Старый лесник умер, и на его место прибыл новый, молодой. Новый лесник любил и охотиться и рыбачить. В реке он начал ставить сети и верши, но вскоре убедился, что рыбы здесь мало. Что-нибудь попадалось лишь изредка, и это озадачивало его.
- Такая замечательная река, - говорил он жене, - для рыбы здесь должно быть привольное житье. Сколько омутов, камней, водорослей, берег прекрасный. Все есть. Нет только рыбы. И куда она девалась? Мелюзги много, а крупной нет. Во всяком случае, ее очень мало.
- Может быть, она просто очень умна и не идет в твои сети и верши, - предположила жена.
- Почему это вдруг она такая умная здесь? - засмеялся лесник. - Ловил же я рыбу в других местах... - Он задумался. - Может, она здесь и впрямь почему-либо особенно осторожна?..
- Видно, ловят ее тут много, - проговорила жена. - Тогда понятно, почему рыбы мало и почему она так осторожна.
- Не замечал я, чтобы ее ловили, - ответил лесник. - Люди бывают здесь редко. И рыболовов я тут никогда не встречал...
Но вот у лесника возникла какая-то догадка. Он принялся внимательно осматривать берега реки, и вскоре ему стали попадаться то тут, то там кости и остатки рыбы. Он обнаружил также на мягком илистом берегу странные следы, похожие на отпечатки перепончатых птичьих лап, но следы эти были побольше и поглубже.
"Ага! - сообразил лесник. - Выдра!"
И тайна была разгадана. Теперь он знал, почему крупной рыбы было так мало, а мелкой - больше.
Тогда лесник принес из дому капкан, который захлопывался при малейшем прикосновении, - выбраться из такого капкана было трудно даже крупному зверю.
"Посмотрим, попадется ли наш хитрый воришка", - сказал он себе, поставив капкан на том месте, где видел следы выдры.
Неизвестно, был ли тот воришка достаточно хитер или ему просто не пришлось побывать около ловушки, но дни шли за днями, проходили недели, а капкан оставался пустым. Только один раз обнаружил лесник в захлопнувшемся капкане лоскуток тонкой кожи с коготком. Попалась ли в капкан выдра и вырвалась оттуда, оставив в нем лишь крошечный кусочек своей лапы, - установить было трудно; коготок и клочок кожицы были так малы, что невозможно было решить, какому зверю или какой птице они принадлежат. Может, просто утке?
Но то, чего не узнал лесник, хорошо было известно выдре Удрас. Она действительно попала однажды в ловушку, но так удачно, что ей задело лишь кончик лапы. Выдра высвободилась, оставив в капкане часть коготка с перепонкой. Хотя это был и небольшой кусочек, тем не менее боль была сильная. Вдобавок Удрас сильно перепугалась. Несколько дней она хромала, и настроение у нее было испорчено. Охота не ладилась, ей приходилось тратить много сил, чтобы насытиться, а тут еще больная лапа мешала плавать и ходить.
Но скоро рана зажила, и Удрас решила, что все опасности позади. Она была уже немолодым зверем, с людьми ей приходилось и раньше сталкиваться. Некоторые из них бывали здесь, хотя и редко. Капканов выдра, правда, прежде не видала, но инстинкт подсказывал ей, что это орудие принадлежит человеку.
В дальнейшем она решила избегать подобных предметов - держаться от них подальше.
Однако на этом дело еще не кончилось.
У лесника была черная легавая собака с мощными челюстями, по кличке Плуто. Теперь лесник начал брать ее с собой не только на охоту, но и на рыбную ловлю. Собаке стали часто попадаться следы выдры. Они заинтересовали Плуто, так как он хорошо понимал, что его хозяин тоже заинтересовался ими. Обыкновенно следы Удрас вели от воды и уходили туда же. Поэтому Плуто никак не мог в них разобраться. Но однажды, обнюхивая следы у кромки берега, он услышал в воде осторожное бульканье и увидел какого-то черного зверя - тот на миг показался на поверхности, но тут же исчез.
Плуто был смелый и решительный пес. Бултых! - бросился он в воду, на то самое место, где только что был черный зверь. Плуто почувствовал, что кто-то шевелится у него под лапами. Пустив в ход зубы, он вцепился выдре в шею. Произошла короткая схватка. Удрас изо всех сил старалась высвободиться. Но собака не желала ее отпускать, а наоборот, сжимала челюсти все крепче и крепче.
Наконец Удрас в отчаянии схватила собаку за ногу и больно укусила ее. Собака взвизгнула и отпустила противника, и тот сразу же пропал куда-то, будто вода поглотила его. Рана у Плуто оказалась пустячной, и он, не обратив на нее внимания, продолжал искать выдру повсюду - ив воде, и на суше, но впустую.
