А карта на животе у Крота появилась из-за того, что археолог пренебрег древним проклятием и вскрыл гробницу сфинкса.
— Крот, вы бывали в гробнице сфинкса? — на всякий случай уточнил суслик.
— Что? А, бывал, да, — рассеянно ответил занятый телефонным разговором археолог, не очень-то понявший, о чем его спрашивают.
Ну вот. Георгий на верном пути. Археология, вообще, ужасно опасная наука, постоянно приходится иметь дело с древним злом, которое только и ждет, чтобы его откопал какой-нибудь научно озабоченный бедолага. Как известно, любой, кто посягнет на гробницу сфинкса, будет нести на себе проклятие древних царей. Вот Крот его и носит. Но, судя по тому, что краем уха удалось услышать Георгию, Лис Улисс — дух злой. И на самом деле он вовсе не спасет Крота. Наоборот, он должен довести до конца начатое древними сфинксами. Ведь духи гор и древние сфинксы всегда заодно, это известный мифологический факт. Если наивный Крот отыщет Лиса Улисса, тот вовсе не избавит его от карты, а активизирует ее. И тогда реки на ней превратятся в потоки крови, холмы и горы — в ужасные язвы, а долины — в алые шрамы. В общем, Крот умрет в страшных мучениях.
Этого нельзя допустить! Профессора археологии не заслуживают такой участи! Надо немедленно все еноту объяснить!
Георгий горько усмехнулся. Крот ему, конечно, не поверит. Он же видит в Лисе Улиссе единственную возможность спастись от проклятия. Точно не поверит.
Но позволять ему идти на заклание тоже нельзя. Георгий не может этого допустить. Тем более после того, как он побывал в райском саду и слышал музыку сфер. Теперь на нем лежит ответственность за этот бренный мир. И ему не нравится, что в его бренном мире какой-то адский дух активизирует древнее зло, чтобы погубить безобидного профессора.
Решено! Георгий не станет предупреждать Крота и вообще будет делать вид, что ему ничего неизвестно. Но он сделает все возможное, чтобы не дать еноту встретиться со злым духом!
Тем временем Бенджамин Крот безуспешно пытался добиться ответа от мэрии. Звонок начался с автоответчика.
— Здравствуйте. Вы позвонили в мэрию города Вершина. Если вы действительно хотели позвонить в мэрию, нажмите «один». Если ошиблись номером, нажмите «два».
Крот нажал «один».
— Мэрия Вершины к вашим услугам. Если вам нужны услуги мэрии, нажмите «три». Если вы сами хотите оказать услугу мэрии, нажмите сумму пожертвования.
Крот нажал «три».
— Нажмите «четыре», — сказал автоответчик.
Понемногу теряя терпение, Крот нажал «четыре».
— Нажмите номер отдела. Если вам неизвестен номер отдела, нажмите «ноль».
Крот нажал «ноль». Автоответчик принялся перечислять отделы вершинской мэрии, и продолжалось это довольно долго, в результате чего археолог узнал массу новых слов. Наконец автоответчик добрался до нужного отдела:
— Если вам нужен отдел войны и мира, нажмите «три четыре один девять семь пять два два два ноль лесенку пять один шесть звездочку два».
Стараясь ничего не забыть и не перепутать, Крот нажал требуемую комбинацию.
— Здравствуйте. Вы попали в отдел войны и мира. В данный момент никого нет, так как все ушли на войну и мир. Если вам нужен ответ о разрешении на посещение Сабельных гор, нажмите «один». Если вас и так удовлетворяет ответ, что разрешения вы не получите, нажмите «два».
Крот остервенело нажал «один».
— Для получения ответа нажмите знак бесконечности, — велел автоответчик.
— Но здесь нет такого знака! — вслух удивился Крот.
— Не повезло, — сказал автоответчик. — До свидания, спасибо за то, что воспользовались услугами нашей мэрии. Звоните еще, мы всегда рады вам не помочь.
Короткие гудки. Крот с гневом бросил трубку.
— В следующий раз ты будешь звонить! — рявкнул он на Георгия.
С отсутствующим видом суслик поднялся с кровати и уселся возле телефона.
— Какой номер?
Тоном судьи, зачитывающего приговор, енот продиктовал номер вершинской мэрии. Повисла недолгая пауза, после которой суслик сказал в трубку:
— Здравствуйте! Меня зовут Георгий. Да-да, суслик Георгий. Я хотел бы спросить… А, уже есть разрешение! Спасибо! А на имя Бенджамина Крота? Нету? Только на мое? Спасибо большое, до свидания!
Суслик повернулся к потерявшему дар речи соседу.
— Я получил разрешение. Ну что, сбегаем в мэрию?
Крот ничего не ответил, он забился в угол кровати и с суеверным ужасом глядел на Георгия.
