За окном зашевелились кусты. Но, увлеченные разговором, ни Туситала, ни Матаафа не заметили этого.
— Я плохой полководец, — вздохнул Туситала, — я могу выигрывать сражения только на бумаге. Но если есть хотя бы один шанс не начинать это пиршество злых духов — разве можно его не использовать?
Сими снова стоял возле дома Туситалы и слушал голос человека, за скальпом которого он пришел.
После разговора с Туситалой Сими неожиданно для самого себя вдруг понял, что ему совершенно не хочется выполнять приказ Лаупепе. Ему не хотелось убивать (признаться, он не убил еще никого в жизни), но он знал: если не убьет — не станет настоящим воином. Сими легко перемахнул подоконник и спрятался за занавеску.
Когда Туситала и Фэнни еще только приехали на Самоа, Фэнни отгородила довольно большой угол комнаты вместе с одной из дверей. В эту дверь приносили неразобранные сумки, чемоданы и складывали за занавеской. Теперь весь скарб убрали, а занавеска осталась.
Но Матаафа был истинный самоанец. Ему не надо было видеть врага, чтобы знать о его присутствии.
— Повеяло недобрым ветром. — сказал он, повернувшись в сторону занавешенного угла.
— Великий вождь устал, — улыбнулся Туситала. — Для Матаафы в моем доме нет недобрых ветров.
Матаафа больше верил своему чутыо, чем словам кого бы то ни было, но разве мог он оскорбить недоверием дом друга?
Сими видел коричневую спину Матаафы, родинку под левой лопаткой, в эту родинку он и хотел ударить. Промахнуться было невозможно. Нож, как приклеенный, вертикально стоял на ладони. Достаточно было прыгнуть и вонзиться в спину Матаафы…
Распахнулась дверь — в гостиную вбежал Ллойд. Увы — а может быть, к счастью? — он вошел через ту дверь, рядом с которой стоял Сими.
Мгновение — Сими содрал с лица повязку и засунул ее в рот Ллойду, вместо кляпа.
Мгновение — Ллойд связанный лежит в углу комнаты.
Ллойд понял: в следующее мгновение он потеряет сознание.
— Я плохо знаю твой народ, — сказал Туситала. — Но, мне кажется, это добрые и честные люди. Они не должны убивать друг друга.
— Народ океан, — вздохнул Матаафа. — А волны в океане, как известно Туситале, бывают и маленькие и большие.
Сими обернулся на связанного Ллойда и отчетливо понял, на кого поднял руку. Тогда он решил немного повременить с убийством и шепотом, чтобы услышал только Ллойд, сказал:
— Да простит меня Лоиа, сын Туситалы. Сими очень виноват перед ним. Но Сими должен помочь Туситале избавиться от злого друга. Туситала побеждает духов, но не умеет выбирать друзей. Когда Сими сделает то, что поручил ему всемогущий Лаупепе — он будет просить у Лоиа прощения до самого заката солнца. Если, конечно, Сими доживет до заката солнца.
— Я понимаю Матаафу. — Туситала поднялся с дивана. Теперь он стоял между Матаафой и Сими. Как раз между вождем и воином оказалась его высокая, чуть сутулая спина, словно щит, закрывающий Матаафу. — Пусть вождь сам решает: начинать ли кровавый пир духов. Но пусть Матаафа верит: что бы ни случилось, он всегда найдет в этом доме поддержку и помощь. Самоа должны оставаться свободной страной, нельзя, чтобы их поделили на части три великие державы. Этот карлик Лаупепе будет куклой в их руках.
Сими, помолившийся уже всем духам и готовый бросить нож, опустил руку. Туситала закрывал собой Матаафу. Сими мог бы, конечно, рискнуть кинуть через голову Туситалы, но если бы он задел ножом бога? Нет, это было даже страшно себе представить.
— Я рад, что Туситала понимает меня. — Матаафа отошел к окну и повернулся к Сими. Воин видел вождя. Его глаза, в которые старался не смотреть. Он замахнулся для броска.
Ллойд сумел подползти к Сими и ударил его. Нож выпал, но Сими каким-то немыслимым движением успел подхватить его. Ллойд еще раз ударил Сими связанными ногами. Тогда Сими помолился в последний раз всем духам и богам, каких знал, поднял руку с ножом и… почувствовал сильный удар, рухнул на пол и очнулся под ногами Матаафы и Туситалы.
Суанатуфа, который на этот раз чуть не опоздал, уже развязывал Ллойда.
— Матаафа жив? — первый вопрос, который задал Ллойд.
— Я жив, Лоиа. На земле Самоа для Матаафы не осталось безопасных мест.
Туситала поднял Сими и яростно начал трясти его. Голова Сими качалась из стороны в сторону, как недозревший плод на ветке.
