Хотя воспоминания Лои были довольно туманные, отец, казалось, все время присутствовал рядом. Лои то и дело слышал о том, как он похож на отца: те же глаза, рот, лоб, даже походка та же.
«Увидел тебя, и почудилось, будто отец твой идет, живой и здоровый…»
«Ты, я смотрю, начинаешь все больше смахивать на своего отца…»
«Подрастешь, будешь вылитый отец…»
Эти слова согревали мальчику душу. Лои знал, что все уважали отца за отвагу и сноровку: такого искусного и удачливого рыбака надо было поискать. И Лои стремился походить на отца не только внешне. Он хотел стать хорошим рыбаком, заставить заговорить о себе. Хотел заполнить пустоту, образовавшуюся после смерти отца. Если хвалили его, он относил эти похвалы и к своему отцу.
Выплакавшись, Лои уселся на камень у самого прибоя и привычным движением опустил руку в воду. Потом отыскал вдали, на поверхности моря, точку, где, по его представлению, покоился отец.
С тех пор как мама объяснила мальчику, что бог живет на небесах и слышит каждое обращенное к нему слово, Лои казалось вполне естественным посылать свои молитвы в глубь моря. Ведь если слова доходят до кого-то вверху, на небе, они должны быть слышны и в морской пучине. Честно говоря, Лои не верил, что отец вознесся на небо. Так что в мамином присутствии он молился богу, устремляя взор ввысь, а наедине с собой просил помощи у отца, глядя при этом в море. Он скрывал от мамы, кому молится: боялся, как бы она не расплакалась.
Однажды Лои и его сестренка Сигрун долго не могли вечером заснуть. Вдруг из кухни донесся плач. Они побежали туда и увидели маму, которая шила им к рождеству одежду.
— Мама, что с тобой?
Но мама не отвечала, только заливалась слезами. Сигрун забралась к ней на колени и тоже заплакала.
— Что случилось, мама? — всхлипывая, спросил Лои.
— Ничего, сынок, просто я вспомнила папу…
После этого случая он старался при маме не говорить об отце.
Сидя на камне с опущенной в воду рукой, он чувствовал себя одиноким и затерянным в этом огромном мире. Сегодня он обманулся в двух своих главных надеждах; радость, переполнявшая его с утра, сменилась озлоблением.
— Папочка, милый… Пожалуйста, помоги мне купить «Оладью». Я обещаю быть очень осторожным, если…
Больше Лои не смог вымолвить ни слова. Он совсем сник и только ронял слезы на зажатую в руке сберкнижку.
Лои и не заметил, как пролетело время. Но видимо, уже перевалило за полдень, потому что он здорово проголодался.
Скрепя сердце Лои отправился домой. По дороге он то и дело останавливался, заглядывал в сберкнижку и снова закрывал ее. Наверное, такого еще не бывало: чтобы у человека были в сберкассе деньги, а ему не давали их получить.
В кухне сидели за столом брат Лои Херманн и отчим Пьетюр. Они уже поели и теперь слушали по радио последние известия. Не отвечая на мамино приветствие, Лои прошел прямо в комнату и положил сберкнижку на место. Пускай лежит, пока не протухнет.
Он против обыкновения, долго и тщательно мыл руки, потом тоже сел за стол. В кухне царило молчание, но Лои чувствовал, что все взгляды прикованы к нему. Пьетюр, конечно, уже насплетничал.
— Я слышал, ты собираешься купить лодку, — сказал Херманн, ковыряя спичкой в зубах.
— Не твоего ума дело, — огрызнулся Лои, из глаз которого готовы были опять брызнуть слезы.
— Что такое, дружище? С тобой нельзя уж и о деле поговорить?
— Лои, — обратилась к нему мама, — Пьетюр нам рассказал, что ты приходил в сберкассу и хотел снять с книжки деньги. Мне казалось, ты понимаешь, что тебе еще рано ими распоряжаться. Я решила сама позвонить в Хольт, Гейри. И тут выяснилось, что ты его убедил, будто я все знаю… Это правда?
— Да… Но тебя не было дома, когда я хотел попросить…
— Зачем, скажи на милость, восьмилетнему мальчику лодка? — перебила его мать. — Неужели ты думаешь, мне не хватает того, что ты целыми днями околачиваешься на пристани? Теперь тебе еще приспичило выходить в море…
Коль скоро мама заводила речь о пристани, никакие доводы на нее не действовали. Это знали все. Тут уж самое лучшее было помалкивать.
— А может, Лои все-таки безопаснее ходить на «Оладье», чем на каком-нибудь другом судне, а? — невозмутимо заметил Пьетюр. — С гребной лодкой он, если постарается, должен справиться.
— Жаль только, что его совершенно не тянет в море, — засмеялся Херманн.
