— Не надо свет… А если её кто-нибудь украл? Или в милицию забрали?
— Ну вот, украл! — невесело рассмеялся Глеб. — Очень надо её украдывать! — Он всё-таки задумался. — А если в милицию забрали, тогда даже лучше: сюда приведут.
В коридоре вдруг резко зазвонил телефон.
Глеб и Гандзя так и рванулись из комнаты. Говорила Ольга Ивановна. Голос у неё был сухой и тревожный.
— Глеб, это ты? Гандзя с тобой? Люда не приходила?
Глеб быстро ответит:
— Да, да, — потом медленней и тише: — Нет.
— Тогда слушай внимательно и повторяй за мной. Сейчас за вами с Гандзей зайдёт один милиционер. Вы оденетесь и вместе с ним пойдёте… Ты меня слушаешь. Глеб?
Глеб вытянулся в струнку и громко повторил:
— Сейчас за нами с Гандзей зайдёт один милиционер, и мы все вместе оденемся…
Откуда звонила Ольга Ивановна
Ольга Ивановна остановилась на углу.
По тротуарам, притаптывая свежевыпавший снег, разговаривая и смеясь, шли прохожие. В магазине напротив уже запирали дверь. Машины, шурша, бежали по мостовой. Всё, как обычно…
Ольга Ивановна круто повернула к площади, почти бегом пересекла её и вошла в тёмный, ещё не освещённый переулок. Издали над дверью вдруг зажглись в яркокрасной рамке большие светлые буквы: «Отделение милиции».
Ольга Ивановна добежала, отворила дверь.
Навстречу по лестнице спускались какие-то люди с портфелями, несколько милиционеров. Ольга Ивановна остановила первого — молодого и краснощёкого:
— Пожалуйста, будьте добры, где мне навести справку или заявить? Пропала девочка…
Милиционер пригнул голову, показал рукой на коридор:
— Третья дверь направо, гражданка.
Ольга Ивановна пошла вперёд.
За третьей дверью направо её прежде всего усадили на стул. Немолодая, спокойная женщина в форме задала ей несколько вопросов: сколько пропавшей девочке лет и откуда она пропала. Потом положила руку на рычаг телефона, надавила на столе блестящую кнопку и вызвала кого-то.
Тотчас на большой цветной карте над столом вспыхнул красный глазок, и в нём цифра — номер телефона ближайшей в районе станции скорой помощи. Может быть, с девочкой что-нибудь случилось? Со станции ответили: нет, за сегодня ребёнок Людиного возраста не поступал.
Тогда женщина в форме порылась в толстой книге, позвонила ещё куда-то и сказала:
— Гражданка, вам придётся проехать с нашим работником в детский приёмник. Пока девочки с указанной вами фамилией там нет. Но туда вечером направляют из всех отделений милиции затерявшихся ребят, да и с фамилией могла произойти ошибка. Вы говорите, она ушла из дому во втором часу?
— Да, да, — быстро сказала Ольга Ивановна. — Сейчас скоро шесть. И ещё вот что: примерно в два часа я сама находилась на Казанском вокзале у багажной станции. Это кажется невероятным, но я видела там, почти на путях, около какого-то склада, совсем такую же девочку. Даже шубка… Мне, конечно, не могло притти в голову!.. И тоже с собакой, понимаете?
— У Казанского вокзала? — Женщина в форме нахмурилась и задумалась. — Скажите, у вас дома ещё кто-нибудь сейчас есть?
— Только мой сын и вторая дочь инженера Петровых.
— Сколько лет сыну и дочери?
— Ученики второго класса.
— Так. Эти смогут.
Женщина в форме надавила на столе вторую блестящую кнопку, и в комнату вошёл тот самый милиционер, которого Ольга Ивановна встретила на лестнице.
— Вот что, Бабаев, — сказала женщина в форме, — быстро отправь кого-нибудь с этой гражданкой на Сортировочную Казанского. Пусть опросят там кого надо насчёт пропавшей девочки. А сам одновременно заберёшь с квартиры двух ребят — мы им сейчас сообщим — и проедешь с ними в центральный приёмник. Возможно, девочка уже там… Опознать её они смогут? Телефон у вас есть?
— Да, да.
— Тогда звоните домой. Проверьте, не вернулась ли девочка, и если нет, предупредите сына, что за ними сейчас зайдут.
— Хорошо.
И Ольга Ивановна сняла трубку, набрала нужный номер и громко и четко сказала подошедшему к телефону Глебу:
— Глеб, ты? Гандзя с тобой? Люда не приходила? Тогда слушай внимательно и повторяй за мной: сейчас за нами с Гандзей зайдёт одни милиционер…
Наконец-то внизу хлопнула парадная дверь!
Шаги были сначала тихие, потом громче и снова затихли на их площадке. Глеб и Гандзя, уже одетые, не дожидаясь звонка, скинули цепочку.
— Квартира Авдеевых? — спросил высокий, розовый от мороза милиционер.
