Дорогая Рэнди — Дорогая миссис Броутон — Наше почтение горячо любимой сестре — у него не получалось придумать письмо от родных, которых он никогда не видел и о существовании которых узнал всего несколько месяцев назад. Мы несказанно рады — да, да, именно так — несказанно рады получить от тебя письмо после стольких лет молчания. Замечательно, что у вас с сыном все хорошо. Непременно приезжайте! Приезжайте вдвоем! — Нет, нет! Ждать слишком долго! Мы сами приедем к вам -
В эту квартиру? Что они подумают, увидев их дом? Жить в таком скромном месте. Семье, которая сражалась в армии Вашингтона?
— Он пишет, чтобы ты приезжал, — это все, что Рэнди сказала ему о письме. И даже не объяснила, кто «он». Хотя Парк совершенно точно знал — это дедушка. Мама, скорее всего, выбросила письмо, потому что как он ни искал, среди ее вещей письма не было.
На автовокзале его встретил невысокий худой человек, мускулистый, темноволосый, с загорелыми, почти бордовыми лицом, руками и шеей. Слуга, решил Парк. Он надеялся, что дедушка приедет сам, но, наверно, Броутоны не ездят на автовокзал. Они отправляют водителя встретить гостей. Да и вряд ли гости приезжают к ним на автобусе.
Парк выпрямил спину. Слуга должен сразу признать в нем сына своего отца! Но мальчик зря переживал. Человек заметил его еще на выходе из автобуса. Он подошел и с застенчивой улыбкой протянул руку:
— Фрэнк!
Интересно, здороваются ли со слугами за руку? Парк колебался так долго, что человек усмехнулся и опустил руку.
— Твой чемодан внизу? — спросил он.
Парк покраснел и кивнул. Человек снова протянул руку. На этот раз мальчик схватил и пожал ее двумя своими. Он не должен быть высокомерным несмотря на то, что он Броутон Пятый. Человек опять улыбнулся.
— Мне нужен купон. Багажный купон.
— Ой, — Парк стал шарить в карманах. — Сейчас.
Прежде чем он нашел купон в заднем кармане, ему пришлось проверить карманы ветровки и три кармана на брюках. Вид у купона был неважный: Парк просидел на нем всю дорогу от Вашингтона.
Человек по имени Фрэнк помог водителю извлечь чемодан из недр автобуса и кивком позвал мальчика за собой. И тут Парк заметил, каким маленьким и потрепанным был его чемодан. Лучше было бы взять его с собой в автобус, зачем он только разрешил Рэнди сдать его в багаж. Хорошо бы слуга не думал так же.
— Дверь открыта, — позвал Фрэнк в пассажирское окно, потому что Парк по-прежнему чего-то ждал на дорожке.
Мальчик опять покраснел и поспешил сесть в машину.
— Наверно, зря я не взял лимузин, — признался Фрэнк, — думаю, мальчишке он бы понравился. Но, по правде говоря, я люблю водить эту.
Парк кивнул, чтобы показать: он не сердится. Он даже не скажет об этом дедушке.
— Фрэнк встретил тебя на пикапе. Знаю, знаю. Он думал, так лучше. А ведь это твой первый приезд.
— Не страшно, сэр. Он не хотел ничего плохого. Правда. Все в порядке.
— Сейчас так трудно найти хорошую прислугу.
— Все хорошо. Правда. Не ругайте его.
— Если ты просишь, дитя мое.
— Как тебя зовут?
— Простите?
— Как тебя обычно зовут?
Парк поправил очки и приосанился:
— Паркинтон Уадделл Броутон Пятый.
Мужчина тихо рассмеялся.
— Я знаю твое полное имя, — ответил он. — Но ведь тебя так никто не зовет, правда?
— Парк, — решительно произнес мальчик. В конце концов, именно так его зовут в школе. А мамы, чтобы возразить, тут нет.
— Так звали твоего отца.
— Да, — сказал Парк. Человек, сидевший рядом, знал его отца. Мальчик постарался сделать голос ровным и спокойным:
— Вы давно с Броутонами? Мужчина внимательно на него посмотрел.
— Всю свою жизнь, — ответил он. И добавил: — похоже, Рэнди тебе о нас ничего не рассказала?
Парк прикусил губу.
— Нет.
— Я дядя Фрэнк, младший брат твоего отца.
— Я не знал, — от смущения голос Парка сорвался. — Мне никто не сказал.
— Все в порядке. Ты не мог знать.
— Я решил… я подумал, что вы служите у моего деда.
— Ну, — засмеялся Фрэнк, — так оно и есть.
— Как… как он?
— Она и об этом не рассказала? — Фрэнк взглянул на мальчика. — Понятно. Хотя, скорее всего, она не знает. Он не очень здоров.
— Ох…
— Около двух лет назад у него случился второй удар. Я… мы думали, он не выкарабкается. Я написал Рэнди. Вдруг она… но она не…
— Нет! — Парк даже не пытался скрыть своих чувств, своего разочарования. Еще один удар? Дедушка представлялся ему благородным седовласым воином. Вообразить его на больничной койке он не мог.
