прежде чем Давид сообразил, что случилось, он остался наедине с мистером Джеком.
И тогда одно разочарование наложилось на другое, потому что визит мистера Джека вопреки обычному не стал для мальчика источником безоблачной радости. Сначала мистер Джек был почти сердит, а потом притих, забеспокоился и начал рывками передвигаться по комнате, что очень досаждало Давиду.
Мистер Джек принес с собой книгу, но сегодня это только ухудшило дело. Увидев прекрасно переплетенные тома, только подаренные мисс Холбрук, он нахмурился и сказал мальчику, что, вероятно, его подарок вовсе не нужен, когда есть такие чудесные книги. И Давид никак не мог объяснить, что одна книга от мистера Джека была не менее дорога ему, чем весь набор, подаренный Госпожой Роз.
Этот визит явно не принес удовлетворения никому и в первый раз в жизни Давид был почти рад, что мистер Джек ушел и оставил его наедине с книгами. Книги, сказал себе Давид, понять можно, а мистера Джека сегодня — нет.
Несколько раз после этого случая Госпожа Роз и мистер Джек случайно приходили в одно и то же время, но Давиду никак не удавалось убедить двоих своих друзей остаться вместе. Если один приходил, а другой уже был на месте, этот другой удалялся, несмотря на заверения Давида в том, что двое гостей совершенно не утомят его и что он уже не раз принимал двоих. Хотя во всех остальных отношениях его друзья были сговорчивы и всегда стремились угодить Давиду, здесь они оказались непреклонны и ни за что не соглашались остаться вместе.
Они не сердились друг на друга — в этом Давид был уверен, поскольку они были всегда особенно вежливы при встрече: поднимались и кивали самым изысканным образом. Но все же иногда ему казалось, что они не особенно любят друг друга — потому что всегда, когда один из них уходил, оставшийся становился тихим и почти суровым, если это был мистер Джек, и разрумянившейся и нервной, если это была мисс Холбрук. Но почему оно было так, Давид понять не мог.
Пара прекрасных вороных в эти дни весьма часто заворачивала к дому Холли, а впоследствии случалось и так, что она увозила бледного мальчика со счастливыми глазами на сиденье рядом с мисс Холбрук.
— Ох, я не понимаю, почему это все настолько добры ко мне! — воскликнул однажды Давид, обращаясь к Госпоже Роз.
— Ну, это вполне понятно, Давид, — улыбнулась она в ответ. — Единственная проблема в том, чтобы выяснить, чего ты хочешь — ты слишком малого просишь.
— Но мне и не надо просить — вы обо всем знаете заранее, — заверил мальчик, — вы, мистер Джек и все остальные.
— Правда? Это хорошо.
Мисс Холбрук замялась, а потом, словно между прочим, спросила:
— Полагаю, он продолжает рассказывать тебе истории, этот мистер Джек, — как и раньше?
— Ну, когда-то давно он рассказал мне только одну, но с тех пор, как я заболел, были и другие.
— О да, я помню, та, давнишняя, называлась «Принцесса и нищий», верно? Так рассказал ли он тебе что-нибудь… в том же духе?
Мальчик решительно замотал головой.
— Нет, ничего похожего он не рассказывает… да я и сам этого не хочу.
Мисс Холбрук довольно странно хохотнула.
— А почему, Давид? Что с ней не так? — полюбопытствовала она.
— Все дело в конце. Он не счастливый, знаете.
— О, да… я… я помню.
— Я просил изменить его, — продолжил Давид расстроенным голосом. — Прямо на днях просил, но он не стал.
— Может, он… не хотел, — мисс Холбрук говорила очень быстро, но так тихо, что Давид едва ее слышал.
— Не хотел? Конечно, он хотел! Он был ужасно серьезный, как будто его это сильно волновало, знаете. И сказал, что отдал бы все на свете, лишь бы только изменить это, но он не может.
— Он так… и сказал? — выдохнула мисс Холбрук, подавшись вперед.
— Да, именно так, и я этого не понял, — продолжал Давид. — Потому что я не возьму в толк, почему историю — просто историю, выдуманную кем-то — нельзя изменить, как угодно. Так я ему и сказал.
— Ну и что же он тебе ответил?
— Он целую минуту ничего не говорил, и пришлось повторить вопрос. Тогда он вдруг выпрямился, словно до этого спал, знаете, и сказал: «Э-э… что, Давид?». И тогда я снова все повторил. На этот раз он покачал головой и улыбнулся такой… улыбкой, которая на самом деле не улыбка, знаете, и что-то сказал об истории из настоящей жизни, у которой есть только одно завершение, и это завершение логическое. Госпожа Роз, что такое логическое завершение?
Госпожа Роз внезапно рассмеялась. На ее щеках зажегся яркий румянец, который всегда нравился Давиду, а глаза вдруг засверкали. Отвечая, она несколько раз прерывалась на короткие смешки:
— Ну, Давид… не думаю, что могу… сказать. Но, может быть… я могу это выяснить. В одном, однако же… я уверена: логическое завершение мистера Джека… не по мне!
Давид не понял, что она имела в виду, а она не ответила на вопросы. Но несколько дней спустя мисс Холбрук послала за ним, и Давид, уже способный идти, куда ему хотелось, с превеликой радостью ответил на призыв.
Был ноябрь, и сад стоял голый и холодный, но в библиотеке в камине танцевал яркий огонь, и мисс Холбрук пододвинула поближе к нему два низких стульчика.
Давид подумал, что в этот момент она была особенно хороша. Казалось, румянец на ее щеках был отсветом глубокого красного цвета платья. Ее глаза ярко сияли, а губы улыбались, однако она казалась странно нервной и беспокойной. Сначала мисс Холбрук вроде принялась за рукоделие, взявшись за лоскуты белого и желтого шелка, но вскоре оставила его и начала вязать — спицы из слоновой кости замелькали над голубой шелковистой сеточкой. Но и это продлилось недолго. На низкой подставке со стороны Давида были разложены книги и картинки, и она еще какое-то время говорила о них. Потом она вдруг спросила:
— Давид, как ты думаешь, когда ты… увидишь мистера Джека?
— Завтра. Я иду в «дом, который построил Джек» на чай и останусь на ночь. Будет Хэллоуин [5] — то есть на самом деле это не Хэллоуин, потому что уже слишком поздно. Я его пропустил, потому что болел, знаете. Так что мы будем его изображать, и мистер Джек покажет, как это бывает. Они с Джилл всегда так поступают — когда с настоящим не получается, делают понарошку. Мистер Джек много напланировал для нас с Джилл — будут орехи,
