— Школа всех может принять.
Многие ребята решили просить отцов отпустить их в школу.
Топка был рад, но когда увидел, что у отцовского чума уже много гостей, ему стало опять невесело.
Мать варила мясо в большом котле. Ждали гостей.
Вскоре чум был набит народом. В чуме темной тучей стоял табачный дым. Гости ели много, чай пили еще больше. Было шумно, все громко разговаривали. Говорили об охоте, о том, что белки стало в лесу мало, что лось стал хитрее лисицы.
Маленький худенький гость, Ника Толсторыб, увлекательно рассказывал как он гонял волка, который хотел задавить его самого любимого оленя. Ника Толсторыб рассказывал живо, размахивал руками и прищелкивал языком, когда дело подходило к самым интересным моментам. Свой рассказ Ника Толсторыб окончил под одобрительный шум всех гостей.
Топка молча сидел в уголке.
В голове матери мелькнуло:
— Видно отец отучил Топку врать, вот он и молчит, как дерево...
Дедушка Яр сказал:
— Гости вы, дорогие гости, почему вы не замечаете Топку маленького, ведь он тоже гость в этом чуме.
Все зашевелились, зашумели и в упор смотрели на Топку.
— Ну, сын, расскажи гостям про большой город, — сказал отец Топки.
Топка неуверенно стал говорить о всех чудесных новостях, которые видел в городе. Потом он увлекся, встал на ноги и с горящими, как угольки глазами, громко рассказывал гостям все новости.
Гости слушали тихо.
Но когда Топка сказал:
— А живем мы и учимся в большущем чуме, он выше чем три сосны, — гости так и ахнули от неожиданности.
Ника Толсторыб, смеясь, сказал:
— Как же, Топка, такой чум возить, сколько же надо оленей?
— Всех оленей Пальси взять и то не увезут такой чум, — добавил кто-то из гостей.
Топка ответил просто:
— Этот чум из камня.
Это еще больше удивило гостей.
И не успел Топка открыть рта, чтобы рассказывать дальше, чей-то голос грубо его оборвал:
— Зачем врешь? Такой маленький, а хочешь знать больше нас больших! Лягушка ты большеротая; голова маленькая, а рот широкий.
Гости одобрительно покачали головами. Поднялся шум, каждый хотел перекричать другого. Бабушка Токма сквозь слезы прошептала:
— Зачем обижать парнишку, это он вам сказку говорил.
Но бабушку никто не слушал.
Отцу Топки было обидно до боли, он старательно сосал свою трубку и думал:
— Пропал парнишка и весь наш Топкинский род осквернил.
На Топку никто даже и не смотрел. Только мать гладила его голову и, как больного, старательно укутывала в мягкие шкуры.
Когда шум утих, дедушка Яр сказал:
— Долго я головой думал. Слышал я от бывалых людей, что в городах люди — большие мастера: они все могут. Может быть Топка говорил и правду?
Топка вскочил и готов был обнять дедушку Яра.
Гости с удивлением посмотрели на дедушку. У многих загоралось большое сомнение. Каждый думал: может, такие чудеса и бывают в далекой земле, где нас нет.
— Какая голова у маленького Топки, держит все чудеса крепко, как невод рыбу, — сказал один из гостей. А Ника Толсторыб даже пощупал руками голову Топки маленького.
Топка повеселел. Он увидел, что гости не так уже сердито смотрели на него, а некоторые — даже ласково, и он чувствовал за собой маленькую победу.
Гости расходились молча. У каждого в голове были новые мысли. Каждый думал о далекой земле, о чудесных каменных чумах, о железных птицах, которые летают выше облаков, об огне, который ярко горит без дров. Но не этим переполнялись сердца. Не это тревожило и радовало каждого. В ушах, как звон далекого колокольчика, звучали простые слова Топки маленького.
— Богатым нет места, их гоняют, как волков!.. Хозяева те, кто трудится.
Бабушка Токма по-своему думала, она не верила словам Топки, но до слез была рада всем его рассказам. Ведь они дадут ее голове столько пищи, что она сможет придумать много-много новых прекрасных сказок.
Все легли спать очень поздно. Но солнце стояло по-прежнему высоко и ярко бросало лучи, одинаковые днем и ночью. Это было время белых дней и белых ночей.
Уже третий день живут гости.
Сегодня гости плясали очень мало. Разошлись спать рано, и у всех было тяжело на сердце.
А вышло это так.
