— Готово! У меня созрел план. — Мышонок Терентий изложил свой план шепотом. Скомандовал: — Встречаемся здесь по плану.
И они тихо-тихо, на цыпочках разбежались.
Хватайте их и вяжите
Когда стемнело, жеребенок Миша и мышонок Терентий пришли в крепость. Принесли кувшин глиняный, лопату и рукавицы. Без рукавиц лопатой работать нельзя — непременно будут мозоли.
Еще они принесли самую большую красную кисточку.
Выкопали яму в стороне от валунка. Мышонок Терентий залез в кувшин. Жеребенок Миша завязал кувшин рваной от старости тряпкой, поставил его в яму. Закопал. Сверху навалил камень-валунок.
Потом принялся терпеливо, по плану, ждать. Он все думал, как, наверное, тяжело ждать мышонку Терентию в горшке. Наверно, ему воздуха не хватает.
Но ждать пришлось недолго.
Как только наступила глухая полночь, в дальний угол крепости прокрались разбойники в бесшумных башмаках. Вытащили из оттопыренных карманов складные лопаты и принялись быстро-быстро копать.
Откопали кувшин. Выхватили складные ножи. Вспороли тряпку и одновременно сунули в кувшин свои разбойничьи носы.
Тут и случилось самое главное.
Разбойники посветили в кувшин карманным фонариком, увидели что-то голубое и замечательное.
— Бриллиант, — сказал старший разбойник жадным, обветренным голосом.
— Голубой, — сказал младший разбойник, икнув от восторга всем телом.
А мышонок Терентий подпрыгнул и вцепился в нос старшему разбойнику. Оттолкнулся лапами от небритого разбойничьего подбородка и вцепился в нос младшему.
Разбойники завопили не своими высокими голосами.
Тут жеребенок Миша лягнул разбойников. Причем он командовал выбранным по плану таинственным баритоном:
— Хватайте их! Не стесняйтесь! Вяжите!
Разбойники испугались так, что перепрыгнули крепостную стену. Наверное, уже через минуту они были дома, в постели, и дрожали, укрывшись с головой одеялом.
Еще бы! Даже самые-самые настоящие разбойники испугались бы. Ведь никто и никогда не видел голубой бриллиант, который прыгает и очень больно кусает за нос.
А жеребенок Миша и мышонок Терентий сидели под кустом сирени и думали.
— Нужно было к милиционеру товарищу Марусину пойти, — сказал жеребенок Миша.
— Теперь ничего не поделаешь, — Мышонок Терентий вздохнул. — Будем бодрствовать. С кладами всякие могут случиться странности. Как только солнышко выглянет, побежим в милицию.
— Ты бодрствуешь? — спросил жеребенок Миша.
— Бодрствую. А ты?
— И я бодрствую… Я морковку вижу большую-большую…
— А я головку сыра… Я ее ем…
Больше они ни о чем друг друга не спрашивали, только посапывали и чмокали губами.
Жеребенок Миша и мышонок Терентий ушли
Жеребенка Мишу и мышонка Терентия разбудило щелканье фотоаппаратов. Туристы уже захватили крепость и отпихивали друг друга от памятников старины.
Когда жеребенок Миша и мышонок Терентий примчались к милиционеру товарищу Марусину, у него в кабинете сидел Попугаев Вовка.
— Ты зачем в печную трубу вопишь страшным голосом? — спрашивал у Вовки милиционер товарищ Марусин.
— Это магнитофон. А что, во всем доме давно паровое отопление поставили, а печные трубы оставили. Они без дела стоят.
— Извините, — сказали жеребенок Миша и мышонок Терентий. — У нас к вам очень срочное секретное дело.
Милиционер товарищ Марусин велел Вовке выйти в коридор и там подождать.
Когда Вовка вышел, жеребенок Миша и мышонок Терентий рассказали все по порядку. Передали разбойничьи ножи, лопаты, а также чертеж.
Милиционер товарищ Марусин, заложив руки за спину, прошелся по кабинету от одной стены до другой.
— Прошу вас еще немного покараулить объект. Положение дел того требует…
— Да мы хоть весь день!
Друзья тут же выскочили из кабинета.
Когда они прибежали в крепость, вот что увидели: камень-валунок землей забросан. Где он лежал — яма. А из ямы голова торчит. Попугаева Вовки.
— Ха-ха! — сказал Попугаев Вовка. — Я все слышал. Теперь я клад выкопаю.
Жеребенок Миша и мышонок Терентий хотели выразить ему свое возмущение, но земля, которую Вовка выбрасывал огородной лопатой, попадала им в рот и в глаза.
— Ха-ха-ха! — хохотал Вовка. — Тут бренчит что-то. Чур, на одного! Чур, все мое!
