и схватилась за горло.
— Мэдок! Предатель! — сдавленно прошипела она. — А ведь Лилс почти поверила тебе! Но ничего….. Ты ещё поплатишься. Дважды я была мертва и дважды вернулась к жизни. Вернусь и в третий раз…
К ужасу Элмерика сбившееся дыхание ведьмы понемногу восстанавливалось. Кулон больше не душил, лишь ярко светился, будто раскалившись в кузнечном горне. Металл крупными каплями стекал вниз, прожигая плоть. Дева-Бузина морщилась и вскрикивала от боли, но рассыпаться прахом явно не собиралась. Её внешность тоже изменилась: чёрные волосы побелели, милые девичьи черты прорезали глубокие старческие морщины, пальцы покрылись узловатой корой. Резким движением она сорвала с Дилана защитный амулет и снова замахнулась.
Элмерик рывком поднялся на ноги.
— Беги! — крикнул он Дилану, но тот не сдвинулся с места: наверное, опять оцепенел от ужаса.
Тогда Элмерик приложил к губам флейту и заиграл. Ведьма успела лишь раз взмахнуть рукой, пытаясь дотянуться и выбить инструмент из его рук, но даже не задела волшебную флейту. Отсутствие когтя на безымянном пальце злой фейри спасло Элмерика. А потом уже сработало заклятие: воздух вокруг стал густым и вязким, будто прозрачный кисель. Казалось, само время замедлилось. Звуки музыки пусть не сразу, но заставили Дилана очнуться. Он вздрогнул, заорал в голос, сорвал с головы шапку и, бросив её оземь, бегом припустил в сторону деревни.
А Элмерик играл и играл, ведь флейта могла удерживать злобную фейри лишь пока музыка звучала. Охранная метка-птица на его щеке (подарок мастера Патрика) светилась алым, но ученик колдуна знал: от такой твари, как Дева-Бузина, это не поможет. Разве что продлит жизнь на пару мгновений.
На барда ненавидяще смотрели немигающие черные глаза, из которых всё ещё сочились алые капли. Изломанные ветви сплелись на голове уже не девы — Старухи-Бузины — в подобие венца, украшенного тёмными ягодами. В воздухе запахло грозой, набежавшие тучи закрыли луну, а над водой, громко крича, закружились чёрные птицы — предвестники смерти.
Прежде Элмерику всегда везло: он выбирался живым и невредимым из самых ужасных передряг но, видно, источник его удачи иссяк. Элмерик понимал: в этот раз ему не уйти. Стоит на миг остановиться, чтобы перевести дух, и тварь набросится на него и разорвёт в клочки. А значит, жить на белом свете ему оставалось всего ничего: пока звучит волшебная флейта. Старуха-Бузина даже не пыталась заговорить с ним и лишь посмеивалась. О, она прекрасно умела ждать…
Под ногами вдруг что-то зашелестело и из травы высунулся уже знакомый Элмерику фейри в зелёном костюмчике. Увидев брошенную Диланом шапку, старейшина Красных Ладошек хрюкнул от радости, но бард поспешно наступил на неё носком сапога, не давая подобрать обновку.
— Эй, ты обещал мне шапку! — обиженно напомнил фейри, почёсывая ухо. — Перестань жадничать, человек. Ты всё равно скоро умрёшь. Дева-Бузина пришла за тобой. Она рядом. Близко-близко. Вот-вот схватит.
Элмерик упрямо мотнул головой, не прекращая играть на флейте.
— О, тогда давай опять поиграем! — обрадовался фейри. — Теперь я буду угадывать, что ты хочешь сказать. Впрочем, что тут угадывать: ты хочешь жить. Тебе, как вижу, удалось задержать и ослабить ведьму, но такой безделушкой её не остановить… Глупый, глупый мальчик-чародей! Чем ты только думал? Тупица. Болван. Недоумок.
Элмерик не пытался возражать. Он чувствовал, что пальцы начинают неметь от усталости.
— Пошёл вон, маленький негодяй! — прохрипела ужасная старуха, делая ещё один шаг сквозь вязкий воздух.
— Ах, все бросили бедняжку, — зло фыркнул фейри. — Только поделом: ведь это она первая бросила всех нас. Каково получать сдачу той же монетой? Знаешь, как это бывает? Знаешь?
Элмерик навострил уши. Он понимал, что мудрый старый ребёнок не будет болтать просто так.
— Тебе известно, для чего всё было и зачем, — проскрипела Старуха-Бузина. — И ты сам согласился. Не мы нарушили уговор! Скажи спасибо, что вы остались целы. Мы даже заботились о вас, как могли.
Ещё одна капля сорвалась с оплавленного кулона и упала ей на ногу. Ведьма заскрежетала зубами.
— Разве это была ты, Бузина? — старейшина Красных Ладошек бросил вожделеющий взгляд на шапку. — Но даже если и так, нехорошо забывать свои корни: даже люди это знают. Глупое ты дерево.
Он перевёл взор на Элмерика, словно хотел убедиться, что тот точно услышал его слова.
— Мы уже не те, что прежде, — расхохоталась Бузина. — Не равняй нас ни с собой, ни с людьми, ни с другими деревьями, маленький глупый фейри. Потому что нам нет равных!
Старейшина Красных Ладошек закатил глаза. Он достал из кармана трубку и раскурил её, дожидаясь, пока утихнут отголоски смеха, а после спросил:
— Помнишь ли ты хоть что-то о тех далёких временах, когда мы вместе бегали по полю, держась за руки. Помнишь ли, как называла меня прежде?
Ответом ему был ещё один приступ безумного хриплого хохота, а Элмерик всё играл и играл на флейте, прикидывая в уме всякое.
Бузина сказала, что умирала уже дважды. Один раз её столкнул с обрыва Мэдок Задира. Но до того, как она стала приёмной дочерью Мэринэн, было что-то ещё… Откуда вообще появилась в Чернолесье милая девочка Лилс? «Наша матушка. Наша сестра. Наша плоть и кровь», кажется, так сказал этот маленький смешной фейри. Может, Лилс была одной из них? Девочкой, что должна была погибнуть, не став взрослой? Поэтому они бегали вместе в полях, держась за руки…
Если догадка была верна, то какую бы ужасающую силу не получила Бузина, она по-прежнему, как и все Красные Ладошки, должна бояться холодного железа. Жаль, что нож, всё ещё лежал у дуба! Впрочем, у Элмерика появилась надежда на спасение. Если постараться, он сможет идти и одновременно играть, а ведьма, конечно же, последует за ним. Когда они доберутся до дуба, у барда будет лишь мгновение, чтобы подобрать нож. Но этого хватит. Должно хватить.
От волнения Элмерик взял одну фальшивую ноту — и проклятая ведьма едва не вырвалась на свободу. Теперь она стояла совсем рядом, за плечом, горячо дыша ему в щеку.
— Недолго осталось, — промурлыкала Бузина. — Играй, мальчик, играй. Мы всегда любили поплясать под хорошую музыку.
Она хлопнула в ладоши и послушные её воле бузинные заросли принялись раскачиваться в такт мелодии Элмерика.
— И да, раз уж ты спросил, — ведьма обернулась к маленькому фейри. — Конечно, Лилс помнит, как тебя зовут. Но Лилс также помнит, что нельзя называть имена друзей при чужаках. Так что пускай сначала мальчик умрёт, тогда она скажет.
— Простите, что не стану дожидаться развязки, — фейри докурил, вытряхнул из трубки пепел и с невозмутимым видом спрятал её в карман. — Я