— Авдеевых.
Глеб и Гандзя попятились и коридор. Милиционер вынул из кармана бумажку, прочитал: «Авдеев Глеб, Петровых Анна Геннадиевна». Точно?
Глеб и Гандзя кивнули головой. Тогда милиционер обил с сапог снег, шагнул и переднюю и сказал:
— Ежели точно, собирайтесь. Мамаша приказала — одеться потеплей.
Глеб, заторопившись, сунул ноги в калоши, шепнул что-то Гандзе.
— Мы сейчас, мы и так тепло, вы выходите. Я только ключ соседим отдам.
Но милиционер остановил его:
— Ушаночку, молодой гражданин, оправьте. К ночи оно похолодает.
Он ловко и осторожно развязал на Глебкиной шапке тесёмки, спустил уши, а Гандзе поправил съехавший платок.
Потом все трое вышли на площадку. Глеб запер свою дверь и позвонил напротив. Оттуда сразу выглянул мальчишка в накинутой на плечи фуфайке.
— Толька, — громко зашептал Глеб, становясь на цыпочки, — мама ключ вам по телефону велела оставить. Искать её в приёмник едем, понимаешь?
— В приёмник? — Глаза у Тольки стали круглые, как у совы, — Я ж говорил — на улицу пошла. Я на лыжах катался, видел. Со щенком. И пропала? А милиционер зачем?
Глеб ничего не ответил. Но, спускаясь с лестницы, крикнул:
— Ты ключ никому не отдавай, слышишь? Это если она откуда-нибудь придёт… Погоди, а как же… — Глеб вдруг остановился и схватил Гандзю за рукав. — А откуда же она узнает, что ключ у них?
Гандзя тоже остановилась, подняла заплаканное лицо.
— Я услышу-у!.. — закричал сверху Толька. — Я караулить буду, ты не бойся! Я услышу-у…
Милиционер положил Глебу на плечо руку, кивнул наверх:
— Так, так, добре! — и они вышли из подъезда.
На улице была настоящая ночь.
Снег перестал. Высоко над домами поблёскивали редкие звёзды. У ворот дворник, ворча что-то, посылал песком накатанную за день дорожку. Увидев Глеба и Гандзю, за которыми, поскрипывая сапогами, шёл милиционер, он скосил лицо и буркнул:
— Ага, допрыгались! С милицией, значит. То-то мамаше радость! За дело, стало быть…
Глеб хотел объяснить, что случалось, но вспомнил, как сердитый дворник на расспросы о Люде ответил: «Знать ничего не знаю, не видал!», и махнул рукой.
За углом милиционер посадил их с Гандзей в троллейбус, вскочил сам.
Гандзя ничего не спрашивала, только ёжилась и смотрела на всех испуганными глазами. Глеб, стиснув зубы, молчал тоже. Что же говорить? Надо дело делать.
В девять часов вечера дворник, как всегда, перед тем как уйти дежурить на пост, зашёл в контору домоуправления. Проверил, приготовлена ли на завтра домовая книга, налил в графин чистой воды; бормоча что-то, выбросил из пепельницы окурки.
Тут-то как раз и раздался резкий телефонный звонок.
— Слушаю вас, — сказал в трубку дворник, перегибаясь через стол.
— Домоуправление шестьдесят четыре? Говорят с вами вот по какому делу: у вас в доме проживают жильцы по фамилии Питровых?
— Какой фамилии? Слыхать плохо.
— Питровых.
В трубке что-то щёлкнуло и загудело, и дворник перегнулся ещё ниже:
— Не слыхать. По буквам скажите.
— Первая буква «П», ну Пётр.
— Есть Пётр.
— Дальше «И», Игнат. Вы слышите?
— Игнат? Ладно, ПИ.
— И-ПИ, — рассердились в телефоне. — Следующая «Т», тумба.
— Тумба? Стало быть, ПИТ?
— Да не ТИТ, а ПИТ. Питровых!
— Ладно, слыхал, — ответил дворник. — Нету у нас таких… Ан нет, стойте!
Дворник положил трубку на стол и залистал приготовленную домовую книгу. На букву П были разные фамилии: и Поповы и Петровы, Постников, даже просто Петух, а Питровых не было ни одного. Но в голове у дворника крепко сидело, что он недавно и не раз слышал очень похожую фамилию. И вдруг он вспомнил: это были новые жильцы, которые переехали к ним в дом.
— Слушаю вас! — закричал он снова в трубку. — Есть. Вроде в восемнадцатой квартире такие. Переехали только.
— Это кто говорит, дворник? Так вот: передайте им, чтобы за девочку свою не беспокоились. Она попала за город, её привезут, как только можно будет, тогда всё объяснят. Поняли?
— Понять-то я понял… А какая девочка? Ихняя?
— Ясно, ихняя! Питровых этих. Нас шофёр позвонить просил, мы сами ничего не знаем.