Жеребенок Миша и мышонок Терентий пустились было землю, которую Вовка выбрасывал, забрасывать в яму обратно. Но тут подошел милиционер товарищ Марусин.
— Вылезай! — велел он Попугаеву Вовке. — Или ты не знаешь, что в нашем древнем городе нельзя копать землю без разрешения Главного Археолога. За это ужасное безобразие, Попугаев Владимир, я применю к тебе специальный милиционерский порицательный взгляд. Ничто другое, как я вижу, тебе уже не поможет.
Милиционер товарищ Марусин посмотрел на Вовку долгим специальным милиционерским порицательным взглядом.
Нужно сказать, что такой взгляд даже на взрослых людей сильно действует.
Сначала Вовка стал белым от страха.
Потом красным от стыда.
Потом желтым от отчаяния.
Потом закричал при всем народе:
— Извините, я больше не буду! С сегодняшнего дня я начну новую жизнь.
Народу вокруг было много. И запыхавшиеся археологи. И сгорающие от любопытства туристы. И просто зеваки — мальчишки и девочки.
А жеребенок Миша и мышонок Терентий смотрели в выкопанную Вовкой яму.
— Не могли разбойники ошибиться, — шептал Терентий. — Настоящие грубые разбойники знают, где что лежит. К тому же чертеж старинный…
Тут жеребенок Миша воскликнул:
— Мы же камень на старое место не прикатили! Мы же о нем позабыли в пылу гнева…
— У нас на том, настоящем месте кисточка воткнута самая толстая, сказали они милиционеру товарищу Марусину.
Кисточка торчала в траве неподалеку. Она была хорошо видна, потому что мышонок Терентий специально вымазал ее красной краской.
Когда археологи во главе с Главным Археологом поставили вокруг кисточки заграждение, когда милиционер товарищ Марусин попросил туристов не напирать, жеребенок Миша сказал тихо:
— Нам тут уже нечего делать, я думаю.
Мышонок Терентий кивнул согласно.
— Я тоже так думаю!
Про зверя Индрика
Жеребенок Миша и мышонок Терентий побежали к Воротам посреди поля. А навстречу им прабабушка Агриппина.
— Ай-я-яй! Стыд и срам на мою голову.
— В чем дело? — спросил ее жеребенок Миша. — Разве мы вели себя недостойно?
Прабабушка Агриппина поправила очки на носу и, обратясь к своим родственникам, а также паучкам и козявкам, вылезшим в этот момент из травы, сказала:
— Жеребенку золотистого рыжего цвета и мышонку такому голубому не наплевать, если они вымазались в глине, спасая старинный клад от разбойников.
— Конечно! — согласились родственники, а также паучки и козявки. — Мы ими всегда гордимся. Они такие опрятные. Они умываться идут…
— Что, про умывание тебе неинтересно? Тебе про что-нибудь, из чего стреляют?.. Ну, что ж… Будь по-твоему.
За всеми углами сразу
Жеребенок Миша и мышонок Терентий пошли на реку мыться.
Нужно сказать, что новгородская глина отмывается трудно, поскольку в ней много сажи от древних кузниц.
Жеребенок Миша выстирал свою шляпу-панаму с бантиком, мышонок Терентий свои красные трусики. А прабабушка Агриппина сидела у крепостной стены в тени лопухов, вязала носки и ворчала, ни к кому не обращаясь:
— Некоторые правнуки, у которых есть все, что нужно художнику, даже клетчатый шарф, бегают за старинными кладами, а краски их акварельные сохнут на семи ветрах.
Но мышонок Терентий этого не расслышал, он сидел, заткнув уши.
Прабабушка Агриппина продолжала ворчать:
— Некоторые правнуки и их товарищи ходят по городу и ничего не видят. Они даже не видят, что здесь когда-то, давным-давно, проживал веселый зверь Индрик. Это же всем видно, кто смотрит внимательно, что в городе Новгороде проживал зверь Индрик.
— Не было Индрика! — выкрикнул мышонок Терентий и еще крепче заткнул уши.
Прабабушка Агриппина подозвала к себе жеребенка Мишу.
— Миша, у моего правнука вздорное настроение. Это случается после разбойников и старинных кладов. Зверь Индрик действительно проживал в нашем городе. Я была очень маленькая, но хорошо помню, как он весело гонялся за мной. Он был такой… Он прятался за всеми углами сразу. Прабабушка Агриппина вытерла глаза платком, попросила Мишу нагнуться и прошептала ему на ухо: — Клады кладами, но как хорошо, если бы вам удалось отыскать следы зверя Индрика.
— Как их отыщешь, если Индрика этого нет и никогда не было? — говорил мышонок Терентий, когда они с жеребенком Мишей шагали по улице.
На улице было тихо. Пустынно. Ветки рябин сгибались от ягод.
