Ознакомительная версия.
Так прошло три недели. Фантазии Жужи не было границ. Однажды она заявилась в школу в тюбетейке, с торчащими из-под нее тощими косичками (больше волос из бабушкиного шиньона – так, чтобы мама, которая его иногда прикалывала, не заметила, надергать не удалось). Из-под длинного пестрого платья, которое вместе с тюбетейкой родители привезли с какого-то среднеазиатского кинофестиваля как сувенир, были видны шароварчики. Вязаная кофта спускалась чуть ли не до колен…
Даже Наташка, которая с восхищением наблюдала за переменами гардероба подруги, в этот раз отказалась гулять с ней по коридору на перемене.
– «Сами мы не местные», что ли? – сказала она. – Фу, Жужа. У тебя нет чувства стиля.
Ах, чувства стиля…
И на следующий день Жужа, опоздав на двадцать минут, вплыла в класс… в длиннейшем платье со шлейфом (который получился сам собой – спереди Жужа успела собрать непомерно длинный подол несколькими складками на манер пышных штор, а сзади уже нет). Маленькая шляпка с пером и вуалью, кружевные перчатки с обрезанными пальцами – все в одном общем стиле. Но ни веера, ни каких-нибудь огромных перстней, ни собачки не было у этой дамы. А потому и дежурным по школе, и учителям трудно было к Жуже придраться.
– Какая конкретно часть моего туалета вас не устраивает? – просто поинтересовалась Жужа у завуча по воспитательной работе, когда та подскочила к ней на перемене. – Скажите, и я ее удалю.
Завуч сказала, что платье, – и на глазах изумленной публики Жужа принялась его с себя стаскивать.
– Нет, ты что, Коломыя! Не надо, не надо! – замахала руками завуч.
Она тогда хотела сказать, что не устраивает шляпка, но оказавшаяся рядом физкультурница ахнула, глядя на Жужу: «А у тебя прошел лишай?» – и завуч осатанело замахала головой в значении «нет».
По причине того же лишая Жуже позволили не снимать и перчатки.
– А с лишаем в школу пускают? – спросил у физкультурницы кто-то из малышей.
– Вообще-то нет… – начала она.
И тогда мелкота просто облепила Жужу, надеясь от нее заразиться освобождающим от занятий лишаем. Жужа, смеясь, рассказала им про своих веселых вшей и блох, которых, на радость учителям и родителям, тоже можно выращивать, – и дети охотно разнесли эту весть по школе.
И теперь о таинственной Жуже, которая то ли говорила правду, то ли абсолютно ВСЕ о себе придумывала, слухи по классам ходили самые разные.
А Жужа веселилась.
В театр Жужа ходила всегда в одном и том же. Другой мальчишеской одежды у нее все равно не было. К тому же и жуткий дядин балахон, который она маленько подрезала снизу, и широкие, на много размеров больше, чем нужно, его боевые штанишки быстро примелькались в театре. Девчонкам скромный мальчик Женя – приятель расцветшей пышным цветом красы Натальи, был не особо интересен. Так что маскировка удавалась.
До тех пор, пока…
Пока в театре не появился Степка! Да, он был первым, кого Жужа увидела из темного зрительного зала на сцене, когда, слегка опоздав, прокралась на репетицию!
Он, без всякого сомнения, это был он! И играл Степка-артист, естественно, самого главного персонажа – Принца! Поэтому-то сцены с Принцем не репетировали – Степана ждали! Жужа, кажется, даже имя его несколько раз в театре слышала: типа того, вот вернется Степка, и мы это будем репетировать, и мы то будем репетировать… Имя Стив она слышала тоже, но забыла, что нужно его со Степкой отождествлять.
И ведь она сама знала, что ее «звездный» дружок укатил сниматься в фильме, целый месяц жил в лагере «Артек» в Крыму. Во время съемок он даже учился – в «Артеке» были обычные школы, где преподавали на русском языке, так что администрация его родной школы и родители Степу легко отпустили.
Стало быть, Степка-артист, наконец-то вернувшийся из этой киносъемочной экспедиции, занимается именно в этом театральном кружке? В смысле в этом театре?! Что, впрочем, логично – ведь жил Степка в районе, который с другой стороны примыкал к Дворцу детского творчества, так что ходить в него Степке, как и Жуже с Наташкой, было недалеко и удобно.
Что делать? Жужа заметалась. Сейчас Степка ее не видит: в зале темно, Степка занят репетицией. Но когда увидит – что скажет? Что Жужа – девочка, что она всех тут дурачит. Вернее, он специально-то ее не будет закладывать. Просто увидит – и брякнет: «Ой, Жужа, привет! Ты тоже сюда ПРИШЛА»… И кирдык затея…
Так что, решила Жужа, надо сейчас пробраться со стороны репетиционного помещения к сцене, осторожно отловить Степку где-нибудь в кулисах, кратко объяснить ему все – чтобы друг детства по неосторожности ее не выдал.
