качала головой.
— Где же ваши очки? Они разбились? Ах, доктор, доктор!.. Где же ваш плащ? Вы его потеряли! Ах!.. Ах!..
— Тетушка Ганимед, я, кроме того, обломал оба каблука…
— Ах, какое несчастье!..
— Сегодня случилось более тяжелое несчастье, тетушка Ганимед! Оружейник Просперо попал в плен. Его посадили в железную клетку.
Тетушка Ганимед ничего не знала о том, что происходило днем. Она слышала пушечную пальбу, она видела зарево над домами. Соседка рассказала ей о том, что сто плотников строят на Площади Суда плахи для мятежников.
— Мне стало очень страшно. Я закрыла ставни и решила никуда не выходить. Я ждала вас каждую минуту. Я очень волновалась. Обед простыл. Ужин простыл, — а вас все нет…
Ночь кончилась. Доктор стал укладываться спать.
Среди ста наук, которые он изучал, была история. Ой имел большую книгу в кожаном переплете, и в этой книге он записывал свои рассуждения о важных событиях.
— Надо быть аккуратным, — сказал доктор, подняв палец. И, несмотря на усталость, доктор взял свою кожаную книгу, сел к столу и стал записывать:
«Ремесленники, рудокопы, матросы — весь бедный рабочий люд города поднялся против власти Трех Толстяков. Гвардейцы победили. Оружейник Просперо взят в плен, а гимнаст Тибул бежал. Только что на Площади Звезды гвардеец застрелил своего офицера. Это значит, что вскоре все солдаты откажутся воевать против народа и защищать Трех Толстяков. Однако приходится опасаться за участь Тибула…».
Тут доктор услыхал позади себя шум. Он оглянулся. Там был камин. Из камина вылез высокий человек в зеленом плаще. Это был гимнаст Тибул.
Часть вторая. Кукла наследника Тутти
Глава IV. Удивительные приключения продавца воздушных шаров
НА ДРУГОЙ ДЕНЬ на Площади Суда кипела работа. Плотники строили десять плах. Конвой гвардейцев надзирал за работой. Плотники делали свое дело без особенной охоты.
— Мы не хотим строить плахи для ремесленников и рудокопов, — возмущались они.
— Это наши братья.
— Они шли на смерть, чтобы освободить всех, кто трудится.
— Молчать! — орал начальник конвоя таким страшным голосом, что от крика валились доски, приготовленные для постройки. — Молчать, или я прикажу вас хлестать плетьми!
С утра толпы народу с разных сторон направлялись к Площади Суда.
Дул сильный ветер, летела пыль, вывески раскачивались и скрежетали, шляпы срывались с голов и катились под колеса прыгающих экипажей.
В одном месте по причине ветра случилось совсем невероятное происшествие: продавец детских воздушных шаров был унесен шарами на воздух.
— Ура! Ура! — кричали дети, наблюдая фантастический полет.
Они хлопали в ладоши: во-первых, зрелище было интересно само по себе, а во-вторых — некоторая приятность для детей заключалась в неприятности положения летающего продавца шаров. Дети всегда завидовали этому продавцу. Зависть — дурное чувство. Но что же делать! Воздушные шары, красные, синие, желтые, казались великолепными. Каждому хотелось иметь такой шар. Продавец имел их целую кучу, но чудес не бывает! Ни одному мальчику, самому послушному, и ни одной девочке, самой внимательной, продавец ни разу в жизни не подарил ни одного шара: ни красного, ни синего, ни желтого.
Теперь судьба наказала его за черствость. Он летел над городом, повиснув на веревочке, к которой были привязаны шары. Высоко в сверкающем синем небе они походили на волшебную летающую горсть разноцветного винограда.
— Караул, — кричал продавец, ни на что не надеясь и дрыгая ногами. На ногах у него были соломенные башмаки, слишком большие по размеру. Пока он ходил по земле, все устраивалось благополучно. Для того, чтобы башмаки не спадали, он тянул ногами по тротуару, как лентяй.
А теперь, очутившись в воздухе, он не мог уже прибегнуть к этой хитрости.
— Черт возьми!
Ноги болтались, точно взбивали сливки.
— Черт возьми!
Куча шаров, извиваясь и поскрипывая, моталась по ветру.
Один башмак все-таки слетел.
— Смотри! Китайский орех! Китайский орех! — кричали дети, бежавшие внизу.
Действительно, падавший башмак напоминал китайский орех.
По улице в это время проходил учитель танцев. Он казался очень изящным. Он был длинный, с маленькой круглой головой, с тонкими ножками, — похожий не то на скрипку, не то на кузнечика. Его деликатный слух
…Тут элегантный учитель танцев взвыл, как погонщик ленивых волов…
привыкший к печальному голосу флейты и нежным словам танцоров, не мог вынести громких, веселых криков детворы.
— Перестаньте кричать! — рассердился он. — Разве можно так громко кричать! Выражать восторг нужно красивыми, мелодичными фразами… Ну, например…
Он стал в позу, но не успел привести примера. Как и всякий учитель танцев, он имел привычку смотреть, главным образом, вниз, под ноги. Увы! Он не увидел того, что делалось наверху.
Башмак продавца свалился ему на голову. Головка у него была маленькая, и большой соломенный башмак в самом лучшем виде пришелся на нее как шляпа.
Тут уже и элегантный учитель танцев взвыл как погонщик ленивых волов. Башмак закрыл половину лица.
Дети схватились за животы:
— Ха-ха-ха!
— Ха-ха-ха!
Учитель танцев Раздватрис
Смотрел обыкновенно вниз,
Пищал учитель точно крыса,
Был у него длиннющий нос:
И вот к носищу Раздватриса
Башмак соломенный прирос!
Так распевали мальчики, сидя на заборе, готовые каждую минуту свалиться по ту сторону и улепетнуть.
