Мастер и мастерок
— И я тоже комплексная, — похвасталась Ириха, — я и врачом работаю и крановщицей.
— И я! И я комплексный! — в один голос закричали Митяй и Мишука.
Девушки у растворного ящика прыснули со смеху. Надул губы Митяй: не любит он, когда над ним смеются.
— Чего смеётесь? Я всё починять умею.
— Правда, правда! Он всё-всё починяет. Его так и зовут: Митяй-Починяй, — подтвердила Ириха, — а меня — Врачихой, а вас как?
— А нас Олями.
— Обеих?
— Обеих.
Девушки смеются. Сверкают белые зубы, сверкают глаза под платочками. Под одним карие, под другим синие. Смеются, а про дело не забывают.
— Оля, раствор! — командует чей-то голос с лесов, и кареглазая Оля проворно поднимает над головой сокол с раствором.
— Оля, тёрку! — требует другой штукатур, и синеглазая Оля ловко забрасывает на подмоет гладкую доску, которой разравнивают раствор, чтобы стена была ровной, гладкой.
Разобиделся Митяй — не верят Оли, что он Починяй. Покраснел, пыхтит, как паровоз, ещё немножко — и пар от него пойдёт. Хочется ему что-нибудь такое девушкам сказать, чтоб не смеялись. Да только что сказать?
— Вы не комплексные, а я комплексный! — наконец выпаливает он. — Я дома всё перечинил, Ирихе мебель починил, табуретку починил… Вот…
Сразу на душе стало легче.
— Молодец, молодец, что и говорить! — похвалила кареглазая Оля, но смеяться не перестала, а синеглазая Оля хоть смеяться и перестала, но не похвалила, а даже отругала:
— А ты поменьше хвастайся, побольше учись. У нас в бригаде настоящие мастера, как на подбор. Вот мы с Олей строительную школу кончили, а всё ещё ученицы — здесь, на стройке, учимся. Смотри, как ловко дядя Егор справляется!
Стал Митяй смотреть. И правда — ловко. У дяди Егора раствор с лопаточки ляпается точно туда, где его не хватает, ровным-ровным слоем покрывает стену. Засмотрелся Митяй на дядю Егора: легко и красиво у него всё получается, как у жонглёров в цирке. Захотелось Митяю встать на его место, чтобы так же летали в его руках лопаточка с раствором, сокол и тёрка.
«Совсем лёгкая работа! — подумал Митяй. — Вот бы кто взял меня в помощники, я бы тогда всем показал…»
И бывает же такое: дядя Егор словно угадал его мысли и крикнул:
— А где мой мастерок?!
Смекнул Митяй: дядя Егор мастер, а его помощник — мальчишка вроде Митяя, потому его мастерком и кличут. Наверно, вышел куда-то, а дело не ждёт — нужна дяде Егору подмога! Неужели Митяй не справится? Пусть Оли-насмешницы посмотрят и убедятся, что он никакой не хвастун, а самый настоящий мастерок на все руки! Сорвался Митяй с места, вихрем пронёсся мимо Оль, взлетел на леса:
— Я здесь, дядя Егор! Чего вам?
— Давай, давай мастерок! Не знаю уж, как и обронил! — дядя Егор не глядя протянул к нему руку с раскрытой ладонью. Смутился Митяй, никак не поймёт, чего дяде Егору надо. Осмотрелся кругом — ничего под ногами, кроме обломка кирпича, не валяется. Поднял Митяй кирпич и вложил в протянутую ладонь.
— Да ты что, парень? Мастерок мне, а не кирпич… Не понимаешь, так не лезь под руки. Оля, подай мастерок!
Снизу протянулась рука со знакомой треугольной лопаточкой — так вот что такое мастерок!
Тихонько спустился Митяй с лесов, на Оль взглянуть боится — опять засмеют. Встал позади Ирихи, затаился. Не слышно смеху, только голоса сверху, как команда:
— Оля, раствор!
— Тёрку!
— Сокол!
Кипит работа — до смеха ли Олям? Наверно, забыли про Митяя. И вдруг кареглазая спрашивает:
— А где же тот мальчик, Починяй?
— Куда же он делся? — забеспокоилась и синеглазая Оля.
— Я здесь! — пробасил Митяй. Очень он обрадовался, что Оли его Починяем назвали.
— Иди сюда, помоги! — говорит синеглазая Оля, а кареглазая протягивает ему мастерок и сокол, а на соколе — немножечко раствора лежит.
— Поди в тот угол, подмажь. Видишь, там штукатурка отвалилась.
Митяй придирчиво заглянул в глаза Олям — не смеются ли? Нет, нахмурились даже. Повеселел Митяй, взял сокол, прижал краем к груди, как делает это дядя Егор. Только что это он такой тяжёлый и неудобный? Зачерпнул Митяй раствора на мастерок, ляпнул на стену, а раствор во все стороны разлетелся, на стене лишь капельки прилипли, зато Ирихино платье и Мишукины штаны на славу проштукатурились.
— Эх ты, недотёпа! — захныкала Ириха.
— Мазила! — протянул Мишука.
