Мамины дневники
Когда долгий летний день заканчивался, и в густеющих сумерках уже было не разглядеть даже своих рук, Велька с братом Витькой перебирались на кухню. Там было светло, и о чем-то неразборчиво бормотал ручеек радиоточки — черной коробочки на стене, у которой было всего три кнопки — маяк, маяк и еще раз радиостанция маяк. Бабушка, по своему обыкновению, что-то все время делала — мыла посуду, или что-то протирала, и переставляла. Вид ее, постоянно хлопочущей, был для Вельки так же привычен, как тиканье часов или жужжание мух. Понять тогда, что весь окружающий его мир держится на этом неустанном труде, Велька, конечно же, не мог.
Этим вечером бабушке помогала тетя Надя — родная сестра Велькиной мамы и, стало быть, мама его двоюродного брата Витьки. Вдвоем с бабушкой они перемалывали купленное мясо на фарш.
- Что за ножи такие у этой мясорубки?! — ругалась тетя Надя, уже, наверное, в сотый раз разбирая старенький мясорубный агрегат и срезая намотавшиеся жилистые волокна. — Вот мама, ты погляди, — протягивала она затупленные ножи мясорубки.
— Да, — соглашалась бабушка. — Такими ножами тильки жаб колоть. Ну, доча, что сделаешь — надо молоть.
Тетя Надя утирала пот со лба, с горестным вздохом собирала мясорубку обратно. Картина была обыкновенная, делать было совершенно нечего, спать было еще рано, и Велька собрался идти в дом — телик смотреть. Витька тоже откровенно скучал, бездумно выщипывая нити из матерчатой обивки старенького дивана — лежал, пинал ногой беленую стену, и выщипывал нитки одну за другой. Велька засмотрелся на это занятие и вдруг заметил, что из стыка диванных подушек торчит желтоватый клочок бумажки. Он потянул его, и вытащил край клетчатого листа школьной тетради. На нем можно было разглядеть выцветшие цифры и буквы — судя по всему, часть математического примера.
«А диван то раскладывается» — вдруг осенило Вельку. «А там, внутри, есть много места, где может лежать что угодно»
- Вить, а ну-ка, спрыгни. — Велька слез на пол и встал на одно колено возле дивана.
- Зачем еще? — недовольно отвлекся Витька, наматывая пятую нитку на палец.
- Слезь говорю, давай посмотрим, что там в диване есть, — предложил Велька.
- Давай, — Витка оживился и, немедленно бросив выщипывание и пинание, слез и уцепился за другой край диванной подушки.
- Давай, поднимай, — скомандовал Велька, и они дружно потянули ее вверх.
Диван заскрипел, вздрогнул и раскрылся. Чтобы полностью открыть его, надо было сильно потянуть подушку на себя и резко поднять, на что у Вельки с Витькой сил не хватило. Поэтому Велька придерживал спиной подушку, как Атлант небо, а Витька нырнул в пыльные недра дивана и принялся увлеченно там копаться.
Были излечены кипы каких-то пожухлых квитанций и ордеров, какие-то пакеты с распашонками и перетянутые резинкой стопки крышек для закатки банок, и еще куча такого же барахла. Все было старое, никому ненужное и очень запыленное, в чем сначала убедился Витька, оглушительно чихнув, а потом громко подтвердил Велька.
- Ну вот на шо вы его открыли? — недовольно заметила бабушка, — Делать больше нечего.
В носу у Вельки засвербило и он тоже пожалел, что открыли диван, но тут Витька вытащил две бархатные от пыли толстые тетради. Сдув белое облако, он прочел на одной из них — «дневник ученицы 5 класса…школы Надежды…».
— Это же твоей мамы дневник, — мгновенно оценил находку Велька. — А второй?
Витька дунул и прочел «дневник ученицы 7 класса Вероники…».
— Ой, а это моей мамы дневник, — Велька понял, что поиски закончены — «клад найден». Он со стуком опустил подушку на место.
- Давай поглядим, — Велька взял дневники, протер их тряпкой и осторожно открыл.
Дневники были самые обыкновенные, точно такие же, как и у Вельки в школе: только у него в разлинованных строчках как курица лапой писала, а здесь круглым старательным почерком были выведены названия предметов и домашние задания так четко, что было все понятно.
Велька пролистал сначала тетин дневник, потом мамин.
«А у моей мамы-то пятерок больше», — стукнулась в нем мысль. Он полез в конец дневника, чтобы посмотреть итоговые оценки за четверти, и там его мама тоже опережала тетю Надю по количеству пятерок.
Тут уж Велька смолчать не мог.
- Смотри, а моя мама лучше училась, — ткнул он дневник под нос Витьке.
- Вот еще, — Витька насупился, и темные глаза его почернели. — Ничего не лучше.
- Лучше-лучше, — с нескрываемым превосходством заметил Велька, — Сам смотри.
