Энрике начал спрашивать.
– Как Вас зовут?
Все знали, как эти слова звучат по-английски.
– Женя.
– Как?
– Евгения.
– О! Эуджения! У Вас королевское имя.
Все восторженно переглянулись. Разговор продолжался.
– А где Эуджения работает?
– В школе. Она – учительница.
– Я слышал, что в России у учителей небольшая зарплата.
Он сочувственно взглянул на девушку.
– Что ж теперь, ничего, живём.
– А животных Вы любите?
– Да, конечно. Особенно кошек.
Инга поспешно вставила:
– У Жени семь кошек.
Она имела в виду, что у кошки и кота, которые жили у приятельницы, теперь пять котят. Их не успели отдать в «хорошие руки». Но этого сказать по-английски она не смогла.
В Италии кошек содержать дорого, поэтому Энрике удивился.
– Где же Эуджения живёт, имея такое количество кошек?
– А у неё есть…
Тут надо было сказать «дача», но аналога этому понятию Инга в своём английском не нашла. Подумав немного, она выпалила:
– У неё есть вилла под Москвой.
Энрике стал ещё более удивлённо
смотреть на собеседниц.
Официант предложил напитки. Энрике вопросительно взглянул на девушек.
Инга, кокетливо откинув голову, сообщила:
– Женя пьет только шампанское, а мне – всё равно, что.
Видимо, Энрике знал, сколько стоит настоящее шампанское.
Заказали вина. Попытались поговорить об архитектуре. Инга хотела сказать, что она увидела по пути в это кафе на колокольне металлический шар, как бы утыканный иголками, что в Ярославле есть очень на него похожий.
Она встала и, размахивая руками, стала громко говорить:
– Белл! Белл! И в Ярославле тоже.
– Инга, ты про что? – не понял Энрике.
– Это она про колокольню-кампанила.
Женя работала учителем мировой
художественной культуры. Она знала термины, связанные с искусством.
– Эуджения знает итальянский!
Энрике напрягся. Что-то явно терзало его.
– В вашей стране учителя зарабатывают немного. Как же Эуджения смогла приехать в Италию? Где она деньги взяла?
– А…. семья помогла!
Инга улыбалась. Как быстро она среагировала и ответила правильно.
Получилось, что простой русской учительнице, которая пьёт только шампанское, живёт в вилле под Москвой, содержа семь кошек, скрывает своё знание итальянского языка, приехать в Италию помогла семья.
Зазвонил колокол: «Белл! Белл!» Встреча закончилась. Больше Инга не получала писем от Энрике. Видимо, итальянца напрягало влияние семьи из России, а, может быть, ещё что-то.
Хочется закончить первомайским призывом: «Молодые люди! Изучайте языки народов мира! Чтобы вас понимали».
Кофе будешь? – Мария взглянула на пришедшую к ней соседку, пододвигая чашку.
– Я отдохнуть к тебе забежала. Невестка уборку затеяла. Знаешь, всё не по ней, не угодишь никак. Не туда поставила, не то надела, не так готовлю.
Кофе выпила бы, да что-то сердце шалить стало.
– Ясно. Тогда, знаешь что? Давай я тебе кофейный напиток налью. Похоже на кофе, но на сердце точно не повлияет. А на сноху не сердись: молодые они, многое не по-нашему делают. И кому ж красивого да вкусного не хочется!?
Мария распечатала пачку с кофейным напитком, насыпала соседке, залила кипятком.
– Неудобно в пакете хранить, – провозгласила соседка.
– А мы его сейчас в банку из-под кофе пересыплем. Смотри, в ней уже ничего не осталось.
Мария пересыпала напиток в банку. В дверь постучали.
– Сноха, что ли? – сказала соседка, почти не спрашивая.
Так и есть. Вошла Наталья.
– Кофейком балуетесь? Ничего себе! Какой у вас кофе!
Наталья стремительно заняла всю кухню, взяла в руки банку.
– Откуда у вас такой? – она внимательно рассмотрела все данные, напечатанные на банке.
– Подарили. Будешь? – неуверенно спросила Мария, зная о барских замашках Натальи.
Мария достала ещё одну чашку. Сделав глоток, Наталья откинулась на спинку стула, лицо её выражало полное блаженство.
– Да… Вот что значит настоящий кофе! А то пьют многие не известно что. Никакого удовольствия.
Соседки делали вид, что так оно и есть. Трудно было сдерживаться, чтобы не выдать себя. Многозначительно поглядывая друг на друга, они вели беседу.
– Погода сегодня замечательная, – соседка посмотрела в окно.
– Разве? – Наталья тоже посмотрела в окно, допивая чудесный напиток.
– Ветер, дождь. Это у вас хорошая погода?