— Лиха беда начало! — подмигнула кареглазая Оля.
— Научишься! Не всё сразу, — подбодрила синеглазая Оля.
Как Митяй настоящим делом занялся
Расхотелось Митяю быть штукатуром. Решил он поискать другую работу. Огляделся вокруг — все делом заняты. Ирихин отец на леса залез — штукатурит. Оли раствор подают, а Ириха с Мишукой в углу пыхтят — мастерком учатся работать. Взял Митяй свой молоток, выскользнул за дверь, спустился на второй этаж, заглянул в двери просторных комнат. Это и есть классы, в которых ребята станут учиться. Здесь сладко пахнет свежей краской. Тихо, нарядно, торжественно.
А в коридоре шум. Одни рабочие мажут пол тягучей черной смолой, другие быстро укладывают светлые гладкие планки — паркет. Красивый узор получается, вроде ёлочки. Походил Митяй вокруг рабочих — не найдётся ли здесь для него дела? Глаз у него зоркий — быстро разглядел неполадку: одна планка выше других поднялась.
— Дядя, можно я эту паркетинку приколочу? — попросил Митяй.
Вдруг сзади как завизжит что-то!
— С дороги, с дороги! — раздался голос.
Оглянулся Митяй — прямо на него катит машина, похожая на большой электрополотёр, а от машины мелкая стружка летит. Толкает перед собой машину сердитый дяденька. Отскочил Митяй, прогудела мимо машина. Поискал Митяй глазами неровную планку, а её уже нет. Обстругала пол ловкая машина, все планки сравняла.
Заглянул Митяй в чан, потрогал полуостывшую смолу, а она сразу прилипла к рукам, как липучка для мух.
— Смотри, приклеится нос к битуму, потом не отдерёшь. У нас один такой любопытный без носа ушёл!
Митяй невольно за нос схватился, а он чуть к пальцу не приклеился.
— Что, на месте? — хохочут паркетчики. — Считай, тебе повезло!
Стал Митяй нос платком тереть, да не тут-то было — битум будто прирос к коже. Испугался Митяй, чуть не заревел — неужели на всю жизнь нос чёрным останется?
Пожалели его паркетчики, почистили нос соляркой, которой машинное масло и всякие липучки отмывают. Заблестел нос, как начищенная пуговица.
После этого происшествия Митяй всякий интерес к паркетному делу потерял.
Спустился он на первый этаж, пошёл по длинному коридору. На приставной лестнице под самым потолком электромонтёр провода прилаживает. Увидел Митяя, закричал:
— Отойди, отойди, мальчик, током ударит!
Отскочил Митяй — с током шутить нельзя. Однажды захотелось посмотреть, что у розетки внутри и почему лампочка загорается, когда штепсель в розетку втыкают. Отвинтил розетку, дотронулся до голой проволоки, а его как тряхнет!
Обошёл Митяй электромонтёра, дальше побрёл. С пятого этажа голоса долетают, команда: «Вира!», «Майна!» — там крышу настилают. А здесь тихо. Гулко разносятся голоса и шаги в пустынном коридоре, только электромонтёры свое дело заканчивают. Понурился Митяй — нет для него и здесь подходящей работы.
И вдруг из конца коридора донеслось весёлое: тук-тук, тук-тук!
Будто дятел в лесу стучит. Обрадовался Митяй, помчался на знакомый звук, влетел в распахнутые двери и — остановился. Такого просторного зала, таких широких окон он ещё не видел ни на одном этаже. В простенках леса поднимаются до самого потолка. На лесах рабочие стены красят. Макают резиновые валики в вёдра с краской и катают эти валики по стене. Одна зелёная дорожка набегает на другую, и вот уже слились они в сплошное ровное зелёное поле.
Загляделся Митяй — вот бы ему тоже стену покрасить! — да сейчас не до этого: любимая работа рядом. Побежал Митяй в угол, откуда стук доносился. Смотрит — матрос доски приколачивает. Настоящий матрос, в бескозырке, на околыше надпись. Хотел Митяй прочесть, да две первые буквы незнакомые. Зато следующие четыре легко прочёл и даже шёпотом повторил:
— Бе-да. Беда.
Пригляделся Митяй — а пол вокруг гладкий, хорошо настелен — доска к доске. Зачем в него лишние гвозди вгонять? Не утерпел — спросил:
— Дядя матрос, вы что делаете?
Поднял матрос голову. Глаза зелёные, как морская вода, и в крапинку, совсем как Митяев веснушчатый нос. Очень занятные глаза!
— Гвозди топлю!
Усмехнулся Митяй — кто же гвозди топит? Гвозди приколачивают.
— Это физкультурный зал, — сказал моряк и несколькими ударами так вогнал гвоздь в доску, что даже шляпки не стало видно. — Здесь ребята будут бегать, прыгать, играть в баскетбол, в волейбол. Если не утопить — гвозди из гнёзд вылезут. Ребята будут спотыкаться, носы и коленки разбивать. А мы гвозди утопим, шпаклевкой замажем, краской покроем. Будут носы и коленки в целости и сохранности.