— Ты хотел убить гостя моего дома?! — кричал Туситала. — Но ведь я поверил тебе! Ты, подлец, хотел убить Матаафу! Я тебя собственными руками, я…
Ллойд собрал остатки сил и буквально вырвал съежившегося Сими из рук хозяина дома.
Мирно беседуя, в гостиную вошли Фэнни и Генри Моор. Они смолкли на пороге, силясь понять, что здесь происходит.
Приступ ярости у Туситалы прошел. Он рухнул на диван и прошептал, обращаясь к Сими:
— Кто научил тебя убивать из-за угла? Кто научил тебя этому?
Но пришло время Фэнни задавать свои вопросы. И она не преминула это сделать, с властностью и требовательностью в голосе, которые, если верить книжкам, столь свойственны истинным английским хозяйкам.
— Итак, что здесь происходит, я вас спрашиваю? Ллойд, почему у тебя красные полосы на руках, опять занимался какой-нибудь дурью? Почему ты такой запыхавшийся? Почему Луис такой бледный? И, наконец, что здесь делает этот человек и почему его лицо разукрашено черной краской?
Фэнни села в кресло, всем своим видом показывая, что ждет исчерпывающих и немедленных ответов.
Но понадобились всего две короткие фразы, которые произнес Ллойд, чтобы все стало абсолютно ясно:
— Этот идиот связал меня. Он хотел убить Матаафу.
Генри Моор ухмыльнулся:
— Всегда говорил: черномазым верить нельзя. — Тут он заметил Матаафу и добавил: — К вождям это, разумеется, не относится.
Матаафа подошел к Сими, взял его за подбородок, посмотрел прямо в глаза:
— Ты достоин казни и будешь казнен! А твой скальп отдадут на съедение муравьям!
— Может, лучше повесить? — радостно спросил Генри. — Мне кажется, Фэнни, в твоем саду неплохо будет смотреться человек, покачивающийся на дереве. Эдакий маятник, отсчитывающий последние мгновения своей жизни.
— Заткнись, пожалуйста. — не очень вежливо, но по сути ответила Фэнни.
Между тем Сими начал постепенно приходить в себя. Все эти разговоры его почти не пугали. Почти… Если Лаупепе говорит, что «погибнуть на войне — это счастье», если белокожий Роуз считает так же, чего ж бояться? Нет, о другом думал Сими. В суматохе его забыли обыскать, за поясом болтался еще один нож, рука сама тянулась к рукоятке. Но приходилось выжидать момент, чтобы ударить наверняка.
— Слушай, парень, — обратился к Сими Туситала. — Тебе, наверное, забыли объяснить, что убить человека — не то же самое, что съесть яблоко.
«Я должен прыгнуть на Матаафу и вонзить нож ему в самое сердце. Я должен быть быстр и страшен, как стрела», — подумал Сими, а вслух сказал:
— Убить врага на войне — исполнить наказ небес. Так говорит Лаупепе, и Сими верит ему.
Заметив, что Матаафа задумчиво глядит в окно, Сими выхватил из-за пояса нож и бросился на вождя.
Но Матаафа был воин, а значит, умел чувствовать куда лучше, чем видеть. За мгновение до удара вождь сделал шаг в сторону. Сими проскочил мимо, едва не выбив оконное стекло. Матаафа мог ударить его, даже убить, но он поступил по-другому.
Вождь схватил нож за лезвие — из ладони хлынула кровь. Своей кровыо Матаафа умыл лицо Сими, и только после этого сильным ударом заставил воина упасть на пол.
— Завтра с тебя снимут скальп. — Матаафа отвернулся.
Фэнни бросилась к нему:
— У вас может быть заражение крови. Надо немедленно смазать вашу рану и перебинтовать.
— Рану? — удивился Матаафа. — О чем говорит Аолеле[12]? И он показал ей свою совершенно чистую ладонь, с едва заметными признаками крови.
— Заколдованный дом! — закричал Сими. — У великого Сочинителя Историй и такой несчастный дом! Ничего не получается! Ничего!
Туситала встал и поклонился Матаафе:
— Прошу простить великого вождя, что в моем доме…
— Позволю себе перебить Сочинителя Историй, — вздохнул Матаафа, — твои слова продиктованы доброй душой, но они не истинны. Туситала ни в чем не виноват. Мой народ стал очень злым. — Матаафа снова подошел к окну. — Хочу просить Сочинителя Историй об одном: пусть мои воины запрут этого выродка в одном из твоих сараев. Завтра на рассвете мы уведем его в лес и там казним. Я не могу осквернять казнью дом Туситалы.
— Жаль, — вздохнул Генри, — признаться, любопытно было бы поглазеть, как казнят на Самоа. Впрочем, если вы пойдете недалеко, я бы напросился с вами.
— Нет! — снова закричал Сими. — Я не могу умереть, не сделав того, что приказал великий Лаупепе!
Пока воины Матаафы тащили Сими в сарай, он продолжал кричать.
