то можно пролезть, — возразила Зойка и мысленно полезла под партами, ловко лавируя между ногами ребят.
От этого занятия ей стало легко и приятно. Точно она была связана невидимыми верёвками, а теперь её распутали. Она улыбнулась во весь рот. А на улице-то солнышко! После школы сразу побежим гулять.
В очень хорошем настроении, не подозревая, какие беды её подстерегают, Зойка прогуливалась по коридору. Ира Козлова позвала её, но Зойка, сама не зная почему, не подошла к Ире. Только подмигнула ей и пошла в другую сторону.
Она ходила, чуть-чуть припрыгивая, и думала ни о чём. Ей просто было весело. Может быть, какая-нибудь определённая и даже особенная мысль и пришла бы Зойке на ум, но вдруг кто-то потянул её за рукав. Зойка глянула, а это Вова Сковорода собственной персоной со всеми своими кляксами на пальцах и на носу, со взъерошенными отросшими волосами, по которым уже недели две тоскуют парикмахерские.
— Посмотри, что у меня есть! — без всякого смущения сказал патлатый Сковорода, хотя прежде, может, раз или два всего подлезал к Зойке с разговорами и притом безуспешно. Но такая уж это выдалась странная среда.
Слегка удивлённая приятельским тоном Сковороды, Зойка весело спросила:
— Что же у тебя есть?
— Мировая штука!
— Это какая — мировая?
— А вот такая! — Вовка разжал кулак. На ладони у него лежал маленький хорошенький значок. Зойка такого никогда не видела. На значке — вытянутая фигурка с луком и стрелами в руке.
— Это какой значок? — спросила Зойка. — Физкультурный?
Сковорода презрительно присвистнул, тихонько, конечно, чтобы не услыхали учителя или дежурные пионеры из седьмого класса.
— Что там — физкультурный! Иностранный значок. Не простой. Ты бы хотела получать одни пятёрки? Даже и не уча уроки?
— А у меня и так… — начала Зойка. — Не уча уроки, ты говоришь? Так не бывает.
А про себя подумала: «Всё учи да учи уроки — надоело ведь!»
— Ещё как бывает-то! Не выучишь — тебя просто не вызовут. Это волшебный значок. Талисман называется.
— А письменные уроки как же? — спросила Зойка. — Тетрадки ведь забирают на проверку.
— Письменные, если и кое-как сделаешь, всё равно пятёрку поставят.
— Значит, ты теперь будешь круглым отличником, — сказала Зойка. — Уроки ты часто не учишь, а уж двоек у тебя теперь не будет.
— Видишь ли… — Сковорода почесал затылок. — Мне на двойки наплевать. Я, может, скоро перееду в другой город. Купи у меня значок! У тебя деньги есть?
Ой, как захотелось Зойке иметь значок!
— Двадцать копеек на завтрак у меня есть. — Зойка грустно вздохнула. — А талисман твой, наверно, дорого стоит?
— Конечно, он стоит тысячи. Ведь он не простой какой-нибудь. Но тебе я, уж так и быть, отдам его за двадцать копеек.
Как раз прозвенел звонок. Зойка побежала в класс, скорей достала из пенала двадцать копеек и скорей-скорей отдала их Сковороде. Она очень торопилась: боялась, как бы Вовка не передумал.
— Только никому не говори и не показывай, — отдавая значок, предупредил Сковорода. — Нельзя о талисмане болтать. И показывать его нельзя. Покажешь — силу потеряет.
— Никому не покажу, — сказала Зойка и осторожно опустила необыкновенный значок в карман своего передника.
Талисман подействовал сразу. Надежда Васильевна раздала ребятам домашние тетради, взятые на проверку, и у Зойки красовалась пятёрка. На арифметике её вызвали к доске. И опять она получила пятёрку.
Надежда Васильевна сказала довольным тоном:
— Зоя Платонова радует меня своими успехами.
«То ли ещё будет! — подумала Зойка, садясь на место. Теперь у меня иногда бывают четвёрочки, а вот как перестану учить уроки, и четвёрок не будет — одни пятёрки!»
На большой перемене всегда завтракают. В столовой Зойка, как обычно, встала в очередь возле Глеба. В школе только за завтраком они теперь бывали вместе. Сидели они на разных партах, а на переменах Зойка ходила с Ирой Козловой, а Глеб с какими-то мальчиками.
Приблизились к прилавку. И вдруг Зойка сообразила… Батюшки! А чем же она заплатит за молоко и за булочку? И за пирожок?
— Глеб, — жалобно сказала Зойка, — а у меня денег нет… А есть так хочется…
Как ей не хотеть есть, если она на уроке чтения под всеми партами пролезла?
— Разве тебе забыли дать? — удивился Глеб. — Нам ведь вместе давала баба Люба на завтрак.
— Да, но ведь я… — Зойка смутилась: говорить про значок нельзя — силу потеряет. — Ведь я… потеряла свои двадцать копеек.
— Растяпушка, — сказал Глеб. — Ну, ничего, мы пополам съедим завтрак.
Он получил стакан молока, булочку и пирожок и всё это отнёс на столик. Они сели.
— Ты сначала ешь, — сказал Глеб. — А потом я.
Мягкая вкусная булочка. Зойка её живо умяла, запивая молоком.
— Теперь ты молоком запивай, Глебушка. А то ты только пирожок жуёшь. С чем он у тебя?
— С повидлом. Откуси.
— Правда, с повидлом, — кивнув головой, еле выговорила Зойка с набитым ртом.
— Допивай молоко-то, — сказал Глеб. — А то ещё подавишься, растеряха.
На уроке Зойка то и дело совала руку в карман передника и щупала значок. Но хоть и левой рукой щупала, правой-то надо было писать — тетрадка как-то скривливалась. Хорошо, что из-за талисмана у неё всё равно будут одни пятёрки. А то буквы тоже заметно скособочились.
Домой Глеб мчался бегом. Зойка еле за ним поспевала.
— Куда ты так торопишься? Гонятся за тобой, что ли?
— Есть очень хочу, — признался Глеб.
Тогда Зойке вспомнилось: Глеб откусывает пирожок. Всего один раз…
— Ой, я, кажется, весь твой завтрак съела?
— Не умру, — бодро ответил Глеб на бегу. — Ты же не нарочно потеряла деньги.
Под зимним пальто значок в кармане передника было не нащупать. Зойка только погладила сверху то место пальто, под которым был карман.
После обеда дети сразу сели за уроки. Всё равно гулять нельзя: холодина на улице.
Зойка небрежно писала цифры. Глеб заглянул в её тетрадку.
— Как ты намазала! Ай! — Он даже головой покрутил. — Что это с тобой? Давай, Зай, переписывай!
— И не подумаю, — равнодушно сказала Зойка. — Мне грязь в тетрадке нипочём. Всё равно пятёрка будет.
— За мазню-то? — Глеб вытаращил глаза. — Ты что?
— Обязательно будет пятёрка, — сказала Зойка. — Потому что… — Она тяжело вздохнула, поёрзала на стуле.
Нет, это просто невыносимо! Неужели одному-единственному человеку и то нельзя сказать? Родному-то брату? Наверно, если родному брату, то всё-таки ничего…
— Глебочка, — тоненьким-тоненьким от волнения голосом быстро проговорила Зойка. — Я тебе сейчас что-то покажу…
Она побежала к шкафу, куда уже повесила баба Люба их школьную форму — они всегда
