Но дальше мне не повезло. Зря пробродил дотемна: не только ничего не подстрелил, но и никого больше не увидел.
Возвращался я уже ночью. Ночь была душная. Над горизонтом нависла чёрная туча, за ней метались жёлтые зарницы. Но над головой сверкал чистый и светлый Млечный Путь – как бесконечная дорога.
Я шагал и шагал, и моя дорога на земле казалась мне такой же бесконечной, как Млечный Путь.
Степь и ночью была полна жизни. Ухо охотника всегда настороже. Вот мягкий шорох над головой – и будто кто-то дохнул в лицо. Это над самой головой взмахнула мягкими крыльями сова. Вдруг отчаянный вскрик. Кто-то оплошал и попал кому-то в зубы.
Для охотника всё это привычно и знакомо – обычные звуки обычной ночи в степи. Звуки погони, схватки, борьбы. Шорох крадущихся шагов, шёпот сухой травы, цокот камня. И я тут – охотник с твёрдым сердцем и жёсткой рукой – как у себя дома.
Но вдруг звук совсем необычный заставил меня насторожиться. Кто-то хрипло кричал вдали: «Кгха, кгха, кгха!»
Это не был клич зверя-победителя. Но не был это и безнадёжный крик жертвы. Зверь кричал неприятно, тоскливо, нудно и бесконечно. Всякий зверь скуп на голос и зря не станет кричать. Это древний звериный закон. Этот зверь нарушил закон: он потерял всякую осторожность.
Я шёл, а невидимый зверь всё сидел на одном месте и тявкал уныло и хрипло, будто ему сдавили горло. Я потрогал ружьё и пошёл прямо на крик: не пропускать же удобный случай!
Всё ближе и ближе подходил я к кричащему зверю. Из-за гор поднялась луна. Из-за камней, кустов, бугров стали выползать чёрные тени; казалось, ночь протягивает навстречу чёрные руки.
В неровном зелёном мерцании, как сквозь воду, разглядел я впереди, на чистинке, маленькое чёрное пятнышко. Тявканье неслось оттуда.
Что-то знакомое показалось мне в этой чистинке и в этих тенях. И вдруг я узнал это место! Вот высокий бурьян, вот камень, за ним лощинка. Здесь днём я подстрелил лису. И сразу за первой догадкой пришла вторая: я понял, что за зверь тявкал сейчас тут, потеряв всякую осторожность!
Запрокинув тонкую мордочку вверх, распушив густые баки, тявкал охрипшим голосом осиротевший лис, тот самый, что днём убежал от меня в степь.
Он сидел как раз на том месте, где я днём связывал лапки у мёртвой лисы.
Маленьким, жалким комочком казался лис под огромным холодным небом в необъятной степи. И жалкий его голосок – не вой победителя и не писк жертвы – был здесь не к месту и странно тревожил душу. Разве не удивительно – жалоба зверя! И выражение «звериная тоска» вдруг наполнилось для меня особым значением.
Я постоял, послушал, потом потрогал своё ружьё и зашагал своей дорогой. Нет, это не удачный случаи для охотника, даже если у него твёрдое сердце и жёсткая рука.
Далеко я ушёл, но стоило остановиться, приложить к уху ладонь – и становилось слышным приглушённое хриплое тявканье. Лис всё сидел и тявкал.
Но вот совсем стихли непривычные звуки. Опять вокруг ночная степь, слышится то довольное ворчание, то отчаянный писк. Над головой чёрное небо и белая луна. А впереди дорога, неясная и бесконечная, как Млечный Путь.
В жизни не видал такого хитрого зайца!
Да и что сказать: не будь он так хитёр, давно бы попал орлу в когти или кому-нибудь из хищных зверей в зубы.
Лисиц, волков, рысей здесь множество, и они переловили всех зайцев на этом склоне горы. Остался один – Рваные Ушки.
Уши нарвал ему беркут – горный орёл – за неосторожность. С тех пор зайчишка и стал таким умным.
Беркут был молодой, неопытный. Старый орёл падает прямо на спину зайцу и ломает ему хребет. Молодой догонял зайчишку – и проловил. Вцепился когтями в длинные заячьи уши.
Заяц на бегу вырвал свои уши из страшных орлиных когтей – и шмыг под камни!
Эти камни на склоне лежали грядкой, образуя собой как бы длинную трубу или нору, зайчишке под ней есть где пролезть, а лисе или орлу – никак.
Беркут сел перед входом, сунул в нору шею, а крылья его не пускают. Пришлось отказаться от добычи. Улетел другого зайца ловить – поглупее.
Зайцы не устраивают себе постоянных логовищ, как кролики. Кормятся они ночью.
Начнёт светать – заяц поскачет, след свой запетляет, запутает, махнёт с него в сторону и заляжет на весь день где-нибудь под камнем или кустиком.
