– Нет, тётя Атиса, едва ли...
– Что так?
– У нас тесновато для тебя. Вот если бы ты превратилась в маленькую девочку!..
– Ишь ты, шеф! Губа не дура! Девочку ему! Увы, шеф! С собою я ничего поделать не могу! Над собою я не властна!
– Жаль! А что мне делать с твоим сувениром? – и мальчик ногой колыхнул перламутровый обрубок.
– Что хочешь, хоть на дрова пусти!
– Ну, что ты! Такую красоту!.. О, тётя Атиса, идея! Сделай-ка мне из него турнирные шахматы. Мы с Щукой любим играть в шахматы...
Не успел Ваня договорить, как болванка рассыпалась на множество перламутровых фигурок, чёрных и белых, естественно, появилась шахматная доска, которая своими крышками, как диковинным ковшом, сгребла все фигурки, захлопнулась и прыгнула на стол, пред очи повелителя. Ваня в восхищении ощупал перламутровые клетки, потом приподнял крышку, выхватил взглядом несколько нужных фигур и удовлетворённо вздохнул: всё в порядке, морды коней были целы и невредимы, а на коронах шахматных монархов торчали, искристо мерцая, положенные пипочки. Не утерпев, Ваня взял одного коня, белого, в руки и пристальнее разглядел его. Оскаленная пасть, с закушенными удилами и частью поводов, была вырезана с такой достоверной тщательностью, что было даже страшновато держать фигуру в руках.
Конь, как живой, косил на мальчика бешеный глаз, так и казалось, что вот сейчас он встряхнёт своей почти натуральной гривой, всхрапнёт и издаст призывное ржание, по которому вся спящая королевская рать очнётся, встрепенётся и, постукивая подошвами, выстроится в свой законный боевой порядок. Вообще все фигурки сияли таким таинственным внутренним светом, что казались самородками, только что извлечёнными из-под створок гигантских раковин-жемчужниц. «Теперь, Щурёнок, посмотрим, чьи шахматы лучше!» – радостно подумал Ваня, положил коня на место и закрыл доску.
– Спасибо, тётя Атиса! – шепнул он и, спохватившись, торопливо распорядился: – Давай-давай, тётя Атиса, марш с солнца! Кончай затмение!
– Слушаю, шеф! – стало стремительно светлеть, и вот солнышко открылось целиком, и жизнь продолжилась, по-прежнему радостная и тёплая. Ваня бросил последний взгляд на свою небесную покровительницу, но той уже не было: соскользнув с солнца, она куда-то мигом и бесследно исчезла, словно испарилась. Правда, Ване показалось, что в последний момент к тёте Атисе подлетело другое продолговатое облако, тоже имеющее форму человеческого тела, только покрупнее, и то ли эти облака слились в одно и взаимо- уничтожились, то ли большее поглотило меньшее, то ли подхватило его и куда-то решительно увлекло – Ваня ничего не понял, ему хватило того, что небо расчистилось и мир просветлел.
И уж чего сполна, прямо по горло хватило мальчишке, так это воспоминаний и переживаний. Вспоминал он и переживал явление тёти Атисы до самого вечера, так что едва успел справиться с уроками и не захотел даже навестить своего друга Ваську, чтобы похвастаться новыми шахматами, а то и сгонять партию-другую.
Щука сам дал знать о себе. Уже около одиннадцати он позвонил и сказал:
– Привет, чудодей! Не спишь?
– Нет ещё.
– Тогда принимай гостя!
– А не поздновато ли по гостям шляться?
– Для такого гостя никогда не поздно!
– Для какого это такого?
– Узнаешь. Иди к себе в комнату, открой форточку и жди.
Понял?
– Не-а! Зачем форточку открывать?
– Надо!
– Зачем надо?
– Балда! Ты же сам вчера говорил, что мы с тобой необыкновенные люди, то есть, что ты необыкновенный, а поскольку я – твой друг, то и я необыкновенный! Говорил?
– Говорил.
– Ну и вот!
– Что вот!
– Что я стал необыкновенный независимо от тебя! Понял?
– Не очень.
– Скоро поймёшь! Иди открывай форточку и жди!
– Она у меня всегда открыта.
– Тогда ступай к себе и жди! – повелительно заявил Щука.
– Есть, товарищ командир, – вяло, безо всяких претензий на остроумие, отозвался Ваня.
Однако ушёл в свою комнату.
Минуты через три в форточку влетело жужжащее существо, дало под потолком, возле светильника, круг и плавно опустилось на Ванин письменный стол, прямо на раскрытый дневник, который мальчишка приготовил для подписи родителей, но всё медлил, ибо дневник был перенасыщен тройками и неизбежно предстояли тягомотные объяснения. Но сейчас Ваня начисто забыл про дневник – всё его внимание сосредоточилось на летательном приборчике. Это был тот самый пластмассовый вертолёт-автомат, который тётя Атиса подарила Щуке.
Когда винты остановились, Ваня пальцем, осторожно, чтобы не вышло через силу, покрутил винты туда-сюда, потом мизинцем погладил весь вертолётик от носа до хвоста и вдруг заметил маленький клочок бумаги, торчавший в стабилизаторе. Он выдернул его и развернул. Там было написано фломастером всего четыре чётких знака: е2 – е4.
Значит, Щука предлагал сыграть партию по переписке. Неплохо придумано! Браво, Щука-карась! Обычно, сидя друг против друга, они уже наигрались до тошноты, кажется, даже по телефону наигрались, а вот так, с таким почтальоном, будет конечно, интереснее. А может быть, Щука не столько сыграть захотел, сколько похвастаться тем, как он ловко научился управлять моделью. Да, ничего не скажешь, управлением модели он владел мастерски! Да и сыграть было кстати! Сыграют они по переписке, а разбирать партию Ваня пригласит друга на новой доске – то-то Щука будет потрясён!
Не раздумывая далее, Ваня схватил со стола карандаш, приписал свой ход е7 – е5 и заткнул листок на место. Словно именно этого и дождавшись, модель засвистела, запуская мотор, рванулась, взлетела и исчезла в форточке. Следом Щука позвонил вновь и без предисловий спросил:
– Ну как гость?
– Моща!
– Чем я не волшебник.
– М-да!
– То-то! Не удивляйся, что я так быстро освоил модель! При ней была инструкция, такая подробная, что и дурак бы разобрался, а я-то не дурак в авиации, скажи!
– Конечно, не дурак!
– Говорил тебе: выпроси такую же! Сейчас бы вместе порхали! – упрекнул Щука, но, не получив вразумительного ответа, примирительно заключил: – Ладно уж, одним наиграемся, но хозяином, чур, буду я!
– Согласен!
– Предлагаю неторопливую игру, чтобы растянуть удовольствие: по одному ходу в день, не возражаешь?
– Не возражаю.
– Будем глубже рассчитывать варианты. Ну, пока, Вано!
– Чао, бамбино!
После этого Ваня раскинул на столе перламутровую доску любовно расставил божественные фигуры и, сделав записанные ходы, задумался: партия предстояла длинная и наверняка напряжённая – Щуке палец в рот не клади, он в блицах слабак, а когда есть возможность подумать, он – молодцом!
Но за всей этой приятной суетой Ваня не забыл свою небесную покровительницу. Перед сном, как и вчера, он забрался с головой под одеяло и вызвал её:
– Тётя Атиса!
– А-у, шеф!
– Добрый вечер!
– Добрый! У вас что, вечер?
– А у вас?
– А у нас что хочешь: повернусь лицом к солнцу – день, отвернусь – ночь! Обычный эффект космоса!
– Ой, как интересно!
– Да, но слишком прозаично, без переходов, без игры светотеней, всё лобово-прямолинейно. Вот, например, замерла я профилем – так с одной стороны носа – ночь, с другой – день! Проза! Вот станешь космонавтом – сам увидишь!
– А я не хочу быть космонавтом! – вдруг ответил Ваня.
– По-моему, все мальчишки мечтают стать космонавтами!
– Кроме меня!
– Ну, шеф, это пока зависит от меня!
– А почему «пока»? – насторожился мальчик.
– Да уж так судьба поворачивается!.. Как хорошо, что ты вышел на связь! Самой-то мне не докричаться до тебя, потому что я не имею права орать на всю вселенную, а только через трубку. И это разумно, иначе бы мы оглушили мир своим громогласьем!
– Мы?.. Ты разве там не одна?
– Конечно, нет! Нас здесь целее скопище! Вернее – целая Цивилизация, клан чародеев и волшебников!
– Ого! А я у тебя единственный шеф или у тебя их много!
– Единственный!
– Это хорошо!
– Вот потому-то у меня к тебе, единственному моему шефу-делителю, есть срочный и серьёзный разговор! Жизненно важный, судьбоносный!
– Я слушаю тебя, тётя Атиса! – с некоторой важностью и ленцой, словно поменявшись ролями с тётей Атисой и сам став всемогущим, отозвался мальчишка.
– Дело в том, шеф, что мы должны расстаться!
– Почему? Нет! Не хочу! – завосклицал мальчишка и капризно задрыгал ногами так, что с него слетело одеяло. – Не хочу! Не хочу!
– Но так получается, шеф!
– Как это так получается?
– Я влюбилась!
– Ну и что?
– Да ты выслушай спокойно, шеф, и постарайся понять меня! Свои желания и страсти понимаешь, пойми теперь и мои! Я ведь тоже живое существо! У меня тоже есть желания и страсти!
– Конечно! – согласился Ваня, успокоившись. – Я слушаю!
– Итак, я влюбилась! А вернее, в меня влюбились! Влюбился один дядя АТС. Атис, по-твоему – Автономный Трансцендентный Субъект! Влюбился давно, как он заверяет, страстно и почти безнадёжно, потому что до сих пор я не знала, что я – женщина и могу отвечать любовью на любовь. Но ты вчера открыл мне глаза, назвал меня женщиной, и вот я увидела его в новом свете, и мне он очень понравился. Я вдруг стала без ума от него! Я его полюбила, что называется, с первого взгляда! Да ты его видел! Он снял меня с затемнения, видел?
