Соня быстро, как воробышек, прыгала со ступеньки на ступеньку.
— Не спеши! — беспокоилась мама. — Осторожно!
Она взяла Соню за руку, и они вместе спустились к набережной.
Погода была тихой и солнечной, так что море их встретило в хорошем настроении.
А надо заметить, море это было довольно капризно. Бывало, обидится и уйдёт на день — другой, оставив только голое песчаное дно. Правда, надо сказать, уходило оно не очень далеко и всегда возвращалось. А бывало, вспенится, взбунтуется и давай плеваться водорослями, штормить, бурлить и ломать всё, что ему попадается…
А сегодня, если море и волновалось, то самую малость — оно тихонечко плюхало волны на берег, добродушно позволяя яхтам ходить по нему — там и сям виднелись белые паруса.
Стёжка смотрела на море своими круглыми пуговками и думала о том как же здорово, когда твои мечты сбываются.
Рядом прохаживалась чайка, она крутила длинным клювом, присматриваясь, нет ли чего у Стёжки такого, чем можно поживиться.
— Здравствуйте! Вы здесь живёте? — обратилась к ней Стёжка.
— Да, — ответила чайка и прищурила один глаз.
— Какие же вы счастливые! Живёте на море! — мечтательно сказала Стёжка.
Чайка засмеялась хрипловато и сказала:
— Ну, это ещё не море! Это залив. Как бы тебе объяснить… Залив у моря — как хвост у кошки. Хвост без кошки не может называться кошкой, но кошка без хвоста останется кошкой.
Тут подлетела другая чайка и тоже вступила в разговор.
— Нет уж! Залив — это и есть море. Между заливом и морем нет границ. Что нам с того, что люди рисуют эти границы на своих, простите, картах? Я вот считаю, что море начинается там, где заканчивается суша.
— Не спорьте! — махнула лапой Стёжка.
Чайки улетели, недовольно перекрикиваясь по дороге.
«Ерунда! — подумала Стёжка. — Не всё ли равно как это называется, если Я точно знаю, что это — море! По-другому и быть не может!»
Ветер всё гнал и гнал волны, а заодно и мысли из головы Стёжки, до тех пор, пока не осталось ни одной.
Вот так Стёжка и сидела с пустой головой и даже не подозревала, о том, что скоро в её жизни произойдёт ещё одно удивительное событие.
А будет это, мой читатель, в четвёртой истории.
История четвертая
— Ничего не понимаю! — сказала мама Сони, держа в руках письмо, которое она только что достала из почтового ящика.
Возле мамы крутилась Соня, подпрыгивая от любопытства.
— Мам, мам! Что это письмо? Ух ты! Письмо! Давай прочитаем! Какое красивое!
Мама задумчиво смотрела на яркий цветастый конверт и повторила:
— Ничего не понимаю… Адрес наш… Но кому?.. Имена какие-то незнакомые…
Соня дотянулась, наконец, до конверта в полной уверенности, что она-то быстро разгадает эту загадку!
Смотрела, читала, читала, смотрела…
И тут Соня радостно замахал конвертом.
— Мама, смотри! Здесь семёрка как единица написана! Это же семёрка, правда? Вот тут, где номер дома.
Мама взяла в руки письмо.
— Хм. Правда… Это не 118, это ведь 178! Давай-ка отнесём его по адресу.
— Подожди! Я сейчас! Я только кошку возьму!
Скоро Соня быстро забежала в дом и выбежала из него, уже прижимая Стёжку.
Были последние летние деньки, и по утрам было прохладно и свежо. Если бы Стёжка была настоящей кошкой, она бы точно заурчала от удовольствия. Что может быть лучше: сидишь себе на руках, смотришь по сторонам, как солнышко поднимается над деревьями, слушаешь, как поют птички, смотришь на бабочек, и даже ногами шевелить не надо — несут тебя бережно, как настоящую драгоценность!
Однако, та часть улицы, по которой они шли к дому номер 178, Стёжке была малознакома, так что было на что поглазеть. Да и сама Соня бывала здесь давным-давно, ещё совсем крохой.
Вдоль тротуара тянулись заборы: синие, коричневые, зелёные, красные, деревянные, кирпичные и железные, новые, старые… Иногда из-под каких-нибудь ворот высовывался собачий нос и слышался лай или просто «р-р-р», чем пугал Соню, которая сначала с визгом отскакивал в сторону, а потом смеялась.
Кошки тоже попадались на пути. Они валялись без движения в разных местах: на подоконниках и на пока ещё прохладной земле клумб и цветников, высаженных у дороги; самые любопытные — всё-таки открывали один глаз (или даже оба!) и провожали их взглядом.
— Сто шестьдесят два… Сто шестьдесят восемь, — Соня громко читала номера домов. — Сто семьдесят шесть… А, вот тот будет сто семьдесят восемь! Мам, мам! Вот!
Соня отбежал чуть вперёд, и теперь махала руками возле ярко-голубого штакетника, который местами терялся в нависающих зарослях плюща.
Стёжка смотрела на этот забор и вдруг поняла, что это тот самый дом, где она жила прежде! Вот здесь, у этого окна сидела она вместе другими игрушками и смотрела, как кто-то невидимый откусывает кусочки от луны.
Ведь это же то самое окно, это же тот самый дом, ну ведь, правда, же, правда???
Да, память Стёжку не подвела. Это был тот самый дом.
Вот только…
Вот только окна были абсолютно пусты. Никто не сидел на подоконнике. Не было там ни куклы Эльфины, ни Крысы Большие Уши, ни зайцев-близнецов, ни каких других игрушек.
Тем временем мама Сони уже чуть было не бросила конверт в почтовый ящик, который спрятался за большим кустом, цветущим забавными красно-оранжевыми граммофончиками. Калитка грустно скрипнула, и появилась женщина с малюсенькой собачкой на руках. Собачка прижала торчащие ушки, выпучила круглые глазки и стала соображать, стоит ли ей облаять незнакомцев или пока подождать. Женщина поправила белые седые кудри, посмотрела на Соню, потом на её маму, потом снова на Соню.
А Стёжке казалось, что сейчас её тряпичная голова просто лопнет от мыслей. Она даже не слушала, как мама Сони, протягивая конверт, что-то объясняла этой женщине. Между тем женщина с седыми кудрями рассказывала прелюбопытную историю о том, что зовут её «тёть