– Как раз способствует душевному разговору за чашечкой кофе, – улыбнулась Мария, делая акцент на слове «кофе». Только бы не рассмеяться!
– Ну, если с этой точки зрения смотреть… Ещё чашечку выпью, пожалуй.
– Нет проблем. Сколько угодно! – почти хором прозвучал ответ. Чуточку ехидства женщины всё-таки вложили в эти слова.
Допив свой напиток, Наталья ушла. Захлопнулась входная дверь.
Соседки весело засмеялись.
Белая краска пахнет цветами.
Синяя краска – дождём, облаками.
Хлебом – коричневый цвет, пирогами.
Красный – любовью благоухает.
Розовый – пахнет малышкою-крохой.
Или весною, что тоже не плохо.
Юности запах в зелёном нас ждёт.
Жёлтое лето скоро придёт.
Серая – грусть, усталость, туман,
бедность, болезни, несчастный роман.
Чёрную краску отодвигаю.
Думать о запахе с ней не желаю.
Жили-были три зонта. Красный зонт с красивыми цветами по краю – мамин. Маленький жёлтый с нарисованным на нём зайчиком
– Андрюшин. Большой чёрный зонт – папин.
Однажды папин зонт подумал:
– Вероятно, мужской зонт должен быть чёрным. Но почему именно чёрным? Даже серым быть приятнее: не так мрачно. А, если коричневым? Почему бы – нет? Но мне хотелось бы стать фиолетовым. Фиолетовым с серебристыми разводами.
Никому не говорил он о своей мечте. Жёлтый зонтик весело выходил на прогулку ловить капли дождя. Яркий, нарядный, словно маленькое солнышко в ненастную погоду, он всегда был в хорошем настроении. Мамин зонт – труженик. Он шёл вместе с мамой и на работу, и в магазин, и на прогулку, иногда заслоняя от дождя и Андрюшку.
Папин зонт грустил. Мало того, что он был чёрным, его, именно его, папа частенько забывал то в машине, то на письменном столе (не понятно, вообще, зачем туда клал его папа), то в гостях, то ещё где-нибудь. Хорошо, что всегда его находили.
– Во всём этом виноват мой цвет. Меня просто не видят, не замечают. Вот и теряют постоянно.
С каждым днём уверенность в этом росла, накапливалась и не давала покоя. Он встречался с другими такими же строгими мужскими зонтами. Все они были чёрными. Очень хотелось поделиться с ними своими мыслями зонту, но он не делал этого. И не мог знать наверняка, что думают по этому поводу другие зонты.
И вот однажды он оказался в совершенно не привычном для него месте. Трудно сказать, какие дела были у папы в детской художественной школе, но именно туда пришли они вместе с зонтом в этот чудесный дождливый день. Дети, маленькие дети старательно рисовали на больших листах бумаги. Потом они взяли краски, и листы как будто ожили. Голубое небо, жёлтый колобок, зелёная лягушка, оранжевый апельсин появились и наполняли радостью всё помещение. Дети творили.
– Художники, – подумал зонт и улыбнулся бы, если б мог улыбаться.
Среди детей зонт выделил одного очень знакомого ему ребёнка.
– Андрюшка! Интересно, что он рисует?
На своём листе Андрюша разместил большой зонт. Наверное, папин. Точно папин! Сначала Андрюша обмакнул кисточку в чёрную краску, поднёс её к листу бумаги, подождал немного и положил кисть на место. Посидел, посмотрел на лист бумаги, на зонт и помыл свою кисточку. Потом резко и уверенно стал раскрашивать зонт фиолетовой краской. Когда фиолетовая краска подсохла, он, как бы шутя, серой, почти серебряной краской нанёс завихрения на зонт.
В комнату заглянул папа.
– О! Как интересно у тебя получилось. Может быть, мне и свой зонт так покрасить?
– Ура! – закричал Андрюша. Другим детям тоже понравилось предложение папы. Они быстро справились с покраской папиного зонта. Папа, вероятно, не совсем ожидал такого результата, но он смеялся.
Домой папа и сын шли, держась за руки с раскрытым зонтом, хотя дождь давно закончился. Они оживлённо разговаривали, обсудили, как покажут раскрашенный зонт маме, смеялись, но даже не догадывались, как радовался зонт. Сегодня он стал таким, каким хотел стать давно…
Был вечер. Серый пасмурный вечер. В такие серые вечера люди иногда выбрасывают то, что оказалось не нужным в доме.
Так было и сегодня. С некоторым шуршанием и треском на землю посыпались буквы. Их когда-то сделали из дерева, покрасили яркими красками, а теперь выбросили. Буквы лежали рядом с детской площадкой, потёртые; в некоторых местах краска на них облупилась. Пошёл дождь. Стало мокро и холодно. Буквы прижимались друг к другу, пытаясь согреться. Но как можно согреться в холоде под дождём?