— Я сказал ему, что ты приезжаешь, — Фрэнк старался подобрать слова, — и, боюсь, это его расстроило. Он очень разволновался. Посмотрим, как все сложится дальше.
Значит ли это, что он не встретится с Парком Третьим? Он приехал всего на две недели. Что, если дедушка так и не успокоится? В конце концов, Фрэнк ведь не станет мешать ему увидеться с собственным дедом? Зачем тогда он написал, что Парк может приехать, если дедушка болен и не может с ним встретиться.
— Сколько ему лет? — спросил Парк, пообещав себе больше не задавать вопросов. Но ответа на этот вопрос он ждал несколько месяцев.
— Давай посчитаем. Тысяча девятьсот двадцать первый. Ему шестьдесят три.
— Так он совсем не старый!
Так не честно! Мистеру Кампанелли семьдесят пять, и он каждое утро пробегает две мили.
— Нет, — согласился Фрэнк, — не старый.
Парк использовал свой последний вопрос, а ответ оказался неправильным. Его дед молод, но болен, как глубокий старик.
Мальчик очень хотел спросить, парализован ли дед. Ведь удар — это такая вещь, после которой старых людей парализует. Он ходит? Он узнает Парка? Поймет, кто он? Если да, если он поймет, что сын его Парка наконец вернулся домой, разве ему не станет лучше? Неужели он не обрадуется, увидев своего давно пропавшего внука?
Я сказал ему, что ты приезжаешь. Боюсь, это его расстроило.
Почему это его расстроило? Может, Фрэнк не понимает, когда дедушка расстроен, а когда рад? Остаток дороги прошел в молчании. Разочарование стояло у мальчика комком в горле. Они свернули с главной дороги, ведущей из города, на извилистую проселочную. Стоял ясный июньский денек, было не так влажно, как утром, когда он уезжал из Вашингтона. В Ричмонде, где Парк делал пересадку, он съел бутерброд с колбасой, который мама дала с собой. Еще она дала ему 50 центов на газировку, но монетку проглотил автомат. За прилавком кафе стояла продавщица в несвежей форме. Парк попросил ее вернуть деньги, но она только пожала плечами. Она не отвечала за автомат.
Рэнди еще дала Парку десятку банкнотами по одному доллару, но мальчик так боялся их потерять, что сложил и убрал вместе с обратным билетом во внутренний карман чемодана, и мама сдала его в багаж до Стратхавена.
Сейчас, высунувшись из окна пикапа, Парк думал, что умрет от жажды. Или от унижения. Или разочарования. Ветер трепал его волосы, которые он так старательно расчесывал перед маленьким грязным зеркалом в туалете автобуса, хотя его мотало из стороны в сторону.
«Он мог бы попросить меня это сделать, — подумал Парк. — Почему он не попросил? Может, думает, я ничего не могу?»
Тут мальчик поднял глаза и увидел дом.
5. Возвращение молодого хозяина
Огромный трехэтажный деревянный белый дом был опоясан верандой. Со стороны дороги стояла небольшая башня со стрельчатыми окнами, ее окружали высокие кусты калины. Дом напоминал замок, насколько это возможно в Вирджинии.
Под торжественные звуки фанфар со скрежетом опустился огромный подъемный мост.
Когда они вошли во внутренний двор, из множества арочных дверей выбежали слуги и выстроились в ряд по чину. Мужчины были одеты в зеленую с коричневым форму, женщины — в голубую с янтарным. Интересно, а какого цвета янтарь? Среди слуг послышались приглушенные голоса, похожие на шелест тополя:
— Молодой хозяин! Молодой хозяин вернулся.
Слуги поклонились, без подобострастия, но приветливо и с достоинством.
Фрэнк припарковал машину под вязом у забора.
— Добро пожаловать! — произнес он. Парк вылез из машины. Он хотел сам достать чемодан, чтобы дядя не подумал, будто он избалованный глупый мальчишка, но Фрэнк уже подхватил чемодан и открыл небольшие белые ворота. Ворота были сделаны так, что сами захлопнулись за ними. На веранду, радостно виляя хвостом, выскочила огромная лохматая собака и подставила Фрэнку голову. Она была черная с коричневыми подпалинами, из приоткрытой пасти набок свешивался язык.
— Это Джуп, — Фрэнк погладил пса и почесал за ошейником. Парк не знал, погладить ему собаку или нет, и решил, что не стоит. Джуп слишком явно был собакой Фрэнка. А вдруг мальчик будет стараться произвести хорошее впечатление, и тут глупый пес выхватит у него что-нибудь из рук. Джуп с любопытством взглянул на Парка, словно интересуясь, кто бы это мог быть, но не подошел к нему. Хорошо хоть псина не зарычала. Парк вообще-то любил собак, точнее, он думал, что любил бы их, живи они вместе с ним. Но единственной собакой, которую мальчик знал, был пудель мамы Грега Хеннинга. Пудель никому не позволял прикоснуться к своей особе, кроме хозяйки. Он не подпускал к себе даже ее нового мужа, чем ужасно того раздражал и веселил Грега.