Да не спасли эти хитрости, давно известные всем любителям зайчатины, других зайцев на этом открытом, безлесном склоне горы. Уцелел, говорю, один этот хитрющий зайчишка.
А почему уцелел? Потому что, вопреки всем заячьим обычаям, избрал себе постоянным логовом вот эту самую гряду камней, которая спасла его уже однажды от молодого беркута.
Не раз с тех пор охотились за ним и старые, опытные беркуты. Но зайчишка не отходил далеко от своих камней.
Нырк! – и спрятался под ними.
Пробовали ловить его и волки. Да куда им – таким здоровым-то! – подлезть под камни. В кровь себе горбину стёрли, а пришлось отступиться.
Пробовала ловить его и страшная рысь – большая пятнистая кошка с маленькой головой и гибким, как у змеи, телом. Во все дыры между камнями совала свой нос. Всюду под камнями вкусно пахло зайчатиной, но ни раздвинуть камни, ни проскользнуть между ними она не могла.
На беду заячью, жили на той горе, как уже сказано, и лисицы.
Уж лисицы-то – самые хитрые звери и зайцев ловить – великие мастера.
Зиму зайчишка Рваные Ушки перезимовал у себя в камнях благополучно.
А весной, как стаял снег, увидали его лисицы: лис и лиска. Они в эту пору года дружно живут, детей выводят. Ну и, конечно, взялись за него вдвоём.
Зайчишка лежал на склоне – пузечко на солнце грел. А сам по сторонам косился: не грозит ли откуда опасность.
Лис к нему ну подкрадываться на согнутых лапках. Да не тут-то было!
Заметил зайчишка, вскочил… Лис за ним как кинется!
А Рваные Ушки прыг-скок – и дома.
Лис стал у входа в зайчишкину нору и ждёт.
Но Рваные Ушки так делал: уйдёт тот, кто его ловит, – он подождёт немножко и выйдет наружу. Тут-то лис его и хотел схватить.
Рваные Ушки так испугался лиса, что пробежал всю длинную трубу, всю свою нору, под камнями и выскочил с другой стороны каменной гряды. Так он не раз спасался от волков и рыси. Для них хороша была эта хитрость, а вот для лисиц – не очень-то!
Лис только ещё начал подкрадываться к зайчишке, а лиска уже со всех ног бежала к другому концу каменной гряды. Прибежала и стоит у выхода из норы, караулит.
Зайчишке с его умишком где уж про такое догадаться! Он и выскочил из норы – прямо на лиску!
Лиска в это время уже облизывалась: мечтала, как сейчас сладкой зайчатинкой полакомится.
И хорошо, что облизывалась. Не успела она язык убрать, зайчишка верть налево кругом – и нырк назад в нору!
Тявкнула лиска с досады, а ничего не поделаешь: сама виновата. Остаётся только теперь обоим охотникам – лису и лиске – спрятаться и терпеливо дожидаться, когда зайчишка с той или другой стороны каменной гряды выскочит. Правильную осаду держать.
Вот и сидят лисицы: лис – у входа, лиска – у выхода; ждут.
А зайчишка Рваные Ушки, не будь глуп, взял да высунул голову из дырки между камнями посреди гряды. Поглядел он в одну сторону – там лис караулит, за камень прячется. Поглядел в другую – там лиска за кустом сидит, караулит.
Видят и лисицы: высунутся вдруг посреди гряды длинные заячьи уши с чёрным пятнышком на конце, крутнёт ими заяц в одну сторону, крутнет в другую – и опять уши спрячутся.
Поняли: надо снимать осаду. Видно, там у зайчишки между камнями трава растёт. Закусывает он ею. Его и измором не возьмёшь.
И ушли лисы восвояси.
Вот до чего хитрющий зайчишка: двух лисиц провёл и цел остался!
Земная жизнь зародилась в воде. Всё, что сейчас ползает, бегает и растёт на земле, всё, что летает над землёй, и всё, что роется под землёй, – всё когда-то вышло из моря.
Значит, и мы, люди, тоже «начинались» в море.
Наше тело до сих пор наполовину состоит из воды.
Наши руки и ноги – это бывшие грудные и брюшные плавники рыб. Наши лёгкие образовались из рыбьего плавательного пузыря. Наше сердце гонит по жилам кровь, солёную, как морская вода. И удары нашего пульса так же ритмичны, как приливы и отливы моря…
В подводном мире всё не так, как у нас на земле.
Передвигаться там нужно не стоя, а лёжа. Там очень трудно шагать, но зато просто летать. А прыгать там можно даже вниз головой.
Руки и ноги в этом мире становятся на треть короче, а рыбы, раковины и водоросли – на треть своего роста длинней. Вода сплющивает растения и увеличивает предметы.
В подводном мире никогда не бывает дождя и снега. На небе там не звёзды, не тучи, а волны. Между волн перекатываются пузырьки воздуха – блестящие, как звёздочки!
