Ознакомительная версия.
– А поцеловать? – под дружный хохот одноклассниц пробормотал несчастный Пузырёв.
Лагутин был самым маленьким и худым в классе. Его каждый обидеть мог. А после того как могучая Кучкина отобрала у него бутерброд, он и вовсе столкнулся, как оказалось, с неразрешимой проблемой.
Дело в том, что толстушке Кучкиной понравилось лакомиться лагутинскими завтраками. Она подкарауливала его на переменах и забирала бутерброды себе.
Нельзя сказать, что Лагутин не пытался с этим бороться. Поначалу он прятался в раздевалке или в спортзале и тайком наскоро перекусывал. Но Кучкина выслеживала его, а после и вовсе стала на уроках показывать из-под парты кулак, так что бедному Лагутину ничего не оставалось, как добровольно расставаться с завтраками. Как только Кучкина получала желаемое, она тут же теряла интерес к его хозяину.
Каждое утро Лагутин с тоской наблюдал, как мама искусно нарезает хлеб, колбасу, сыр и ловко пакует всё это в фольгу. Он ломал голову над тем, как избавиться от прожорливой одноклассницы.
Однажды, после того как заветный серебристый свёрток перекочевал в полные кучкинские руки, к Лагутину подошёл крепыш Пузырёв.
– Чего сам не ешь? Не хочется? – безразлично спросил он.
– Ещё как хочется! – возразил Лагутин. – Только она всё требует и требует, – пожаловался он.
– Так это же рэкет! – неизвестно чему обрадовался упитанный Пузырёв.
– Рэкет… – вздохнув, согласился Лагутин. – И ничего с этим нельзя поделать.
– Как – нельзя? – удивился Пузырёв. – Так не бывает.
Он посмотрел на уплетающую бутерброды Кучкину, и у него возникла идея.
– Не боись, что-нибудь придумаем, – пообещал маленькому Лагутину Пузырёв.
– Что? – с надеждой спросил тот.
– А вот что. Приноси завтра бутерброд. Только побольше.
На другой день Кучкина, по обыкновению, подошла к Лагутину. А тот на сей раз и не прятался.
– Давай! – потребовала она и протянула руку за серебристым свёртком.
Но свёрток вдруг перехватил Пузырёв.
– Знаешь, Кучкина, как это называется? – прищурясь, спросил он.
– Как? – растерялась толстушка. А смутил её не столько вопрос, сколько то, что заветный завтрак очутился в посторонних руках.
– Называется это, Кучкина, рэкет! И я намерен его прекратить, – разворачивая фольгу, сказал упитанный Пузырёв. – Дело в том, Кучкина, что я – «крыша»! «Крыша» Лагутина. Подтверди! – велел он, откусывая от бутерброда приличный кусок.
Лагутин кивнул.
– А это, Кучкина, значит, что он под моей защитой, – сурово продолжил Пузырёв, не забывая набивать рот. – Тебе ясно?
Толстушка окинула взглядом крепыша, прикинула, что он, пожалуй, поупитанней её будет, пробурчала что-то невнятное и укатилась восвояси.
– Ура! – обрадовался Лагутин и даже подпрыгнул.
– Нет проблем, приятель! – улыбнулся Пузырёв. – Теперь будешь отдавать бутерброды мне! А если возникнут какие трудности – обращайся. Помогу. Ведь я – твоя «крыша»!
Дожёвывая бутерброд, он хлопнул маленького Лагутина по плечу. И тот медленно поплёлся в класс.
Кто любит – пусть приснится
– Везёт же некоторым! – завидовала Верочке на перемене Фокина. – Вон какого ухажёра отхватила.
– Ты о чём? – искренне удивилась та.
– Я про Орлова, – пояснила наблюдательная Фокина. – Это, прямо скажем, не хухры-мухры – отхватить знаменитого на всю школу хулигана.
Рядом оказался маленький Лагутин. Он невольно услышал разговор своих одноклассниц да так и застыл с раскрытым от удивления ртом.
Верочка покосилась на него, покраснела и стала отпираться:
– Никого я не отхватывала. Он сам…
А снисходительная Фокина успокоила:
– Да ладно! Чего там. Я ведь тоже собираюсь в кого-нибудь влюбиться. Вот только ещё не выбрала – в кого.
Тут она заметила Лагутина и продолжила:
– Хочется, чтобы парень был видный. Рокер там или хакер. – И Фокина изобразила качка с литыми мускулами. – А то вокруг одна мелкота вертится.
И Лагутин схлопотал от неё подзатыльник.
Мальчишка рассвирепел. Толкнул с силой верзилу Фокину так, что она зашаталась и едва устояла на ногах. Отбежав в сторону, он показал ей кулак и пригрозил:
– Ну, дылда, погоди!
На следующей перемене Лагутин изловчился и пребольно дёрнул Фокину за жиденький «хвост» и снова толкнул. По лицу его блуждала довольно коварная улыбка.
Фокина, перебирая длинными ногами, погналась за ним, но вёрткий мальчишка мгновенно затерялся в бушующей перемене.