Глава восемнадцатая
Катерина борется за справедливость
Звезда вершинской журналистики гиена Катерина сидела в редакции газеты «Утренняя правда», тупо уставившись в полицейские сводки. Тупо, потому что сводки вызывали у нее такое количество негативных эмоций, что она растерялась, не зная, какой из них отдать предпочтение.
Она снова и снова, раз за разом перечитывала информацию о ночном аресте Похитителя в надежде, что окажется, будто буквы сложились в слова неправильно, но вот-вот они одумаются и поменяются местами, после чего станет ясно, что гадкая новость ей лишь привиделась. Однако буквы оставались на прежних местах, и в конце концов гиене пришлось смириться: да, Похититель арестован. И вычислил его сыщик Проспер.
Катерина искала преступника уже черт знает сколько времени, соревнуясь в этом с полицией, а тут приезжает какой-то негодяй, от самой же Катерины узнает о ее журналистском расследовании и позорит ее. Подумать только, за одну ночь — да что там, за какие-то жалкие несколько часов! — он выходит на Похитителя и сдает его полиции. Мало того, что Проспер отнял у нее ее расследование, так он еще и выставил ее никчемной дурой перед всем городом. Вот, мол, ни на что не годна ваша Катерина. А ведь буквально вчера как ни в чем не бывало улыбался ей, беседовал с ней, брал у нее… то есть давал ей интервью. А сам уже вынашивал планы, как бы ее обесчестить, продемонстрировать всем, что он круче и гениальней. Подлец! А если и не вынашивал планы, то все равно — он не имел права переходить ей дорогу. Это было ее расследование, никто не смел лишать ее грядущего триумфа! Эгоист несчастный! Чужой славы ему захотелось, мерзавцу!
А теперь ей же надо писать статью об этом гнусном событии. Хвалить Проспера, что вот он такой молодец, никто не смог, а он смог, и всего-то за пару часов, не то, что некоторые.
От всего этого хотелось выть и лезть на стены, и уже там, на стенах, выцарапать удачливому сыщику глаза.
А ведь дело вовсе не в том, что он умный. Ему просто повезло. И ничего больше. Окажись Катерина в нужном месте в нужное время с нужными способностями, то у нее бы тоже все получилось. С чужой помощью-то побеждать нетрудно! А попробовал бы этот дурацкий Проспер захватить Похитителя без содействия со стороны некоего Теодора Башеньки!
Кстати… Знакомая фамилия. Уж не те ли это Башеньки, у которых там какие-то проблемы с крысами? Они ей писали, просили вмешаться. Точно, они. Ну и какого черта этот Башенька помогает Просперу вместо того, чтобы помогать ей?! Ведь она уже почти что, можно сказать, спасла его семейку от крыс, а он берет и переходит на сторону зла. Тоже негодяй и предатель!
Катерина громко щелкнула зубами и сломала карандаш. Ничего… Битва еще не окончена. Хорошо смеется тот, кто смеется последним, возвышаясь над поверженным врагом, поставив лапу ему на грудь. Если они думают, что одолели ее, то жестоко ошибаются. Не они первые, не они последние. Катерина знает, как бороться за справедливость! Ей уже неоднократно приходилось вставать на защиту униженных и оскорбленных, коими всегда оказывалась она сама.
Началось это еще в школе. У юной гиены было множество талантов. Из нее должна была получиться выдающаяся писательница. Или художница. Или актриса. Или певица. Или танцовщица. Или поэтесса. Или режиссер. Или скульптор. Или балерина. Или дирижер. Или мим. Или фокусница. Или гимнастка. В общем, кто-то такой, у кого обязательно есть публика, и кого эта публика обожает, причем непременно сильнее, чем его коллег.
И Катерина исправно посещала кружки, записывалась на курсы, брала частные уроки, писала, рисовала, пела, сочиняла, танцевала, играла и делала еще много чего, но… Увы. Каким-то подлым образом всегда находились другие, у которых получалось лучше, и вся известность и слава доставались им.
Успех, украденный у нее всякими выскочками, приводил амбициозную Катерину в бешенство. Гнев клокотал в ней, как лава в разбушевавшемся стакане. Но признаться себе в том, что она пытается заниматься не своим делом, было никак невозможно. (Идея поискать свое настоящее призвание ей в голову не приходила.) Все неудачи списывались на чужое везение, интриги, связи, подкупы и, самое главное, на плохой вкус публики, неспособной оценить подлинный талант и тянущейся ко всякой посредственности. Мир был недостоин Катерины. Осознание этого факта переполняло ее душу чувством собственного величия, которое в сочетании со злостью на несовершенство Вселенной очень быстро лишило Катерину многих других чувств — доброты, сострадания и прочих обременительных глупостей.
