Евгений Титаренко - На маленьком кусочке Вселенной

Они вернулись на тропинку, что сбегала к мосткам, и Ксана остановилась. Глянула исподлобья на Димку:

– Понял?..

И Димка заметил, что глаза ее опять мокрые.

– Я, Ксанка… по дурости… Давай где-нибудь посидим еще?

Ксана качнула головой:

– Мне пора, Дима.

– Я провожу тебя, – сказал Димка.

– Чуть-чуть, ладно? – попросила она. – Только до мостков.

– Ну, ты хоть не плачь опять!

– Больше не буду!

Они взялись за руки и спустились вниз, к речке. И, не размыкая рук, перешли друг за другом на противоположный берег.

Здесь Ксана остановилась.

– Дальше не надо, Дима, ладно?

– Ты не обижайся на меня, Ксанка… Мне самому было противно.

– Я не обижаюсь… Это я просто, Дима… ради тебя…

И было в ее чуточку вдруг закосивших глазах что-то такое, отчего захотелось Димке сказать ей хорошее-хорошее что-нибудь… сказать или сделать что-нибудь для нее. До тоски захотелось. А как сказать, что сделать, он не знал. Провел рукой по ее волосам, по плечу…

Ксана тоже положила руку на его плечо и осторожно коснулась пальцами Димкиной щеки.

– Иди, Дима… Ладно? – тихо-тихо проговорила она, скользя блуждающим взглядом по его лицу. – Если у вас завтра пять уроков, – я после шестого через парк пойду домой… – И она опять с трудом проглотила комок в горле.

– Ты иди, а я постою, – сказал Димка.

– Я не хочу, чтобы ты в спину смотрел.

– Ну вот, какая ты!..

Она засмеялась. Промокнула косой уголки глаз.

– Иди, Дима…

Он взбежал наверх и видел, как, помахав ему жакетом, она пошла.

А Димка стоял и смотрел из-за сосен.

Любила она сказки. И вот как будто сама – в сказке…

Луна, холодная, застыла над ней. И цепенели кругом серебряные деревья. А внизу – она… Во всей огромной ночи одна, почти волшебная в волшебном мире, скользила по голубому сиянию осок… Неслышно скользила в разливе фосфорического сияния.

Вот, пожалуй, и все, что я хотел рассказать об этой истории.

Если вам доведется быть в наших краях, возможно, вы повстречаете в лесу, на безымянной горе, красноватый, весь в зеленых и розовых искрах камень… Я видел его в последний раз, когда старые осины роняли на землю желтые листья и полоскал грустные ковыли теплый, пронизанный солнцем дождь, который у нас почему-то называют цыганским…