Бьёрнар проехал за угол и попал прямо во двор. Там играла музыка. Правда, она была не очень похожа на музыку духового оркестра, но всё-таки это был оркестр, и состоял он из крышек от кастрюль, трубы и игрушечного барабана. И играли на них Каос и Пончик! Они так увлеклись, что даже не заметили Эву и Бьёрнара.
— Каос, посмотри, кто пришёл! — крикнула мама, выходя на крыльцо.
Каос привык бывать у Бьёрнара, но не привык видеть Бьёрнара у себя; он растерялся.
— Останетесь во дворе или пойдёте домой? — спросила мама.
— Каос, давай поиграем здесь! — попросил Бьёрнар.
— Давай! — сказал Пончик, хотя его и не спрашивали, и отдал свой барабан Бьёрнару.
— Позовите нас, если вам что-нибудь понадобится, — сказала мама, и они с Эвой ушли домой пить кофе.
Хотя Каос и жил на первом этаже, но на площадку к ним вело несколько ступенек, и мама не знала, как Бьёрнар без посторонней помощи попадёт в дом на своей коляске.
Сперва мальчики играли в оркестр, а когда им это надоело, они придумали новую игру — в разведчиков. Каждый по очереди выходил на площадь и потом рассказывал, что он там видел. Первым на разведку поехал Бьёрнар. Он выехал на тротуар, поглядел по сторонам и вскоре вернулся во двор.
— Там готовятся к детскому шествию, — сказал он.
Потом на разведку пошёл Каос.
— Я видел двух полицейских! — взволнованно рассказал он, когда вернулся. — Они должны следить, чтобы на Главную улицу не проехал ни один автомобиль!
Третья очередь была Пончика. Ему не повезло. Когда он выглянул из-за угла, пробегавшие мимо мальчишки со смехом что-то бросили в него. В Пончика они не попали, но зато рядом с ним раздался страшный взрыв. Пончик на мгновение замер, а потом с отчаянным воплем бросился обратно во двор.
— Что случилось? — в один голос закричали Каос и Бьёрнар.
— Что случилось? — закричал папа Каоса, только что вернувшийся с автобусной станции.
— Меня убили! — рыдал испуганный Пончик.
Папа схватил Пончика на руки, осмотрел его, прижал к себе и спросил:
— Покажи, где это было? Пончик показал папе место, где раздался взрыв.
— Так это же обыкновенная петарда, — сказал папа. — Она бахнула, да?
— Да, она бабахнула. Очень громко, — сказал Пончик.
— Бах! Бах! Бах! — закричали Каос и Бьёрнар, перебивая друг друга. Пончик тоже стал кричать вместе с ними, но кричал он как-то невесело.
— Мне не нравится день рождения Норвегии, — сказал он наконец.
Наверно, его мама назвала 17 мая днём рождения Норвегии.
— Как вы думаете, сколько Норвегии лет? — спросил Бьёрнар.
— Сто! — сказал Пончик.
— Тысяча! — сказал Каос.
— Нет! Хотите, я расскажу вам про Норвегию? — предложил Бьёрнар.
Он подъехал к крутому склону, на котором росло дерево, там, в тени, ещё сохранилось немного снега.
— Мы с вами стоим на очень древней горе, — сказал он, показывая на склон. — Ей примерно 650 миллионов лет. Нам даже трудно представить себе такой возраст. А вот уже не так давно, всего семьдесят тысяч лет назад, вся Норвегия была покрыта толстым слоем льда, очень толстым!
— И Газетный дом? — с испугом воскликнул Пончик.
— Газетного дома тогда ещё не было, — продолжал Бьёрнар. — Потом лёд растаял, и стали видны горы и долины, реки и озёра. Нам с вами повезло, что мы не жили десять тысяч лет назад…
— Повезло! Повезло! — обрадовался Пончик и вдруг закричал во всё горло: — Музыка! Музыка! Идут!
И правда, на площади играла музыка, началось детское шествие. Мальчики вышли на площадь, Пончик держался в серединке между Каосом и Бьёрнаром. Дети, принимавшие участие в шествии, размахивали флажками и кричали «ура!». Пончик, а за ним Бьёрнар и Каос тоже закричали «ура!», только не так громко.
Они стояли там, пока не кончилось шествие. Потом папа Каоса помог коляске въехать по ступенькам, а мама угостила всех гоголем-моголем. Мальчики ели, сидя у окна. Бьёрнару казалось, будто он сидит в театре в первом ряду, так хорошо ему было видно всё, что происходило на улице.
И наконец все дети и взрослые пошли на городской луг, где было устроено праздничное гулянье.