И он начал листать дневник, выдергивая мамины пятерки, и так быстро проскакивая тройки и четверки, что Витька и рта открывать не успевал.
— Вот, здесь, по математике, и здесь, по русскому, и здесь еще по русскому, — увлеченно листал Велька. — А еще здесь.
— Ну и что, — обиженно защищался Витька, — У моей все равно больше..
— А вот давай посмотрим, — Велька с азартом схватился за тетин дневник. — Смотри!
И он распахнул его на середине.
- Вот тройка по математике, и вот еще одна, и еще, — входил в раж Велька.
- А вот пятерка, — не терялся Витька.
- Подумаешь одна за неделю, — пренебрежительно фыркал Велька — у моей мамы каждый день по пятерке.
- Веля, прекрати, — предостерегающе сказала тетя Надя, перестав крутить ручку мясорубки, но Вельку уже было не остановить. В каком-то черном упоении он листал тетин дневник, выискивая самые большие оплошности и ошибки, и со сладостью предъявлял их Витьке.
Под давлением таких фактов тот сдавал позиции, но все равно продолжал бороться за свою маму.
- Ну и что, — тихо говорил он, уже шмыгая носом, — ну и что. Вон у твоей мамы тоже тройки были.
— Ха, тройки — торжествующе отвечал Велька, — Ну давай их посчитаем — одна, две, три… всего пять троек за год! А у твоей?
Он раскрыл дневник уже на знакомых страницах, и быстро посчитав, провозгласил:
- Целых пятнадцать троек! А это что? — он воткнул палец в низ страницы и с ликованием прочел — «Не принесла на урок учебник!».
Это было уже слишком. Витька, у которого и так уже на глазах стояли слезы, не выдержал и с ревом бросился из кухни.
- Ах ты дрянь такая! — тетя Надя подскочила к Вельке и хлестнула его по щеке так, что у Вельки в ушах зазвенело. — Как тебе не стыдно, он же младше тебя! Сейчас же иди извиняйся!
Секунду Велька глядел на нее ничего непонимающими глазами, щека его горела, а сердце оглушительно колотилось. Потом он вскочил и молча выбежал из кухни.
Словно в воду, он окунулся в теплую темноту ночи. Позади желтым горело окно и дверь кухни, где раздавался возмущенный тетин голос, но Велька сейчас не вслушивался в него. Он не понимал точно, что делает, он не думал и не размышлял, а бежал по дорожке быстро и целеустремленно. Он искал Витьку.
Тот оказался за домом, в глухом углу около забора, среди диких вишен, едва шелестящих от тихого ночного ветра. Витька сидел, и плакал, захлебываясь слезами до икоты, и на Вельку никакого внимания не обратил.
- Витя, — Велька не знал, что сказать, глядя на темный силуэт брата возле стены. — Вить..
— Уйди от меня, — всхлипнул Витька.
- Вить, пойдем, я…я ошибся. — вдруг вдохновенно придумал Велька, — На самом деле твоя мама лучше училась.
— Правда? — задохнулся Витька.
— Да, точно тебе говорю, — закивал Велька, хотя брат не мог его увидеть. — Пойдем, я тебе все покажу.
— Давай, — всхлипнул Витька, успокаиваясь.
Велька повел брата за собой, касаясь невидимой стены дома. От выщербленных кирпичей веяло теплом, и воздух ночной сверлили цикады.
— Сейчас, сейчас, — бормотал он, чувствуя, как пылает щека. В голове у Вельки не было никаких мыслей — одно только горячее желание все поправить.
Он деловито вошел на кухню, не глядя на бабушку с тетей и, усадив Витьку рядом, раскрыл оба дневника.
— Вот, смотри — у моей мамы тройка, а у твоей — пятерка, — начал он.
- У твоей тут еще одна пятерка, — ревниво заметил Витька.
- Это ничего, это ерунда — торопливо согласился Велька, — Подумаешь, пятерка по музыке. Зато вот, гляди — у твоей две четверки по математике. Сам знаешь, это важней. А здесь вообще моей начеркано.
Он листал старые дневники выросших школьниц и убеждал Витьку так, как будто от этого зависела чья-то жизнь. Он говорил, что Витькина мама — самая лучшая на свете, перепрыгивая ради этого лишние пятерки своей мамы, торопливо сминая листы, он выискивал похвальные надписи у тети, и замечания учителей в мамином дневнике и скоро добился того, что у Витьки высохли слезы и он, повеселев, уже и не хотел читать эти злосчастные дневники.
- Пойдем уже в дом, Витенька, — тетя Надя, закончив перемалывать мясо, вымыла руки, — Спать уже пора, надо зубы чистить.
Витька вздохнул, и, отпихнув дневник, поднялся. Получив на руки зубную пасту, он перекинул полотенце через плечо и, прижавшись к тетиному боку, пошел в дом. Бабушка вышла на улицу — кормить мясными обрезками ненасытное кошачье племя. Велька остался один.