И Жужа выскользнула из зала, размышляя, что даже в том случае, если Степку предупредить не удастся и ее разоблачат, тоже не будет ничего страшного. Подумаешь, тогда Жужа просто уйдет из этого театра. Ведь жить с клеймом разоблаченной обманщицы будет не очень-то приятно… А Наташка уже тут прижилась, так что, возможно, ее оставят. И без мальчика в нагрузку. Миссия и так выполнена! А что на нее, Жужу-Женю возложена роль начальника стражи – да какая это роль! Другого мальчишку найдут! Настоящего.
Тем более что роль Начальника дворцовой стражи Жуже порядком надоела. В финале пьесы этот злодей-начальник должен был драться на шпагах с героем-принцем и в бою проигрывать ему. Пятнадцатилетний Генка, который учил мальчишек, и в том числе Женю-Жужу, фехтованию, просто замучил ее. Он был здоровый и сильный, играл в постановке Короля троллей. «Ну и играл бы своего Короля!» – думала со злостью Жужа, норовя попасть здоровенному гаду шпагой в пузо (что в принципе было запрещено, да ей ни разу и не удавалось). Потому что учить кого-либо Генка совершенно не умел. Он орал, если у Жужи что-нибудь не получалось, отвешивал подзатыльники и пинался в коридоре. Сколько раз ей хотелось плюнуть на все это – и перестать ходить «в кружок», как говорила Наташка. Но Жужа боялась, что тогда Кривцову быстренько отсюда сократят. Да и научиться этому дурацкому фехтованию теперь уже тоже хотелось. Чтобы Генка знал, что она не «валенок» и не «дурак криворукий», как этот длинный учитель со шпагой называл Жужу.
И именно в тот момент, когда Жужа тихонечко подобралась к кулисам и наблюдала за Степкиной игрой, Генка как раз и заметил ее.
– Ага, Коломийцев! – громким шепотом произнес он. – Отлыниваешь? Не тренируешься ни фига? Тебе что Виктория Кирилловна сказала делать? Бой на шпагах оттачивать. А ну пошли, покажешь, что ты уже освоил…
И как Жужа ни сопротивлялась, он схватил ее за капюшон балахона и потащил заниматься.
В это время, как нарочно, в просторном помещении за сценой никого не было. Единственным, кто сидел там, разглядывая альбомы с фотографиями спектаклей театра, был некто Серега Мебель, который поступил в театр всего неделю назад. Он пришел точно так же, как Жужа, – в комплекте с девочкой. Со своей собственной сестрой. Поэтому он, точно так же, как Жужа, слонялся за кулисами во время репетиций и изнывал. Он сам как-то пошутил, что его взяли сюда так, для мебели… Кличка моментально и прицепилась: Сережа Мебель. Добродушный Серега был не против, что он Мебель. Лишь бы на голову, как на мебель, не садились, смеялся он. Но уж на это вряд ли кто-то мог отважиться. Кулак у Мебели был о-го-го – между глаз засветит, мало не покажется.
Несмотря на нехватку мужчин, для театра он ценным приобретением не стал, хоть был весьма высоким и плечистым. Актерских способностей у Сереги не было. В этом расписывался охотно он сам, это пришлось признать и Виктории Кирилловне: она поначалу очень обрадовалась, что явился не второклассник, который мог бы разве что зайчика или гномика изображать, а взрослый и рослый восьмиклассник, ролей для которого найдется в избытке.
Но, выходя на сцену, Серега не мог произнести нормально даже нескольких слов. Он или стеснялся, или смеялся, или нес какую-то околесицу, тут же забывая, что, казалось, уже твердо заучил на память. Ухмылялся он и краснел так, что и всем вокруг становилось неловко. Хотелось сказать – да отпустите вы этого слоненка, не мучайте! Виктория Кирилловна сжалилась – и теперь в пьесе Серега играл бессловесного стражника. Он хоть слов не говорил, но почти всегда находился на сцене. Да, как мебель. Пока с ним не репетировали, режиссер работала с исполнителями, у которых было много текста. Вот Серега Мебель и болтался без дела. Ему для роли сурового стражника в отличие от девчонок, чтобы придать свирепости и скрыть нежность лица, даже усы приклеивать было не надо – при взгляде на Серегу никаких сомнений не возникало: это физиономия будущего бойца войск спецназа. Таким говорить действительно необязательно.
А Танька, младшая сестра Сереги, была весьма миловидная особа. Вот ведь…
В общем, этот самый Серега в силу незначительности своей роли часами бездельничал. К тому же он дожидался сестру, которая сразу получила какую-то важную должность при этом театральном дворе и была подолгу занята в репетициях.
Ознакомительная версия.