Сидели гости у очага, поджав под себя ноги, курили трубки, пили густой чай и ели сохатиное мясо. Отец Топки, как хозяин чума, сидел на белой шкуре оленя в самом центре. Мать следила за очагом и старалась, чтобы огонь горел ярче и меньше было бы дыма в чуме. По старому обычаю стали загадывать загадки. Первый загадал хозяин чума:
— Два брата рядом идут, а друг друга не видят?
Не долго думали гости и почти враз отгадали:
— Глаза!
— Без крыльев летит, без голоса, а визжит? — загадал кто-то из темного угла чума.
Отгадал Ника Толсторыб:
— Ветер!
Хитрую загадку загадала бабушка Токма.
— В средине колода, по бокам два озера, а внизу яма?
Все долго думали, а отгадать не могли.
Топка маленький передумал многое, но все не то.
Отгадал дедушка Яр.
— Нос, два глаза и рот!
— Верно, — ответила бабушка.
— А скажите: кому на земле легче всех жить? — загадал загадку Топка маленький.
— Лисице, — ответил быстро Ника Толсторыб, — она самый хитрый зверь!
— Нет, — ответил Топка.
— Медведю, — сказал дедушка Яр, — его все боятся!
— Нет, — ответил Топка.
— Рыбе, — сказала бабушка Токма, — она никогда не боится холода!
— Нет, — ответил Топка.
Так никто и не отгадал. Потребовали разгадку. Топка сказал:
— Человеку: он всех умнее!
— Верно, — сказал дедушка Яр, — но только богатому, а бедному на земле жить хуже, чем зайцу!
Дедушка тяжело вздохнул и рассказал, как погиб его любимый сын Унянга.
«Оленей у нас не было, — начал дедушка Яр, — гоняли чужих оленей и получали за это одно горе. Жили мы тогда в тундре. Приехал в тундру царский начальник. Везти его пришлось моему сыну Унянге. Начальник был со светлыми пуговицами и сильно злой. Все его боялись. Везли день и ночь, не жалели оленей. Ехать было очень трудно. У реки тряхнули сильно олени теплые нарты, в которых сидел начальник в дорогой шубе. Начальник открыл дверки и подозвал Унянгу. Подошел Унянга, а начальник изо всей силы ударил Унянгу по лицу. Сильно больно пришелся удар, на морозе боль страшная бывает. Но Унянга ни слова не сказал. Разве можно начальнику что сказать!
Начальник орет:
— Гони оленей тихо, везешь меня, начальника! Дурак!
Унянга остановил оленей, взял свой острый нож и обрезал кожаные веревки.
— Что остановился? — кричит начальник, — гони оленей быстрее!
А Унянга уже далеко-далеко верхом на олене едет.
Приехал Унянга в чум. Узнали богатые, что бросил Унянга злого начальника в тундре, испугались и поехали искать. Нашли. Приехал начальник, обогрелся, да как заорет:
— Дайте мне виновника!
Собрались все наши люди в чум и стоят, шапки на глаза надвинули. Смотрит злой начальник и узнать не может Унянгу. Рассвирепел еще больше начальник и крикнул:
— Снимите шапки, всех в тюрьму посажу!
Тюрьма самое страшное. Смелый был мой сын Унянга, схватил он лук и наставил стрелу в самое сердце злого начальника.
Испугался начальник, лицо как снег стало, а потом тонким голосом крикнул:
— Вяжите его скорее кожаными веревками! Вяжите!
Но никто не хотел вязать Унянгу.
Уехал злой начальник. Вскоре приехали русские солдаты с ружьями, чтобы схватить Унянгу.
Но поймать Унянгу было трудно: как дикий олень бегал мой сын. Никогда бы его не поймали. Помог проклятый Пальси — Медвежья пасть, он выдал моего сына, а богатые схватили Унянгу, связали и передали солдатам. Не видел я больше своего сына Унянгу. Рассказывали потом, что накинули ему на шею петлю и задавили».
Две крупные слезинки скатились по щекам дедушки Яра и упали на мягкие шкуры. Вечер прошел у гостей скучно.
Топке хотелось плакать.
На стойбище проходило собрание. Дедушка Яр стал говорить. Он не знал что сказать. Потоптался на месте и опять рассказал о том, как погиб его смелый сын Унянга.
Опять все слушали внимательно и печально качали головами.
Приехавшие из соседнего совета сказали:
— Старое время прошло, оно не вернется. Жизнь новую надо строить. Теперь — сами хозяева, решайте: кто от вас поедет делегатом на съезд.
Долго обсуждали и выбрали делегатом отца Топки.
Из толпы послышался грубый голос:
— На голом камне трава не вырастет, — бедный не может управлять большим делом!
Это кричал сын Пальси. Но ему не дали договорить и выгнали с собрания.