Больше всего им понравились там картофельные бега. В этих бегах принимали участие все желающие, и большие и маленькие. Побеждал тот, кто доносил в ложке картофелину до самого конца дорожки. Бьёрнар с завистью смотрел на бегущих. И тогда папа Каоса решил, что и Бьёрнар тоже должен участвовать в этом соревновании — он предложил везти его коляску. Бьёрнар, конечно, согласился. Ему дали ложку и картофелину, и папа пустился во всю прыть. Картофелину Бьёрнар не уронил и получил в награду воздушный шарик.
День рождения Норвегии они отпраздновали на славу. В конце концов Бьёрнар так устал, что даже обрадовался, когда Эва позвала его домой. Пончик тоже устал, и мама увела его в Газетный дом.
Ну, а Каос? Нет, Каос домой не пошёл. Вместе с мамой он ехал на голубом автобусе в горы. У папы был вечерний рейс, и он попросил Каоса и маму непременно поехать с ним, чтобы они вместе провели в Лилипутике весь вечер.
Вот и площадь с Газетным домом. Как всегда, грохочет водопад, люди громко разговаривают и смеются, из автомобилей доносится весёлая музыка, а маленький голубой автобус катит уже за городом, мимо полей и усадеб.
Начинало темнеть, окна в домах были освещены, и над каждым домом реяли флаги, где большие, а где поменьше. Папе, маме и Каосу пришлось от гостиницы долго идти пешком, потому что дорога к стоянке ещё не просохла. Они шли мимо домов, в которых жили служащие гостиницы, и неожиданно в окне одного из домов Каос увидел знакомую девочку. Он хотел задержаться, но папа и мама были уже далеко, и он бросился догонять их.
Они то спускались но склону, то снова поднимались вверх, и наконец увидели Лилипутик. Каос от удивления даже остановился: перед домом была насыпана горка из земли и камней, в неё был воткнут длинный шест, а на шесте развевался норвежский флаг!
— Это ты успел сделать утром? — улыбнулась мама.
— Да, — признался папа. — II мне очень хотелось, чтобы мы приехали сюда вечером и вместе спустили флаг.
Каос задумчиво смотрел па Лилипутика и на вершину Высокой.
— Как хорошо всё-таки, что лёд растаял десять тысяч лет назад — вдруг сказал он.
Папа ничего не понял, но мама объяснила ему:
— Это, наверное, Бьёрнар рассказал ему про ледниковый период. Он всегда рассказывает Каосу что-нибудь интересное.
— Вспомнил! Вспомнил! — неожиданно закричал Каос.
— Что? — спросили в один голос папа и мама.
— Я видел в окне Олауг! — взволнованно проговорил Каос. — В доме рядом с гостиницей! Теперь я вспомнил, это была она!
Папа, мама и Каос переночевали в Лилипутике. Встали они раньше обычного и пошли гулять. Прежде чем вернуться в город, им хотелось подышать свежим горным воздухом. Папе предстояло весь день водить автобус, маме — стоять за прилавком в аптеке, а Каосу — идти к Бьёрнару и Эве.
Здесь, в горах, им казалось, что в целом мире нет никого, кроме них. Соседние дома стояли пустые. По склонам никто не бродил. Солнце только взошло, и было ещё очень холодно. Каос надел свитер, куртку, шапку и даже варежки. От холодного воздуха щекотало в носу. Он замер на крыльце в надежде, что мимо пробежит заяц или лисица. Но должно быть, они слышали, как он стукнул дверью, и затаились. Небось заяц сидит сейчас рядом в кустах и дрожит от страха при виде Каоса.
— Не бойся, я тебя не обижу, — сказал Каос зайцу, но заяц так и не вышел из кустов.
А вскоре он забыл и о зайце, и о лисице, потому что нашёл серебристые палочки. Это были ветки, долго пролежавшие под дождём и ставшие от этого светло-серыми. Каос собирал их, чтобы что-нибудь из них построить, но что именно, он ещё не придумал.
Потом он стал прыгать через кочку, а напрыгавшись, вдруг вспомнил вчерашний день и марши, которые играли духовые оркестры. Ему казалось, что он снова слышит музыку, и он начал маршировать по лужайке перед Лилипутиком. И был он уже не Каос, а целый духовой оркестр. Сложив руки трубой, он дудел что есть мочи. Вчера здесь было тихо, зато сегодня горы, скалы, вереск и можжевельник услышали, как играет духовой оркестр.
— Каос! — крикнул папа, приоткрыв дверь. — Идём скорей завтракать, тогда у нас останется время погулять!
На завтрак мама приготовила яичницу-глазунью, хотя был самый обычный рабочий день, но папа сказал, что это праздничный завтрак и за вчера и за сегодня — за 17 мая и за Лилипутика.
После завтрака каждый из них принёс из сарая по охапке дров на следующий раз. Папе и Каосу не хотелось покидать Лилипутик.
— Не вешайте носы, — сказала им мама, — в субботу мы приедем сюда на два дня.
