Несмотря на то что пан священник в своих проповедях часто говорил о вреде суеверий и ереси, никакого проку от этого не было.
Пан управляющий хотя и не признавался, но был так напуган, что на глазах у всех бледнел от страха, и, если бы не жадность, которая влекла его к хорошенькой невесте с богатым приданым, он больше бы не показался в доме священника. Теперь ему хотелось поскорее обрести уверенность в том, что намерения его осуществятся. Он поговорил с Пепинкой и паном священником и, располагая их заверениями, решил поговорить также с Элшкой, чтобы сразу по окончании жатвы отпраздновать свадьбу.
Пепинка предупредила Элшку, что завтра пан управляющий придет, просила ее быть умницей и поступать разумно. Элшка плакала и умоляла тетушку, чтобы она не принуждала ее выходить замуж за этого изверга, но Пепинка очень на нее рассердилась, и пан священник, хотя и не выговаривал ей, как сестра, однако все же упрекнул в неблагодарности и неразумном поведении.
Из Праги не было ни письма, ни других вестей, Элшка не знала, что ей делать. Она советовалась с Барой, та утешала ее, ругала управляющего, но все это не было помощью.
Назавтра — это был день, когда привидение не должно было появиться, — разодетый пан управляющий франтом явился на сватовство. Панна Пепинка уже чуть свет готовила и пекла, чтобы принять гостя как можно лучше. По случаю такого торжества к столу подали и вино. Бара тоже была в доме священника, и только благодаря ее увещеваниям Элшка еще кое-как держалась на ногах. От всего, что происходило, она чувствовала себя совершенно больной. Когда заговорили о помолвке, Элшка сказала управляющему, чтобы за окончательным ответом он пришел через неделю. Она надеялась, что тем временем придет весточка из Праги.
Управляющему этот уклончивый ответ и холодность невесты не понравились, он понял — тут что-то не так, но ничего не мог поделать, а потому молчал, уповая на свою благожелательницу, панну Пепинку. Плохое настроение не помешало ему как следует с аппетитом поесть и выпить, отчего щеки у него пылали. В этот день на нем был синий фрак, который, таким образом, шел к нему еще больше.
Надвигался вечер, пан управляющий стал собираться домой, но пан священник не хотел его отпускать, а час спустя, когда он опять хотел уйти, пан священник сказал:
— Ну подождите еще, Влчек проводит вас, а может, еще и батрак с вами пойдет, вдруг все-таки в нашем лесу какая-нибудь нечисть завелась.
Пана управляющего словно холодной водой окатили, аппетит у него пропал, захотелось поскорее оказаться дома в постели. Удержало его лишь то, что с ним пойдут провожатые. В голове у Влчека немного шумело, батрак, наливая вино, хорошо приложился к кувшину — не каждый день такое случается, — оба не спешили от стола, хотя шел уже одиннадцатый час.
Наконец тронулись в путь. Управляющий, протрезвевший от страха, видел, что его проводники сильно захмелели, оба выписывали ногами кренделя по дороге. Слов они не воспринимали, и пана управляющего охватил смертельный ужас, хотя он еще не терял надежды на то, что привидение в этот день бродить не будет. Ах, как он ждал этого дня, как он все хорошо рассчитал, а теперь это все рухнуло.
Ночь выдалась довольно светлая, от деревни до самого леса все было отчетливо видно. Путники уже подходили к лесу, как вдруг оттуда шагнула высоченная — по крайней мере им так показалось — фигура в белом и направилась к ним.
Управляющий вскрикнул и как колода свалился на землю. Церковный служка, мгновенно протрезвев, бросился бежать, а работник, как остолбенел от неожиданности, так и продолжал стоять. Но, когда фигура, отбросив белой рукой покрывало, показала череп и оскалила зубы, у него волосы на голове встали дыбом, его охватил ужас и он опустился на колени рядом с управляющим.
Фигура же, не обращая на него внимания, сильной рукой подняла управляющего с земли и загробным голосом прогудела ему в ухо:
— Если еще раз в доме священника появишься как жених, каюк тебе!
Сказала и широким неторопливым шагом направилась к деревне.
А в это время Влчек, от страху чуть дыша, прибежал на деревенскую площадь и бросился к ночному сторожу. Вдвоем они перебудили полдеревни. Тот, кто был посмелее, отважился выйти на улицу, прихватив дубины и цепи. Служка же побежал домой и вернулся с крестом.
Окружив Влчка, толпою отправились к приходскому лесу. За околицей сразу же увидели, как фигура в белом медленно шагает, но уже не в сторону деревни, а минуя ее, через луг к кладбищу. На мгновение все остановились, но затем, подбадривая себя криками, скопом двинулись за белой фигурой, а та, увидев их, ускорила шаги.