— Ну да! — поторопился возразить Лои. — Меня только туда и тянет.
— Пожалуй, на собственной лодке его можно будет отпускать в море, — продолжал, словно сам с собой, рассуждать Пьетюр.
— Почему же мне тогда нельзя снять деньги и купить «Оладью»?
— Послушай, братишка, давай мы с тобой вот как договоримся. Я одолжу тебе пятьсот крон, которые ты можешь вернуть с уловов. Если Пьетюр добавит еще пятьсот, ты сразу расплатишься за лодку. А сберкнижку трогать не будешь. Как ты относишься к такому предложению?
Лои недоверчиво посмотрел на Херманна. Потом на Пьетюра с мамой:
— Значит, можно?.. Мне можно купить «Оладью»?
— Уж и не знаю, — со вздохом проговорила мама. — Но тогда ты должен обещать, что будешь очень осторожен. Я тебя всегда прошу беречь себя. Ты же знаешь, как…
— Пьетюр, ты доложишь пятьсот крон?
— Конечно, почему бы мне тоже не заделаться судовладельцем? — со смехом отвечал Пьетюр.
— Можешь заодно заняться рыбной ловлей, чтобы Лои не пришлось выплачивать долг еще и тебе, — сказал Херманн.
На Лои словно столбняк напал. Он больше не слышал, о чем говорят вокруг, не видел тарелки, стоявшей у него под носом.
С самого утра его, точно осоку на ветру, мотало из стороны в сторону, от радости к горю. Но вот последний порыв пронесся мимо, и ветер наконец стих. Когда к Лои подошла мама и что-то сказала ему, он вскочил со стула и бросился ей на шею.
Слезы, которые полились в этот раз, были слезами не горя, а его сестры — радости.
На другой день, после того как Лои добился разрешения стать судовладельцем, он попросил Пьетюра и брата Херманна помочь ему привезти лодку от Гейри. Поехать с ними вызвался и живший в соседнем доме его друг Стефаун — он был на два года старше Лои. Они обещали прихватить с собой и Сигрун, семилетнюю сестренку Лои.
И вот через несколько дней «Оладья» сползла с кузова грузовика на берег у самого устья реки. Это было торжественное событие, словно посреди лета вдруг наступило рождество.
Не успела лодка оказаться на берегу, как Лои предложил Стефауну пойти к нему в матросы — он ведь собирался все лето рыбачить. Польщенный Стефаун принял его предложение, однако предупредил, что потом ему придется уехать на хутор. Лои не возражал, и мальчики тут же занялись приведением лодки в порядок: они скребли ее, конопатили щели, смолили и красили.
Старого плотника Йоуна Лои уговорил взять на себя сложные работы по дереву. Нужно было заменить планширь и пару досок бортовой обшивки и еще подправить форштевень. Когда все было готово, Йоун отказался брать плату.
— Пойдут уловы, отдашь рыбой, — сказал он.
Лои обещал так и сделать и с благодарностью пожал Йоуну руку.
Хотя от берега до дому было недалеко, Лои со Стефауном считали, что не могут позволить себе посредине дня сбегать домой поесть. Их с большим трудом убедили приходить хотя бы к ужину. Мальчики брали с собой хлеб и молоко и, когда все расходились по домам на перерыв, откладывали кисти и скребки и извлекали свой провиант.
— Я слышал от рыбаков, что летом ждут хороших уловов, — сказал как-то Лои, когда они, расположившись на траве, приступали к еде.
Стефаун отпил из бутылки молоко:
— А что мы будем делать с пойманной рыбой?
— Будем сдавать ее на холодильник. Часть можно провялить, часть — засолить. Рыба никогда не помешает.
— А если нам попадется палтус… такой громадный, что в лодку не будет влезать?.. Что тогда?
— Тогда мы привяжем его линем за хвост и притащим к берегу. В старые времена всегда так делали.
На их счастье, Стефаунов отец недавно смолил свою моторку, и у него осталась смола. Получив задаром эту черную массу, мальчики промазали ею днище «Оладьи», заделали все щели и неровности. Две верхние доски обшивки они покрасили голубым — краску им дал Пьетюр. А изнутри лодка была выкрашена суриком, самым подходящим для промысла цветом, на котором не видны пятна крови и рыбных отбросов.
Пока ребята готовили к выходу в море «Оладью», рыбаки спешно снаряжали свои суда на лов сельди. И конечно, Лои следил за этими приготовлениями.
С тех пор как «Слейпнир» вернулся из дока, Лои каждый день бегал на пристань посмотреть, как идут дела у его экипажа. Однажды он увидел, что кто-то работает в неводнике — вспомогательной шлюпке «Слейпнира». Лои подошел поближе: там возился второй моторист Магнус. Лои спросил, как называется штуковина, которую тот прилаживает.
