— А как же! — ответила она, распрямляясь. — Есть Киселев, Побежал за газетами. Ты подожди, он скоро.
Едва Олег вышел, как увидел в нескольких шагах вчерашнего парня со всклокоченной шевелюрой.
— Здорово! Ты свою «капитанку» не нашел?
— Да теперь уж… — Парень безнадежно махнул рукой.
— Ты Киселев? — для верности спросил Олег.
— Киселев… Постой, а откуда ты меня знаешь?
— Держи. Да больше рот не разевай! — буркнул Олег, протягивая сверток. И пошел к трамвайной линии. Он перебежал дорогу, вскочил на подножку проходившего мимо трамвая и скрылся за деревьями.
Больше всех школьных товарищей Олег уважал Ваньку Рубля и завидовал ему по-хорошему. Характер у Ивана твердый. Сказал — как отрезал. И что бы там ни было, он своего добьется.
Он сильней многих одногодков, но тех, кто слабей, никогда не тиранил. Так же, как Олег, не любил жадных и завистливых. А самое главное — Иван верный товарищ. Не было случая, чтобы он оставил друга в беде, не вступился за правду.
Познакомился с ним Олег прошлой зимой.
* * *
Вожатый двадцать седьмого отряда Яшнов на сборе сказал:
— Ребята, вы знаете, что в странах капитала разразился кризис. Закрываются сотни фабрик и заводов. Миллионы рабочих, наших братьев по классу, остались без работы. Им и их семьям грозит голод и смерть… Но они не смирились. Они борются за свои права. Тысячи бесстрашных борцов брошены в тюремные застенки, изнывают на каторге. Кто же поможет им, если не мы, граждане страны Великого Октября! И юные пионеры должны в этом деле сказать свое слово…
Тут же, на сборе, решили в фонд МОПРа — Международной организации помощи борцам революции — собрать триста рублей.
Три недели пионеры, как муравьи, сновали по дворам, несли на приемные пункты утильсырье: цветной и черный металл, бумагу, кости, тряпки… Собрали двести рублей. Но ведь оставалось еще сто. Дали слово — надо сдержать!
Тогда решили собрать у населения. Сделали металлические кружки с прорезью, написали плакаты.
Олегу досталось идти в паре с расторопной черненькой звеньевой четвертого звена Галкой Студенцовой. Под выходной, оделись потеплей. Накинули на шею тесемки, прикрепленные к железным кружкам с рисунком — сквозь решетку тюремного окна виднеется рука с красным платком. А под рисунком буквы: МОПР. Прикололи на грудь по маленькому плакату на кумаче: «Протянем братскую руку помощи узникам капитала!». И пошли на Большую Садовую.
На центральной улице людей много. Но ледяной ветер пронизывает до костей. Не очень-то разгуляешься. Все бегут, подняв воротники, засунув руки в карманы. Некогда глазеть по сторонам. Но некоторые все же останавливались, читали плакат. Говорили: «Молодцы, ребята!» — и бросали в узкую щель опечатанной кружки монеты. Кто сколько может.
Кружка Олега понемногу тяжелела. По его подсчетам, в ней было уже не меньше четырех рублей. Вот до пяти соберет и тогда не стыдно будет возвращаться на пионерскую базу.
Когда стемнело, Олег с окончательно замерзшей Галкой примостились у освещенной витрины книжного магазина на углу Богатяновского, как раз напротив Покровского базара.
Пританцовывая от холода, Галка подталкивала локтем в бок и темными, как черносливы, глазами показывала на их подозрительных соседей. Олег кивнул ей: вижу.
Этих двух беспризорников он заметил уже давно. Один в плюшевой бабьей кофте, другой в замызганной буденовке. Сначала они крутились около, когда Олег стоял у клуба трамвайщиков. Потом шныряли рядом и поглядывали на его кружку у аптеки. А теперь нахально стали по обе стороны от них у самой витрины. Олег понимал, что добром они не отстанут. Придется драться. А в этом деле Галка ему не помощник.
— Скорей зови ребят! — шепнул он напарнице.
Галка нырнула в ближнюю дверь магазина, через минуту выскочила из дальней, уже со спрятанной под пальто кружкой, и побежала по Садовой к Крепостному.
Поняв, что половина добычи уплыла, обозленные беспризорники подступили к Олегу. Они теснили его от освещенной витрины к темному углу Богатяновского. Он не поддавался.
Беспризорник в кофте схватился за кружку. Олег вырвал ее. Но в это время второй вцепился в тесемку кружки сзади. Олег резко наклонился и перебросил его через себя. Но тесемка не выдержала, лопнула. Кружка, описав дугу, упала и покатилась по льду в темноту, за угол. Олег бросился за ней, упал плашмя, прикрыл собой. Хотел подняться, но его так ударили ногой в бок, что перехватило дыхание. И все-таки он вскочил.