Неожиданно она бросилась бежать к реке, и на мостике пропала у них на глазах.
Осмелев, все кинулись к мосту. «Тут лежит что-то белое!» — крикнул кто-то. Церковный служка осенил крестом мостик. А когда на возглас «Хвала всякому доброму духу твоему, господи!» никто не отозвался, один крестьянин подошел поближе и увидел, что там лежит связанная в узелок одежда. Он поддел ее на палку, так и принес узелок в деревню. По пути прихватили с собой полумертвого управляющего, и батрак уже не вел его, а почти нес. Направились прямо к дому священника. Он еще не спал и охотно открыл им дверь.
Осмотрев найденное, очень удивились. Это были два куска белого полотна и коричневая шерстяная юбка с каймой. Юбка была знакома.
— Это юбка дикой Бары! — послышались восклицания.
— Вот проклятая! — выругался кто-то.
— Ну, прямо настоящая змея! — присоединились остальные, но пуще всех лютовали управляющий и служка, они были просто в бешенстве. Один только батрак смеялся и приговаривал:
— Я, как увидел привидение, ну, думаю — смерть и никак на предполагал, что привидение — это Бара, вот чертова девка!
Тут к остальным примкнула и панна Пепинка. Из каморки, где она уже почивала, выманили ее шум и гам. Укутанная шалью, в желтом стеганом ночном чепце — на ней непременно должно было быть что-нибудь желтое — она вошла с каганцом[15] в одной руке и связкой ключей в другой.
— Ради бога, люди, что случилось? — испуганно спросила она. И услышала из нескольких уст ответ о событии неслыханном.
— Ах, безбожница, ах, неблагодарная девка! — вышла из себя Пепинка- — Ну, погоди, я тебе задам, я тебе растолкую, что к чему! Где она?
— А кто ее знает! Исчезла посредине моста, как сквозь землю провалилась.
— Может, прыгнула в воду? — спросил пан священник.
— Мы не слышали плеска и в воде никого не видели. Но это еще ничего не значит, ваше преподобие, этакое дикое дитя может и невидимкой стать, для него в воде — что в огне, в воздухе — что на земле, все едино, — сказал один из соседей.
— Не верьте этим сказкам, люди добрые, — укоризненно заметил пан священник. — Бара девушка смелая, ну, поозорничала, только и всего, за это она должна быть наказана. Пусть завтра ко мне придет.
— И наказана сурово, ваше преподобие, — добавил пан управляющий, дрожа от злости и страха, который проник в него до мозга костей, — как можно строже, ведь это преступление — так одурачить всю деревню.
— Все это не так уж и страшно, уважаемый пан, — рассудили крестьяне, — вот только женщины напугались.
— Моя жена, бедняга, даже заболела, такое безбожие нельзя прощать, — жаловался Влчек, помалкивая, как и крестьяне, о своем страхе.
Услышав это, панна Пепинка так обрадовалась, что готова была тут же простить Бару. Но батрак опять настроил ее против девушки, сказав:
— Чего уж отпираться, я и вправду испугался, хотя и не из трусливых... и все мы испугались. Вы, пан Влчек, еле до дому доползли... а почтенный пан управляющий свалился на землю, как гнилая груша... Когда оно оскалило на меня зубы, я и в самом деле подумал, что это смерть... ничего тут удивительного нет, ведь в голове у меня немного шумело... я ждал уже, что меня схватит за горло, а оно схватило почтенного пана, подняло его и крикнуло в ухо: «Если еще раз в доме священника появишься как жених, каюк тебе!»
Батрак хотел показать на пане управляющем, как Бара его схватила, но тот уклонился, а лицо его все время меняло цвет от красного до фиолетового.
Панну Пепинку это страшно обидело, а крестьяне, за то, что Бара проделала с паном управляющим, простили ей свой конфуз. Разбирательство отложили до утра. Пан управляющий остался в доме священника, но едва рассвело, он уже был по ту сторону поля.
Когда утром Элшка услышала, на что отважилась Бара ради нее, она стала умолять дядюшку и Пепинку, чтобы они ее простили, потому что сделала она это, желая избавить Элшку от пана управляющего. Однако панна Пепинка не хотела отказываться от своего плана, а за то, что Бара так унизила пана управляющего, не могла она ее легко простить.
— А если ты за пана управляющего не выйдешь, нитки от меня не получишь, — пригрозила она Элшке, но та в ответ лишь пожала плечами.