Раздосадованная Фокина вернулась в класс, подошла к своей парте и неожиданно обнаружила на ней записку. Она развернула её, быстро прочла и бросилась к Верочке.
– Вот! – победно сказала она. – Читай!
И Верочка прочитала:
Фокина, я тебя люблю!
– Как думаешь, кто написал? – И, не дожидаясь Верочкиного ответа, Фокина ответила сама: – Думаю, или Бычков, или Петров, или Тарасов.
– Петров вроде Сидоровой интересуется, – робко уточнила Верочка.
– Ерунда! – бросила Фокина. – Захочу – мной заинтересуется.
– Но ведь тобой кто-то уже заинтересовался, – справедливо заметила Верочка.
– Да, – спохватилась Фокина и задумалась. – Как бы поточнее узнать – кто?
Верочке очень хотелось помочь неугомонной Фокиной, поэтому она несмело сказала:
– А я одно гадание знаю.
В это время мимо девочек пробежал замухрышка Лагутин. Он снова дёрнул Фокину за волосы. Но Фокина отмахнулась от него, как от надоедливой мухи.
– Говори гадание! – вежливо потребовала она.
Верочка, по обыкновению, покраснела и понизила голос:
– В пятницу, ложась спать, нужно расчесать гребнем волосы. Гребень положить под подушку и произнести:
Пятница-пятни́ца,
Кто любит – пусть приснится.
Невозмутимая Фокина растерялась.
– У меня гребня нет, только расчёска.
Верочка зашептала:
– Это не важно, можно и расчёской.
– Слушай, так сегодня же пятница! – обрадовалась Фокина.
Тем временем Лагутин оттолкнулся от противоположной стенки, разбежался как следует и боевым тараном врезался в Фокину.
Это заставило девицу заметить его и моментально отреагировать:
– Дурак!
Лагутин, довольный, с безопасного расстояния скорчил ей рожу и убежал в раздевалку.
Вечером Фокина сидела на приготовленной ко сну кровати и разглядывала фотографию своего класса.
Снимок был прошлогодний. На нём все они ещё совсем юные. Вон у Тарасова волнистый чуб только-только пробивается. А у Лагутина уши совершенно по-детски оттопырены. Впрочем, они и сейчас выглядят также. А всё потому, что он дурак! Сидоров весь веснушками утыкан. Снимались весной. Вот он от солнышка и вспыхнул. Зимой веснушки бледнеют…
Но другой фотографии всё равно нет. Поэтому сгодится и эта.
Фокина вздохнула, расчесала волосы и со словами: «Пятница-пятни́ца, кто любит – пусть приснится» – положила расчёску и фотографию под подушку.
Она долго ворочалась, прикидывая, кого больше всех хочет увидеть во сне, и наконец угомонилась.
Сначала ничего не снилось. Потом стали появляться картинки. Вот она для кого-то наряжается, нацепляет бантики, заколки, бусы. Вот с кем-то мило беседует. И этот КТО-ТО вот-вот предстанет перед ней.
Надежды не обманули романтичную Фокину.
В её сон вдруг ворвалась кривляющаяся рожа Лагутина, и он нагло признался: «Это я тебе записку написал! Ради смеха!» – и громко захохотал.
Затем Лагутин разбежался и что есть силы толкнул обалдевшую Фокину.
«Это я тебя люблю!!!» – издеваясь, выкрикнул он.
Фокина недолго приходила в себя.
«Ах так! Ну держись!» – И решительно выхватила из одного кармана рогатку, а из другого спелый гранат. Снайперски прицелилась и выпустила снаряд в неприятеля.
Фрукт угодил точно в центр лагутинского лба. Мальчишка ойкнул и схватился руками за ушибленное место. Потом обречённо опустил руки, и Фокина увидела на его лбу огромную шишку.
Бдительный будильник вовремя выдернул Фокину из бурного сна.
Хмурая, подходила она к школе. На пороге её нетерпеливо поджидала Верочка.
– Ну кто? Кто в тебя влюбился? – трепетно поинтересовалась она.
Но Фокина Верочку не видела и не слышала.
Прямо на неё надвигался маленький Лагутин. На лбу его сигнальным маяком мерцала фиолетовая шишка.
Лагутин повертел пальцем возле виска и обиженно спросил:
– Фокина, ты что, шуток не понимаешь, что ли?
Лагутин неторопливо подходил к пятиэтажному дому. В одной руке, как пику, он держал щётку для мытья окон, в другой – мерно покачивалось ведро, на две трети заполненное водой.
В этом доме на первом этаже жила его одноклассница Фокина.
Войдя в подъезд, Лагутин остановился и по-хозяйски оглядел окрашенную масляной краской стену. По зелёному фону в разные стороны разбегались сделанные мелом рисунки, очень схожие с наскальной живописью дикарей, и более современные надписи типа: «Димон – козёл», «Маша + Саша = дружба», «Не влезай – убьёт!» и прочие.
Ознакомительная версия.