Через подводное отверстие выдра забралась в свое гнездо, находившееся в углублении под берегом, и притаилась там. Собака не знала, что зверь рядом, нырять глубоко она не умела и, следовательно, не могла обнаружить под водой ход, чтобы пробраться по нему в убежище выдры.
Так и на этот раз выдре удалось избежать смерти. Но эта история была для нее куда неприятнее, чем случай с капканом. Шея болела и кровоточила. Собачьи зубы сделали свое дело. И, главное, инстинкт подсказывал Удрас, что собака - это такой зверь, который, раз напав на след, больше уж не оставит ее в покое. Вместе с собакой Удрас видела человека, а от человека следовало ожидать еще худших неприятностей, об этом выдра тоже догадывалась.
Несколько дней у выдры ныла шея. Это было похуже, чем боль в ноге, и охотиться за рыбой боль мешала. Поэтому снова пришлось довольствоваться скромной добычей, а иногда даже голодать. И в любую минуту жди новых опасностей. Все это было очень неприятно, и Удрас чувствовала себя совсем скверно.
Вскоре и правда случилось нечто такое, что вконец испортило настроение выдры и заставило ее предпринять решительные шаги.
Как-то Удрас сидела на берегу и ела только что пойманную рыбу. Вдруг она услышала выстрел и тут же почувствовала в шее острую боль. Она быстро нырнула, бросив на берегу недоеденную рыбу, и спряталась под корнями ольхового куста. Немного погодя появился человек с собакой, которая приступила к розыску. Это была уже настоящая и долгая охота. Собака чуяла запах выдры, догадывалась, что та близко, но так как Удрас пряталась под водой, собака не знала, где ее искать. Через некоторое время выдра осторожно высунула из воды голову, чтобы набрать воздуха. Собака увидела ее и стремительно прыгнула в воду. Но Удрас теперь знала повадки собаки и быстро уплыла под водой подальше от опасности. К ее счастью, поблизости нашлось довольно глубокое место, и ей удалось незаметно скрыться. Собака и человек зорко следили за поверхностью воды, и как только где-нибудь появлялась голова выдры, собака бросалась туда. Прогремело несколько выстрелов, но попасть в выдру охотнику больше не удалось.
Наконец Удрас добралась до своего убежища и спряталась в нем. Тут собака не могла ее отыскать. Но это происшествие оказалось для выдры ужаснее предыдущих. На шее у нее появилась новая и на этот раз особенно болезненная рана, - от ружейной дроби. И хоть рана была не смертельной - в шею попал не весь заряд, а лишь несколько дробинок, - все равно это было очень неприятно и вызывало сильную боль при каждом движении.
Выдра сидела в своем убежище и со страхом думала, что жизнь ее в этой реке подвержена серьезной опасности. Она понимала, что отсюда нужно уходить. Да и пищи с каждым днем становилось все меньше; ведь уже не один год она сама занималась уничтожением рыбы в этой реке. Правда, некоторое время кормиться здесь еще можно было, но Удрас теперь боялась вылезать из своей норы. И хоть промышляла она главным образом по ночам, однако теперь страшилась и темноты. С ее стороны было, конечно, большой оплошностью выходить на охоту днем, но за последнее время она так привыкла к этому, что ей и в голову не приходило изменить свои повадки, даже когда появилась опасность. Сейчас Удрас чувствовала, что поступила неправильно, но беда уже нагрянула, и страх все увеличивался.
Конечно, Удрас не умела думать, как человек, но она чувствовала, что опасность велика, и это вынуждало ее покинуть родные места.
До самой ночи просидела она в своем укрытии и только тогда потихоньку спустилась в воду. Шея у нее по-прежнему сильно ныла, вдобавок мучил голод. Но выдра была так напугана, что уже не отваживалась охотиться в этих местах. К тому же она не знала, видит ли собака в темноте. Что касается человека, то здесь она, по крайней мере, могла инстинктивно догадаться, что ночью он видит плохо. Эту инстинктивную догадку Удрас унаследовала от своих родителей, а те, в свою очередь, от своих предков. В течение долгого времени у выдр вырабатывался инстинкт, и они знали, как человек ведет себя ночью. Собаки же в прежние времена не охотились за выдрами. А если и охотились - в одиночку или с человеком, - то случалось это весьма редко. Поэтому Удрас и не имела ясного представления о том, как видит собака в темноте.
Удрас осторожно поплыла вниз по течению, изредка поднимаясь на поверхность воды под прикрытием кустов или берега, чтобы подышать. Куда она направлялась - она и сама не ведала. Лишь бы уйти подальше от этого гиблого места, где ее ловили и преследовали, где ее искусали и ранили.