Каждый из его противников был не сильней его. Но их было двое. А у него руки заняты кружкой с деньгами. Олег изловчился, сбил с ног того, что в буденовке, но тотчас второй свалил его лицом в сугроб. Они били его ногами, пытались перевернуть на спину, чтобы вырвать кружку. Он сопротивлялся изо всех сил и все пытался вскочить на ноги…
— Ах вы, гады! Двое на одного! — крикнул кто-то рядом.
Олег почувствовал, что его отпустили и тотчас поднялся. Мальчишка в черном бушлате лихо дрался с двумя беспризорниками. Вдавив ногой кружку в сугроб, Олег кинулся ему на помощь… Ткнувшись по паре раз носом в снег от их ударов, беспризорники пустились бежать. Проскочили перед идущим по Садовой трамваем и, перебежав дорогу, нырнули в темную дыру между ларьками Покровского базара.
— Спасибо, — вытирая кровь, сказал Олег. — Если б не ты…
— Да брось! — отмахнулся мальчишка. — Лучше закинь голову назад да к носу снежку приложи.
Олег послушался. Когда кровь унялась, парень спросил:
— За что они тебя?
— Да вот. — Олег вытащил из сугроба кружку.
— Ого! — присвистнул мальчишка. — Вот гады! Не знал. Я бы им еще не так дал! Ты откуда?
— С пионербазы Октябрьской революции. А учусь в Ольгинской. Знаешь? Меня Олег зовут.
— А я на базе речников, — пожимая руку, ответил мальчишка в бушлате. — Ванька Руль. В школе Луначарского… учился.
— Постой! Как это? А теперь?
— Вышибли. Один там пробки спалил, а на меня свалили.
— Так чего ж ты не доказал?!
— Нашему заву докажешь! — усмехнулся Ванька. — Он и слушать не хочет… Да мне что. Мать вот жалко.
— Так давай в нашу! Вместе будем. У нас, знаешь, как…
Подбежали трое ребят из старшего отряда во главе с вожатым Васей Яшновым. Окружили их с Ванькой:
— Здорово они тебя?.. Отняли?..
— Ну да! Так я и отдал! Вот. Только если б не Ваня, то, наверно, все печенки бы мне отбили.
— Спасибо, братишка! — поблагодарил Яшнов. И все по очереди пожали Ивану руку. — Тебе куда?.. Значит, по дороге. Пошли.
— Вася, мы должны Ивану помочь, — сказал Олег вожатому. — Вань, не стесняйся. Расскажи, как было.
* * *
Перед началом уроков десятка два пионеров из двадцать седьмого отряда толпились у дверей канцелярии.
— Это что за делегация? — спросил, выглянув из двери, заведующий. — Ну, ходоки, кто ко мне — заходите!
Вошли Олег с Иваном. Олег сразу взял быка за рога:
— Илья Андреевич. Примите Ваню Углова в наш класс.
— Ах, вот ты какой, Углов, — сказал заведующий, оглядев Ивана. — А мне о тебе уже и вожатый с пионерской базы, и секретарь заводской ячейки звонили…
Он поговорил с Иваном. Задал несколько вопросов по математике и пристукнул рукой по столу:
— Хорошо, Ваня. Пусть мать пишет заявление. Только уж ты без художеств. Договорились?.. Комсомольцы за тебя ручается. Так ты ни их, ни меня не подведи.
На другой день Ванька Руль уже сидел в одном классе с Олегом за соседней партой.
* * *
Ванька вырос на Дону. От их маленького деревянного домика на Очаковской до Дона совсем недалеко.
Отец был рыбаком. Запах рыбы — самый привычный с раннего детства. Во дворе на солнце вялились куски сомятины. В сарае сушилась нанизанная на шпагат тарань. Уложенная плотными рядами, солилась в бочке донская селедка с толстыми фиолетовыми спинками. А в корыте медленно поводили жабрами, били хвостами только что пойманные чебаки и сулы.
Плавать Ванька научился чуть позже, чем ходить. Ему не было и пяти, когда произошел такой случай.
Едва стало рассветать, отец взвалил на плечо тяжелые весла и пошел со двора.
— Ба-тя-а! — закричал сзади маленький Ванька.
— Чего ты вскочил? Спи. Сейчас сон самый сладкий.
— И я с тобой на лыбалку!
— Какая там «лыбалка»! — усмехнулся отец. — Ма-ать!
Выбежала мать и увела упирающегося Ваньку в дом.
Отец пришел на берег, вставил весла в уключины, вытащил «кошку» и готов был отплыть, когда сзади снова услышал: «Ба-а-тя-а!» Оглянулся: к пристани бежит Ванька. А за ним в двух сотнях шагов поспешает простоволосая мать.
— Вот упрямец! — засмеялся отец. — Ну, мать тебе задаст.
Лавируя между чужими баркасами, выбрался на чистую воду, развернул лодку и вдруг увидел: мать стоит по колено в воде, размахивает руками и кричит:
